– Подожди-подожди! – воскликнула она громко. – Что случилось? – удивился он. – Пока ничего. Ты не мог бы вернуться на все прежние сайты по порядку? – Легко! – ответил Артур. – Но зачем? – Потом скажу. Перелистай их. Только медленно, – попросила она. – Хорошо. – Он выполнил её просьбу. Андриана надолго прилипала к экрану ноутбука, тщательно рассматривая каждую фотографию. – Может, тебе лупу принести? – не выдержав, усмехнулся он. – Лупу пока не надо, – ответила она, оторвалась от экрана и протёрла глаза своими кулачками. А потом спросила: – Артур, ты ничего не заметил? Он пожал плечами. – Да как тебе сказать… – Господи! Шубы! – воскликнула она. – Меня как током ударила мысль: на них похожие шубы! – И что? Сейчас постоянно рекламируют всевозможные выставки шуб. – Артур! На них какие-то необыкновенные шубы. – Я мало что понимаю в шубах, – проговорил он. – Я тоже, – призналась Андриана и попросила: – Давай посмотрим ещё раз. – Давай! – согласился он, захваченный её волнением. Они вдвоём долго рассматривали шубы. – Я не помню, чтобы где-то видела такие, – наконец проговорила она. – Ты знаешь, что я сейчас должен уехать, – сказал Артур. – Но я надеюсь, что сегодня вечером или завтра я пролистаю каталоги с шубами. – Артур! Надо выяснить, что это за шубы и где они их купили. – Ты думаешь, это важно? – Пока не знаю, – призналась она. – Хорошо. – Я не отпущу тебя без обеда! – решительно заявила она. – А что у нас на обед? – Если не возражаешь, то вчерашний борщ. А на второе я быстро отварю спагетти. У нас ещё остались тефтели с подливой. – А что ты будешь есть вечером сама? – Ты мне столько всего приволок, что, сам сказал, хватит на неделю. – Это сухомятка. – У меня есть фарш! Сварю себе суп с фрикадельками. – Ладно. На всякий случай свари и на мою долю. – И пирог мы весь сейчас не съедим. Я его ещё дня два буду доедать. – Так и быть, поем с тобой борщ и спагетти. Считай, что ты меня уговорила. Пока Андриана возилась у плиты, Артур снова открыл ноутбук и вернулся к страницам с изображениями матерей, у которых неизвестные похитили детей и жестоко расправились с ними. Старательно рассматривая фото, он думал о том, что они ему что-то напоминают. Но что именно? И вдруг его озарило. – Андриана! – закричал он, вскакивая с места. Андриана Карлсоновна от неожиданности выронила из рук половник, который только что достала из ящика. «Хорошо, что у меня не было в руках тарелки с горячим борщом», – подумала она испуганно и, обернувшись, спросила: – Чего ты так кричишь?! Мне не семнадцать лет. Так ко мне и Кондратий может пожаловать. – Какой ещё Кондратий?! – отмахнулся он. – Ты не говорила ни о каком Кондратии. – Молодо-зелено, – отозвалась Андриана. – Знаю, знаю, – проговорил он, не вникая в смысл сказанного ею. – Ты хочешь меня слушать? – Я всегда хочу тебя слушать, – заверила его Андриана, придя в себя. – Так вот! По моему глубокому убеждению, эти шубы невозможно купить законным путём! – Это ещё почему? – удивилась Андриана Карлсоновна. – Потому что они из белька! – так громко воскликнул Артур, что на этот раз вскочили с дивана до сих пор мирно дремавшие на нём кошки. – Из кого? – переспросила Андриана. – И не кричи так, пожалуйста. – Она прикрыла уши ладонями. – Ты что, никогда не слышала о детёнышах тюленя? – спросил он удивлённо. – Нет, почему же, – ответила она в замешательстве. – Я знаю, что в мире существует несколько видов тюленей. А если есть тюлени, то у них должны быть и детёныши. Иначе как же они продолжают существовать на свете? – Убийственная логика, – усмехнулся он. – А теперь послушай, что я тебе скажу! – Слушаю, – ответила она, как показалось молодому человеку, без особого энтузиазма. И тем не менее, проигнорировав её вялую реакцию, он принялся рассказывать ей про