– Недурно. Весьма недурно. Сохранил самый большой состав десятка. Постоянно первые в роте. Лучшие результаты за последние пять лет. Вот и говори тут, что наследственность ничего не значит. Весь в отца. Служил я в молодости под его началом. Поручиком. Крутехонек он был… Да… Впрочем, не за этим тебя вызвал. Если тебя не будет, кто в десятке заменить сможет? – Рядовой Леон Терских, ваше высокоблагородие! – Пожалуй. Он же дворянин? – Так точно, ваше высокоблагородие! – Получит младшего унтер-офицера. А эти твои… подпевалы из простолюдинов? – Тоже смогут, ваше высокоблагородие! Но хуже. – Тогда пока пусть побудут капралами. Ты в Первой гимназии учился? – Так точно, ваше высокоблагородие! – Выгнал лично генерал-инспектор де Риарди? – Так точно, ваше высокоблагородие! – За дело? – Так точно, ваше высокоблагородие! Я тогда дураком был. – Слышал. Я под его превосходительством служил капитаном. Тогда наша молодь прозвала его Липаном-Шаганом, уж больно он шагистику любил. Строгий, немного самодур… не тебе это слушать! Но справедливый и умный командир. Написал я ему. За тебя-дуболома поручился. Дескать, не по-хозяйски такого молодца мимо гвардии пропускать. Цени! И не подведи! После вечернего построения командируешься домой. Твой отец в курсе. Дома готовишься к экзаменам в юнкерское училище. Звание младшего унтер-офицера тебе остается. После окончания выпустишься в Первый лейб-гвардейский полк инфантерии, как твой отец. Завалишь – вернешься сюда, тогда я тебя сгною! – Ваше высокоблагородие! Но… – Никаких «но»! Ты в армии, сынок. Прием Тронный зал слабо сказать, что полон. Он забит людьми. Понятно, наши придворные, пришли все без исключений, дураков пропустить первый большой прием не нашлось. Однако здесь и свитские государей соседних стран, которые остались после похорон. На возвышении рядом по одну сторону трона стоит стул, по другую – банкеточка. Все знают, что стул для супруги, а банкеточка для взрослой дочери. Еще стоят четыре роскошных кресла, с приставленными к ним тремя стульями. Для государей с супругами. Стула три, потому что один из государей холост. Пока холост. Ведь совершенно случайно его кресло первое от банкеточки. Как-то оно само так случилось. Для брата нашего короля места больше нет. Увы! Не положено. Сестра сядет рядом со своим мужем. Привилегию на личный стул у трона Силестрия и Торан потеряли со смертью отца. Я при полном параде пришел пораньше и встал по чину недалеко от двери. Однако появившийся вскоре канцлер подхватил меня под локоток и подвел почти к самому возвышению. Так что стоял я по должности члена Госсовета, между канцлером и генерал-аншефом. Кстати, подошел его преосвященство и осенил меня благословением. Тут я доложил о вчерашнем поднятии ревенанта. Верховный Жрец чуть нахмурился, кивком поблагодарил за информацию и пообещал донести информацию до приходов, дабы священнослужители не вмешивались. Вообще при необходимости Церковь упокоит любую нежить, но тут полная иммунность, напрасные хлопоты и, главное, вмешательство в дела божеские. Раз боги допустили поднятие монстра, не подвластного жрецам, значит, одобрили месть. А коли одобрили, не дело смертных лезть в исполнение их решения. Впрочем, был случай, когда жертва спаслась – замуровалась вместе с запасами еды в башне с колодцем. Но, посовещавшись со священниками, правитель тех земель мудро решил, что размуровывать вход снаружи невместно, а изнутри вскрыть не смогли. Наверное, из-за зачарования, наложенного на камни прохода. Продукты тоже туда запретили подвозить. Боги сами решат, достоин грешник прощения или нет. В тот раз вышло – не достоин, от голода помер. А вот нечего богам перечить! Умер бы быстро. Наша Церковь Всех Богов вообще очень прагматичная. Например, в старом мире как было? Завоеватели уничтожали храмы и насаждали