Что-то я как-то погорячилась. Было бы правильней, если бы я была в маске и плаще, за пуленепробиваемым стеклом с охранным ордером в руках… Я-то думала, что сейчас начнется жалобное: «Выбери меня! Нет, меня!» а тут мне почему-то захотелось нащупать дверную ручку, глядя в глаза каждому. Судя по взгляду, единственное их настоящее горе – это я, поэтому настоятельно умоляю не оставлять их наедине с их горем. – Я – истинная принцесса Кронваэля! – истерически взвизгнула маленькая блондинка с плаксивым выражением лица. – Остальные – самозванцы! Казнить их! Маленький пальчик обвел всех присутствующих. Начался такой галдеж, что если раньше мне хотелось приложить каждого к портрету для гендерной идентификации, то сейчас возникало желание приложить каждого портретом для морального успокоения. Адмирал Ясен Пень, лучший друг Капитана Очевидности, спокойно и невозмутимо приложил к глазу подзорную трубу, послюнявил палец, проверяя направление ветра, достал компас и изрек, как ведущий прогноза погоды: «Ясно!» А потом заметил: «Ясно, что ничего не ясно!» Ничего, в моей голове уже зрел коварный план, поэтому я сделала очень сложное лицо, обвела туманным взглядом всех присутствующих и повернулась к лорду. – Я знаю, кто наследник! – мой голос прозвучал очень убедительно. – Информации достаточно. Мне нужно с вами поговорить с глазу на глаз, лорд… Эм… Как вас там… Гордой походкой я покинула рыдательную комнату, прошла в кабинет и села за стол переговоров. – Итак, мне известно, кто из них настоящий, а кто – самозванец, – деловым голосом сообщила я, глядя на собеседника. – Но… Нужны гарантии того, что я не останусь без награды. Так и быть, скажу вам имя, и мы расстанемся друзьями. Чтобы расстаться друзьями, нужно для начала ими стать. Предлагаю поступить так. Я забираю аванс, пишу на бумажке ответ. Вы даете мне возможность покинуть город, поскольку что-то мне подсказывает, что у каждого кандидата есть покровитель, длину рук которого я не хочу проверять. После этого я отдаю вам бумажку, а по результатам проверки получаю оставшуюся сумму. То, что у меня не все дома, было понятно сразу. «Все» в моем лице очень хотят домой, в нашу ипотечную двушку… – Хорошо, – ничто так не ласкает уши, как самый приятный из ожидаемых вариантов ответа. – Так и поступим. Сейчас я распоряжусь, чтобы вам выплатили аванс. Внушительный мешочек тут же заставил меня пересмотреть взгляды на «дружбу». Да тут не меньше пяти килограмм… Немного денежек для смазки, и сразу доброй стала сказка! Сколько сейчас дают за тройскую унцию? Вот теперь искренне надеюсь, что это был не сон! А то однажды мне приснилось, как я отправила код с крышки просроченного йогурта и выиграла миллион! Помню, как распихивала пачки денег по всем карманам и не хотела расставаться с огромным мешком купюр, а потом прозвенел будильник, а я проснулась с подушкой в руках и заправленным в стринги одеялом. Колючим одеялом! Я – не жадная. Я – крепостная. Выплачу свою крепость и… – Вот деньги, – мешок лег на стол, а слуга кивал и слушал дальнейшие распоряжения начальства. – Сейчас мы подготовим все к вашему отъезду. Я попросила бумагу и перо, вспомнила, каким почерком мне заполняли амбулаторную карточку, посадила кляксу на бумагу и нарисовала волнистую линию. Сложив бумагу пополам, я мило улыбнулась. – Все сделано, как вы сказали! – заметил лорд, провожая меня за дверь. Я прижимала свой мешок к груди. Что тяжелее? Пять килограмм картошки или пять килограмм золота? Хороший вопрос… Передо мной учтиво распахнули двери. Я стала улыбаться еще милей! – Наша сделка еще в