тюленей: – Гренландские тюлени обитают в Белом море, их довольно много в Северной Атлантике и морях Северного Ледовитого океана, то есть в Гренландском и Баренцевом морях. В Белом море в тысяча девятьсот двадцать восьмом году обитало около трёх с половиной миллионов тюленей. В последующие годы из-за интенсивного убийства детёнышей численность тюленей к середине пятидесятых годов сократилась до полутора миллионов этих животных, то есть практически вдвое! Прониклась? – Да! – Андриана слушала его, затаив дыхание. – А к шестидесятым годам прошлого века, – продолжил Артур, – их осталось всего триста тысяч! По словам учёных, в две тысячи третьем году родилось триста пятьдесят тысяч малышей, а в две тысячи восьмом году на свет появилось уже меньше ста двадцати тюленят. – Артур! Мне страшно! – Ну ещё бы, – сказал он. – Но кого останавливает страх или жалость, если шкурка белька стоит примерно шестьдесят-семьдесят поганых долларов! Что там Карл Маркс говорил о буржуях? Что они при хорошей прибыли и родную мать придушат?! – Это не Карл Маркс говорил, – поправила Андриана, – а Томас Джозеф Даннинг. И сказал он следующее: «Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте десять процентов, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживлённым, при пятидесяти процентах положительно готов сломать себе голову, при ста процентах он попирает все человеческие законы, при трехстах процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Контрабанда и торговля рабами убедительно доказывают вышесказанное». Но ведь этих людей, убивающих тюленят, нельзя назвать капиталистами. – Жажда наживы ослепляет многих, и неважно, как их можно назвать! – отрезал Артур. – Да, наверное, ты прав, – вздохнула она. – Убийство бельков начинается с конца февраля и длится по начало марта, – проговорил Артур, – потому что как раз в этот промежуток времени самки тюленя устраивают залёжки на льду и рожают своих детёнышей. Так что длится браконьерство не более десяти дней. Убивают бельков при помощи дубин! – О ужас! – вырвалось у Андрианы. – Какое чудовищное варварство! – Вот посмотри, какие они! – Артур придвинул к Андриане экран с изображением бельков. – На них же нельзя смотреть без умиления, – проговорила Андриана, вообще-то не склонная к сентиментальности. – Согласен с тобой, – ответил Артур, – но такие милые крошки белого цвета рождаются не у всех тюленей, а только у гренландских и длинномордых. Да, ещё у каспийской и кольчатой нерпы. – Как можно убивать таких малышей?! – продолжала негодовать Андриана. – Мы уже выяснили, что всё дело в деньгах. Браконьеры потакают изощрённым вкусам модниц и модников, жаждущих напялить на себя одежду из шкурок детей тюленей. – Но они же такие маленькие! – Относительно, – вздохнул Артур. – Новорождённый белёк весит примерно восемь килограммов. Молоко тюленихи на пятьдесят процентов состоит из жира, что позволяет детёнышам ежедневно прибавлять два-три килограмма. При рождении малыши имеют зеленоватый оттенок, но уже через несколько дней тюленята становятся ослепительно-белыми. Белоснежная шерсть позволяет малышам сливаться с ландшафтом, таким образом прячась от глаз врагов, но, увы, малыши так доверчивы, что подпускают к себе людей, разрешая гладить себя, даже переворачиваются на спину, подставляя пузико. Откуда им знать, что ласка человеческих рук может серьёзно обжечь их, так как голая рука человека намного горячее, чем температура тела маленького зверька. Но наиболее опасны для тюленят браконьеры и охотники, которые убивают их из-за шерсти, пользуясь незащищённостью этих деток. – Они пушистые? – спросила Андриана. – Нет, шёрстка у них достаточно жёсткая. После того как мать перестаёт их кормить, тюленята начинают линять, после чего их шерсть становится серой.