своих богов. Целые народы друг друга резали из-за того, на каком языке молитвы читать. Здесь все по-другому – завоевали страну, в их храмы статуи своих богов подставили и, что крайне важно, в свои добавили статуи богов покоренных земель. Верующие молятся, дают энергию своим богам, но и пришельцам крохи перепадают. Лет через несколько, в крайнем случае через поколение, начинают молиться «всем», редко выделяя бога по имени, энергия идет единым потоком, а как боги ее делят, не дело простых смертных. Мелким божкам, которым поклонялось лишь какое-нибудь мелкое племя, вообще одна выгода – пусть капельку из общего потока получают, зато постоянно. Не надо бояться, что все верующие разом в войне, от голода или после эпидемии сгинут. Я тут тоже подумываю – может, договориться и статую Его Всемогущества каким-нибудь образом в храм всех богов втиснуть? Останавливает лишь одно – не знаю его имени и внешнего вида. Надо же сделать такой внешний вид, чтобы он не обиделся. Задумки есть, скажем, с мелким подчиненным, Его Верховенством, сидящим у ног Всемогущего, изобразить можно было бы. Как думаете? Впрочем, отвлекся. Пока разговаривали о ревенанте, раскланивался со всеми своими знакомыми, их значительно больше стало по сравнению с первым приемом. С представителем иностранной делегации тоже пришлось поздороваться. Помню его смутно, он в башню женщину в сером наряде привозил. Однако раз сам специально поприветствовать подошел, надо ответить. К полудню зал заполнился. Неста, Верховный Магистр, к нам подошла только поздороваться, место ей нашлось почти в середине зала. Ровно в полдень герольд начал провозглашать имена входящих государей. Мы одинаково кланялись каждому. Их делегации же в зале, смотрят на присутствующих крайне внимательно, если будет малейшее умаление достоинства объявляемых лиц, сразу доложат своим. Те, естественно, не сделать выводов не смогут. Придворные, которые не могут понять, как себя вести при дворе, как разговаривать, что правильно делать, надолго здесь никогда не задерживаются. После входа нашего государя и рассаживания по местам начались приветственные речи гостей. Лаура была неотразима. Судя по жемчужным ноготкам, употребила мой крем. Тонкое шелковое платье нежного кремового оттенка. Украшений немного, но подаренная мною брильянтовая брошь присутствует. Сложная прическа из многих сплетенных прядей струится по плечам. Великий герцог Эдмунд, сосед принцессы, не может отвести от девицы взгляда. Когда дошла очередь до него, Эдмунд несколько косноязычно поблагодарил за военную помощь, а потом, как в омут головою, попросил у его величества протектората над его великим герцогством. Просьба произвела эффект разорвавшейся бомбы. Такого никто не ожидал. Хотя нет, наш король был в курсе. Встал, поблагодарил присутствующих гостей за теплые слова, а затем пообещал протекцию, обещал не вмешиваться во внутренние дела герцогства, подарил гостю большой остров в колониях и попросил свою дочь показать «любезному Эдмунду» достопримечательности столицы. Если не смотреть на витиеватые слова, то наше королевство приобрело большой кусок землицы, отдав взамен лишь руку принцессы. Остров? Так он же теперь великого герцогства, но… под протекторатом короны. Зеленоземье? Приданое принцессы? Протекторат! Не! В теории от протекции можно когда-нибудь отказаться, но это куда сложнее, чем ее попросить. Видать, в великом герцогстве дела крайне плохи. Однако с потерей независимости в разоренную страну придут деньги. В нищей, северной стране почти ничего нет на продажу. Однако есть много голодных мужчин. Часть из них поедет искать фортуну на подаренный остров. Ворсен его название, кстати. Часть пойдет в армию королевства. Шесть закаленных боями полков получат новую амуницию и… Кто-то верит, что они удовольствуются новыми мундирами? Есть