силе? – прохладно спросил лорд, глядя мне в глаза. – Я надеюсь на вашу честность. Ну что ж. Прощайте. Скрепим условия нашего договора рукопожатием! Ну, хоть не кровосмешением! Я протянула руку и… Ай! Мою ладонь обожгло, мешок выпал из рук, монеты рассыпались золотым дождем, а я посмотрела на свою ладонь, где красовался черный череп с короной, въедаясь в мою кожу, как чернила в бумагу. – Вы мне солгали. И теперь вам придется говорить только правду. Маленькая ложь – боль, средняя ложь – большая боль, большая ложь – смерть. Вам все понятно? Печать исчезнет через шестьдесят шесть дней. Она не позволит вам покинуть город, – усмехнулся старый лорд, который мне тут же разонравился. – У меня не было выбора. А теперь выбора нет у вас! Отложим учебник по средневековой демократии! Что это было? «Тебя пометили! Черная метка, чертова метка… – пропело что-то внутри. – А давайте нам глаз выколем и оторвем конечности? Повязка, костыль и крюк вместо руки? Кто-то пытается сбежать, а ты его крюком: «Куда пошел! Ты у меня на крючке!» «Ты что такое?» – удивилась я, прислушиваясь к себе, пытаясь оттереть уродливую татуировку с ладони. «Восемь самозванцев на трон мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка брома для отца!» – снова пропел голос и утих, пока я пыталась пальцем стереть печать. Пришлось даже поплевать на нее несколько раз. Если слезы – лучший размягчитель, женские слезы – лучший растворитель мужской нервной системы, сопли – лучший клей, когда что-то не клеится, то слюна – универсальное моющее средство на все случаи жизни. Но даже моей слюной, ни разу меня не подводившей, не удалось стереть с руки уродливую черную метку. – Я не боюсь ваших пророчеств, – глухо заметил лорд, поворачиваясь ко мне спиной. – Но за попытку обмана, вам придется поплатиться. Я собирался предоставить вам свою летнюю резиденцию, обеспечить слугами и всем необходимым, но… увы… Найдите ей что-нибудь подходящее. Пусть сама зарабатывает себе на жизнь. Я думаю, что так будет справедливо. Ах, да, если что, Импэра, я в вашем распоряжении. * * * Скрип! Скрип! Ох! Ах! Скрип! Ох! Скрип! Скрип! Ах! Ох! Аааааа! Меня вознесло к небесам! Это было невероятно! Просто божественная деревянная лестница на второй этаж дома, сколоченного по принципу дачного сортира! Крутые деревянные ступени обещали накачать мои ноги круче любого тренажера. Тугие двери, которые открывались с громким протяжным визгом, словно кого-то убивают, насилуют и грабят одновременно, гарантировали, что моя правая рука скоро принесет мне титул чемпионки по армрестлингу. Евроремонт, сделанный в лучших еврейских традициях, свидетельствовал о том, что предыдущие жильцы пали в борьбе со щелями и плесенью. Зато на стенах еще сохранилась позолота, пытаясь придать некоторый уют давненько заброшенной обители. То, что именно этот дом должен стать домом для великой провидицы, никто не сомневался, потому что предвидеть, какая доска на полу решит оставить тебя инвалидом, простому смертному вряд ли было бы под силу. Третий глаз пригодится как нельзя кстати, когда в потемках я выколю первые два… От досады я хлопнула дверью. Внизу что-то грюкнуло и… бум! Ох! Ах! Скрип! Скрип! Ох! Скрип! Ах! Ох! Скрип! Скрип! Пока я спускалась по лестнице, цепляясь за хлипкие перила, черти передавали мне привет из травматологии, демонстрируя копыта в гипсе. Не может быть! В нижней комнате завалился шкаф. Пока я поднимала шкаф, из него посыпались черепки от посуды и что-то белое… Соль? Есть! Стоять, скотина! Не вздумай упасть еще раз! «Соль рассыпать – к ссоре!» – глубокомысленно