очень вежливое слово «экспансия». Судя по реакции других государей, чего-то в этом роде они и ожидали. В их речах приветствовалось столь любезное сближение соседних стран и поддерживались «естественные территориальные устремления» великих государств. Хотя можно было сказать яснее, проще и короче: «Делиться надо». Почти побежденного врага, шестилетнюю головную боль Эдмунда, начали дербанить соседи. Главному стратегу, не допустившему врага в свои родные земли, достался самый ценный приз – моральное удовлетворение от победы над захватчиком. Фига с маслом, как сказали бы в моем прошлом мире. Кусочек землицы, столицу, порт и две крепости, вместе с титулом великого герцога, стали предлагать прямому наследнику престола, ближайшему родственнику давно покойного государя тех земель, нашему принцу Торану. Оказывается, шестьдесят с гаком лет назад на престол взошел узурпатор, а не истинный наследник. Собравшиеся государи хотят восстановить историческую справедливость. Наш принц, конечно, категорически отказался от такой чести. Он хочет уехать вице-королем в колонии, но чувствуется: если найдутся веские аргументы, решение может и поменяться. Оставшиеся земли, три крепости и другие мелочи поделят две соседние союзные державы. Резоны на то весьма весомы и благородны, однако я, по неопытности в политических делах, их не понял. Сегодня союзные войска вступили в бой со злобными ордами наглого захватчика трона. Вообще-то он внук узурпатора, но мог бы и сам догадаться, что трон до?лжно уступить. Единственно, было видно явное недовольство некоторых людей из свиты жениха Лауры, ну так на всех не угодишь. Впрочем, когда его величество закрывал своей речью тему, героям войны, шесть лет сдерживавшим негодяев, были обещаны награды, а самым отличившимся даже поместья в освобожденных от захватчиков землях. Таким образом, государи остались исключительно затем, чтобы договориться, против кого они будут дружить. Похоже, Эдмунду сильно повезло с невестой, или, может, его противник неправильно стал себя вести, вот его и скушали. Принц Торан при желании тоже может запросить протектората у своего брата-близнеца, тогда королевство прирастет и его землями. А мы сможем радостно заявить, что наше государство раскинулось «от моря до моря». Зачем нам выход к северным морям? Геостратегия! Это я так важно говорю из-за того, что сам не понимаю. Наша страна, конечно, житница и кормит треть континента, прокормим новые земли тоже, но что получим взамен? Кроме руды и, может быть, рыбы, в голову ничего не приходит. Излишки населения туда сплавлять? На то колонии есть, оттуда люди с приличными деньгами возвращаются. Не знаю… После решения вопроса с дележкой земель соседа пошли более мелкие вопросы. Король Довиза вдруг попросил у нашего государя разрешения наградить его подданного. Очевидно, они уже договорились, но для соблюдения порядка так положено. Его величество согласился, и тут вызвали меня. За укрепление дружбы и сотрудничества между нашими народами я был награжден Яхонтовым Кречетом кавалерского ранга. Понятно, до командорского, а тем более гранд-командорского, не дорос, но приятно. Орден не боевой, скорее дипломатический. Разрешен к ношению с парадными мундирами. По виду – птичка из золота с красными глазами. К нему пожаловали небольшое поместье в двести десятин. Вручала королева Довиза, та самая женщина в сером, которая приезжала ко мне инкогнито. Раз мне пациентку не представляли, значит, я ее «не узнал», хотя когда благодарил, она милостиво свою ручку целовать пожаловала. Видимо, про меня все женщины на возвышении были в курсе. Смотрели так… оценивающе. В скором времени прием закончился. Его преосвященство попросил меня посмотреть одного божьего человека, целители его лечат, но помочь не могут. Отказываться я не стал, тем более что служители уже организовали помещение. Прошли в знакомый мне лазарет. Там сидит ждет божий человек, рука у него толщиной чуть не с мою ногу, а я немаленьким вымахал. И глаза такие добрые и пронзительные. Не дай боги он тебя злым сочтет – сразу увещевать станет, хорошо коли просто кулаком. Он оказался главой тех самых слабосилков, что нам со старым государем разбираться помогали. Жалуется на плечо, говорит: «Боги послали мне боль!» Ранен стрелою, рана до сих пор не заживает, хотя три целителя, включая придворного лейб-медика Бертиоса, пытались его лечить. Открывается рана опять и опять. Недели не пройдет после лечения, как вновь свищ гноем сочится. Переоделся в лекарское, стал осматривать. Вроде что-то нашел, но пациент спать отказывается, просит так лечить – обет у него всегда в полном сознании и боевой готовности быть. Он только ночью позволяет себе спать, и то с оружием под рукою. Скатал из салфетки мягкий рулон, подал монаху, чтобы прикусил. Так боль легче терпеть будет. Думается, этому миру не хватает изобретения великого немца Рентгена, очень оно помогло бы местной медицине, а то мне искать причину приходится. Скальпелем Маны пришлось вскрывать свищ. Кровь и гной ладно, но в кости спрятался мелкий, с виноградную косточку, осколок ярко-синего металла. Хирургическими инструментами доставать – надо кость долбить, но заклинанием вытащил сразу. Дальше проще, фельдшер помог промыть вскрытую полость, затем я Лечащей Рукой залечил рану. Только закончил, пациент изжеванную салфетку выплюнул и маленький мешочек достал. Сам бледный, потный от боли, но держится. Из мешочка вытряхнул наконечник стрелы из того же металла. В щербинку на наконечнике извлеченный осколок лег, как влитой. – Исполать тебе, добрый человек, – густым басом поблагодарил меня болящий. – Вся наша братия неделю за тебя молиться будет. Когда осматривал пациента, нашел штук восемь больших рваных шрамов, на костях минимум четыре следа от серьезных переломов. Это не считая только что залеченного нагноения от Проклятой Бронзы. Лишь в рассказах слышал о таком металле, но вот сподобился и увидеть его. Кроме молитвы, монах пообещал при нужде прислать мне в помощь отряд братьев-монахов, над которыми он старший. Вы знаете? Я не отказался. Не отказался и написать несколько свитков Каменной Кожи, сварить яду для неупокоенной нежити, даже пообещал лечить его подчиненных, с которыми другие целители не справятся. Зачем мне оно надо? Странный вопрос. Во-первых, люди реально каждый день рискуют жизнью в борьбе с нежитью, а иногда и с призванными демонопоклонниками монстрами из Нижних Планов. Грех монахам не помочь. Во-вторых, я сам волшебник не из последних по силе, пусть не обучен, но от помощи церковных воинов не откажусь. Злоупотреблять, звать по пустякам не буду, однако такой козырь в рукаве для крайнего случая иметь всегда полезно. В-третьих, многие недоброжелатели, имея в виду мою дружбу с церковниками, поостерегутся лишний раз на меня хулу наводить. Я же теряю только время, ведь реагенты и материалы для зелий со свитками обещают дать. Прогулка Следующий день прошел странно. Так как я рыцарь Лауры, стало быть, должен был сопровождать ее на прогулке с Эдмундом. Не один, конечно. Впереди идет парочка, старательно делая вид, что просто гуляет, осматривая достопримечательности столицы. Я и баронесса Алиса де Берти, представленная мне в «Желтой розе», сопровождаем ее в трех шагах сзади. Не знаю роли баронессы. Дуэнья или телохранитель? Скорее всего, и то и другое. В трех шагах за нами держатся еще две женщины из служительниц. А вот уже за ними идут трое офицеров из свиты жениха. Хотя пока его так не называют. Парочка держится друг от друга на расстоянии полушага. Ближе не совсем прилично, опять же люди смотрят. Говорят тихо, о чем – не слышно, но посматривают