заметило что-то внутри меня. «А сахар к чему?» – поинтересовалась я, собирая руками белый порошок. «Влипнешь!» – сообщило внутреннее кладбище народной мудрости. Я попыталась закрыть входную дверь, потянув ее на себя изо всех сил. Ну… Уже лучше… Сытая крыса не пролезет, но голодная – вполне. Подул ветер, и задребезжали мутные стекла в маленьких оконцах, дверь на втором этаже захлопнулась, и послышался… дзень! Скрип! Ох! Скрип! Скрип! Ах! Я взбиралась по ступенькам через одну, пытаясь понять, что могло упасть наверху. На полу лежало разбитое зеркало, рассыпавшись на сотню мелких осколков! Осталось найти черную кошку и насмерть забить ее пустым ведром. Ничего-ничего, я что-нибудь придумаю. Ладонь с меткой зачесалась со страшной силой! В дверь раздался стук… Глава 5. Призрачная угроза Кто ты? Король или отшельник? Пора бы вынести урок! Чем красивее был ошейник, тем был короче поводок! Убогий курятник, в который меня поселили, был именно тем местом, где нужно принимать возлияния в одиночестве от горя, а не гостей со словами: «Проходите, не стесняйтесь! Уклоняйтесь, нагибайтесь!» Стук стал настойчивей. Ладно, плавали, видели, выгребали! Подо мной даже вздрагивал пол! Старый стул подпрыгнул и стал пританцовывать на месте, радуясь визиту несчастного и скрюченного мужика, который тут же протянул мне единственную руку. – Милости прошу! – произнес гость. Сквозь лохмотья были видны фрагменты немытого тела. Мое настроение слегка приподнялось от того, что у меня такие добрые, приветливые, отзывчивые и нищие соседи… Как приятно думать, что у них точно не хватит денег на новые колонки и перфоратор! А вдруг он – ипотечник? Я сразу посмотрела на него с уважением и сочувствием, обводя взглядом окрестное жилье. Какие запущенные у него трудовые… эм… язвы! – Спасибо! Мне тоже очень приятно познакомиться… – расцвела я, демонстрируя самую милую улыбку. Мне тут же захотелось сказать гостю что-то хорошее, ободряющее! – Знаете, – начала я, с уважением глядя на мужика, который трудится до кровавых мозолей. – В наше время трудно встретить человека, особенно мужчину, который, несмотря на инвалидность, работает… Вы, главное, не сдавайтесь. Что бы вам ни говорили! Как говорят, если чего-то в жизни не хватает… – Одну деву на жизнь! – попросил моногамный соседушка. Я не высматриваю мужа в первом встречном, выпучив глаза, поэтому вежливо попрощалась с простым работягой, прикрыв дверь и выглядывая в щель. Сосед развернулся и поковылял к развалюхе рядом, громко забарабанив в дверь. О, теперь будем знать, где жи… – Милости прошу! – страдалец протянул единственную руку и упал на колени, как только дверь открылась. – Деву на пропитание! – Пошел вон! – заорал толстый хозяин, замахиваясь на него топором. – Иди, работай! Как удобно, когда рядом живет настоящий доктор-чудотворец, способный чудодейственным словом вернуть умирающему пациенту не только способность ходить и быстро бегать, а даже утраченную конечность, которой он отбивался от доброго доктора-толстяка. Я посмотрела на свою руку с черной печатью, и настроение резко испортилось… Ой! А вдруг это навсегда? Вдруг мне удастся выбраться, а печать останется? Почему на руке? Есть же столько укромных местечек для татуировок! Меня вполне устроит, если через пару десятков лет черепок с короной и надписью «Не влезай, убьет!» или «Осторожно! Высокое напряжение!» превратится в сморщенную изюминку на целлюлитном холодце. На мою ладонь скатилась слеза. Только правда и ничего кроме правды! Я никогда не смогу работать в отделе статистики… Не смогу баллотироваться… Меня не