друг на друга часто. И их взгляды вполне доброжелательны. После часовой прогулки по программе встречи гуляющим следовало зайти куда-нибудь, выпить прохладительного и немного отдохнуть. «Куда-нибудь» – это не так просто. Та же кофейня «Желтая роза» не годится: вдруг зайдет кто-то из неподобающих особ? Не пускать нельзя – любой дворянин может обидеться, – а это неправильно. Еще есть нюанс – там дороговато, а у свиты гостя не так чтобы густо было с деньгами. Что говорить! Хреново у них с деньгами. Мундиры еле-еле приличные, что до другого, то только оружие у них хорошее, хотя и устрашающих размеров. Зайти в гости? Любой герцог и граф был бы рад, но демонстрировать чрезмерную приязнь одному – обидеть всех других. Почему его выбрали? Чем они хуже? Пришлось организовывать пикник в парке, в беседке. Да и охране там будет легче отсечь посторонних. Лаура с Эдмундом сидят в беседке посреди розария, пьют охлажденные напитки, слегка закусывают. Мы с Алисой стоим, воркуем о цветочках, заодно контролируем подход к беседке. Остальная свита расположилась на лавочках чуть поодаль. По аллее чинно прохаживаются гуляющие, тщательно показывая, что они здесь случайно, сидящие в беседке их вовсе не интересуют, а смотрят они исключительно на розочки. И вечером, по салонам, никто не будет в подробностях разбирать молодых. Вдруг вижу компанию человек пять. Все офицеры, мундиры не наши. Судя по реакции свиты, из сопровождающих великого герцога. Опять же судя по реакции, могут быть неприятности. И точно, проходя поворот к беседке, один нарочито громко заявляет: – Вот разве стоило менять наше славное герцогство на такую тощую задницу?! Компания дружно заржала, явно провоцируя окружающих. Но я быстр. Уже стою около провокатора, кинжал в моей правой руке, а лезвие у него во рту. Двумя пальцами левой я крепко держу его за нос. – Ой, вы что-то остроумное сказали, да? Повторите, пожалуйста, я тоже хочу посмеяться! Мне покойный государь без разрешения запретил на дуэль вызывать, так я вам просто язык отрежу. Ладно? Повторите, пожалуйста, очень прошу! Мой собеседник что-то мычит, острое лезвие во рту не способствует красноречию. Алиса невозмутимо просит: – Барон, не убивайте его. Вас вновь на неделю оставят без сладкого. – Затем переводит взор на растерявшихся скандалистов: – Господа, вы-то о чем думали? Разве так можно?! Это же сам барон Тихий! При нем надо быть вежливым и тактичным, он летально обидчив. Компания невразумительно ропщет. Из беседки Лаура мне командует: – Стах, отпусти его! Не надо убивать. Он просто глупенький. Затем что-то энергично объясняет жениху. Тот ошалело смотрит на нас. Обидно, да? Она бы мне еще крикнула «Брось каку!», что я ей, собачка, что ли? Но раз велит… Отпускаю нос и с видимой неохотой убираю кинжал в ножны. Остроумец откашливается и сплевывает кровь. Что-то во рту я ему порезал. – Я вас вызываю! – начинает было кричать он, но дает изрядного петуха. – Вы сначала у государя разрешения спросите. Я очень не против подраться, однако ослушаться воли его величества не могу. У нас, знаете ли, против приказа короля не идут, у нас корононосителя уважают. Стайка подоспевших гвардейцев-кавалергардов внимательно рассматривает наглецов, один даже спрашивает: – Барон, это личное? Или нам тоже можно присоединиться к дуэли? Господа, вы же нам не откажете? Конец прогулки оказался скомкан. Я согласился взять кавалергардов в долю, и они остались договариваться со скандалистами. Как меня просветила баронесса, по странному стечению обстоятельств, к нам подошли лучшие мечи Лейб-гвардейского кавалергардского полка. И не только. Например, заговоривший со мной капитан три последних года признавался лучшим клинком всей гвардии. А самый молодой, подпоручик в свое время завоевал первое место в соревнованьях среди юнкерских училищ.