возьмут в торговлю: «Это не фирма так шьет! Это кто-то много жрет!», «Берите яйца, мужчина. У них сегодня годовщина!» В рекламный бизнес мне тоже дорога заказана! Кому понравятся такие лозунги: «Ешьте вкусное печенье, ночью будет развлеченье!» или «Наш сочок из ягод спелых, плесневелых, перезрелых!», «Загуститель, осветлитель, масло пальмы и краситель, соя, жилы, жмых пшеницы – колбаса из мяса птицы!» Не-е-ет! Я даже не смогу стать врачом! «Доктор, что мне делать? Я читал, что болезнь неизлечима!» – жалобно спрашивает пациент. «Да здравствует мыло душистое, веревка с петелькой пушистая, стульчик со сломанной ножкой и рюмка бухла на дорожку!» – отвечает честный доктор в моем лице, вместо того чтобы обнадежить пациента, придать ему сил для борьбы, вселить необоснованную веру в чудеса, которые иногда происходят! «Как вы считаете, мне идет новый галстук? Мне кажется, он меня стройнит!» – мурлыкает мой очередной начальник. «Нет! – отважно отвечаю я и навсегда забываю код от зарплатной карточки. – Галстук из трусов клоуна – не физкультура, а ремень – не диета!» А что насчет личной жизни? «Милая, ты ведь любишь мою маму, которая учит тебя, как правильно варить борщ и мыть тарелки до противного скрипа?» Я сглотнула. «Пять минут, пять минут! Без прелюдий, между прочим! Пять минут, пять минут! Я успел, а ты как хочешь!» – пропело что-то внутри и заглохло, повергая меня в ужас от суровой семейной романтики. «Тебе разве не понравилось, любимая?» А дальше передо мной стояло маленькое воображаемое последствие «пятиминутки» со своими каракулями на листочке: «Красиво, мамочка?» А потом в качестве контрольного выстрела из детского кармана извлекается слипшийся ком зеленого пластилина с воткнутыми спичками и после восторженного детского сопения раздается: «Мама! Угадай, кто это? Это – папа! Правда, похоже?» Мне что? Придется искать папу по детским рисункам и детской лепнине? Очень правдивой маме, разведенке с маленьким прицепом, не желающей расстраивать своего ребенка и убивать честностью маленького гения, срочно требуется муж! Страшный, как ядерная зима! И когда учительница поставит двойку за «папу из пластилина», объясняя расстроенному малышу, что скульптором ему не быть, в дверях появится натурщик, заставив обделаться весь собравшийся педсовет… В дверь постучали так, что у меня чуть опять не завалился шкаф! На пороге стоял плюгавый мужичок с посохом, в потрепанной хламиде. Голова его была украшена блестящей лысиной – тонзурой на макушке, но в отличие от братца Тука – последнего, у кого я видела похожую прическу, волосы на волосатом нимбе были седыми, длинными и спутанными. Один глаз гостя смотрел куда-то вверх и вправо, второй – вниз и влево, при этом они были круглые, как плошки, и слегка навыкате. Слепой? – Милости не… – начала я, пытаясь закрыть дверь. – Мне нужно пророчество! – громко произнес слепой, постукивая палкой по дверному косяку. – На будущее государства! Я приходил во дворец, а меня направили к вам! Мне протянули три монеты. Ух, ты! Монеты были не золотые, а серебряные, с изображением женщины. Та-а-ак! Одну минуту! Мы тут деньгами не разбрасываемся! – Подождите, пожалуйста… за дверью… Сейчас войду в… эм… астрал… – пролепетала я, складывая монеты в стопку и не веря своему счастью! Ну же, шарик, давай! «Я знаю точно наперед, когда доволен был народ? И если будет благодать, не прекратит народ роптать!» Отлично! Начинающая поэтесса вытащила уголек из камина и оторвала кусок обоев… И скажут люди: «Стало хуже! Затянем пояса потуже! Налоги снова стали выше! Запасы снова съели мыши!