Нас вместе с другими дуэлянтами усадили во главе стола, рядом с полковым командиром, чествовали как героев. Пили за самую прелестную жемчужину короны – за принцессу Лауру. За нас, понятно, тоже. За государя как короля. Наособицу – за него же, но уже как за отца красавицы. Опять за принцессу… Что было потом, помню смутно. Однако до кареты дошел на своих ногах, я же магистр Жизни. Приехал домой поздно, но не лег спать, пока не рассказал о случившемся Мике. Она охала и ахала, однако всячески поддерживала Лауру. Та была к ней крайне добра, подарила милый кулончик, а какие-то иностранцы про принцессу посмели гадости говорить! Так им и надо! Кстати, принимала конкубина меня в своей комнате. Она уже начала раскладывать приданое по шкафам, а заодно и украшать комнату привезенными вещами. Прислуживала нам служанка из ее родительского дома. Еще сказала, что в городской усадьбе для конкубины выделили три комнаты и сейчас доверенные люди отца отделывают их. Мило покраснев, попросила прощения, что до сих пор не подарила подарок, положенный после первой ночи. Затем протянула весьма необычные четки из двух дюжин бусин – крупных, природных, лишь чуть-чуть ограненных октаэдров, то есть правильных восьмигранников, благородной розовой шпинели. На следующий день, когда я по обыкновению пришел к сюзерену, был крайне удивлен ее волнением. – Стах, вы, мужчины, все понимаете неправильно. Главное, сразу начинаете пытаться что-то доказать. Прошу – не надо ничего такого. Ладно? Герцог сегодня попросит у папы моей руки. Только не обижайся… Я освобожу тебя от обета, ты останешься моим самым лучшим другом и преданным вассалом. Но я больше не буду твой дамой, а ты не будешь моим рыцарем. Эдмунд обещает лично оберегать меня, но при том хочет быть единственным защитником. В доказательство он принес мне это. Вот посмотри… Только открой без меня… Я чуть в обморок не упала… Лаура вышла, а я откинул крышку ящика из простой сосны. Там стояла большая банка, а в ней плавала заспиртованная голова пятого обидчика. Тихо подошедшая сзади Алиса рассказала о происшедшей сцене. Как герцог, стоя на коленях перед девицей, просил стать его женой, простить ее будущих подданных, а в знак прощения подарить ему один поцелуй. Девушка не устояла перед великим полководцем и капитулировала на его условиях. Одним из них было мое удаление из приближенных Лауры. Должность Хранителя Печати герцогства остается за мной. За беспорочную службу и в честь свадьбы мне будет награждение – прирежут пару поместий к баронству. Но жених не хочет видеть никакого мужчины подле своей невесты. В момент помолвки я должен буду передать ему защиту принцессы. Затем баронесса намекнула, что в землях великого герцога будут не рады моему визиту, если вдруг таковой случится. Уже давно, тотчас после того как подарил жемчуг, я осознал свою цену для Лауры. Сразу после свежих обновок, хотя выше многих других придворных. Верный вассал, которому из прихоти можно приказать нарушить его обещание. Придворный, способностями которого можно похвастаться перед приятельницами, а то и за какие-нибудь блага сдать им его в аренду. Ее отец ценит меня значительно выше. Правда, он зрелый муж, опытный политик, а она – не знающая жизни молоденькая девчонка, решившая влюбиться в будущего мужа. К чему, кстати, я сам руку приложил. Что не буду ее придворным, досадно, но так и так государь хотел меня оставить при себе, а быть при его дворе не только почетно, но и мне самому нравится. Ладно, позанимался самоедством, и хватит, пора закруглять разговор. Сказал Алисе, что не собираюсь мешать семейному счастью принцессы и, безусловно, сделаю, как Лаура просит. В ответ услышал глубокий вздох облегчения. Наверное, Эдмунд ревнует, а Лаура боится, что я устрою ему неприятную сцену. Она же считает меня влюбленным. Да, девушка мне нравится, но и только. Я с самого начала знал, что мы не пара, и, что бы она себе ни придумала, влюбляться не собирался. Слишком велика между нами разница положений, а я слишком умен, чтобы надеяться ее преодолеть. Да и не нужно это никому, а в первую очередь самой принцессе. Когда меня вызвали в кабинет его величества, государь оказался уже в курсе нашего с Алисой разговора. Похвалил меня за сговорчивость и пообещал награду в честь коронации. Затем отправил служить дальше. Больше в полдень за приказаниями я к сюзерену не заходил, а на последовавшей через неделю помолвке передал счастливому жениху обязанности защитника и вернул Лауре подаренную ленту. Если помолвка прошла в присутствии семьи, государей с супругами, придворных и членов свиты гостей, то на передачу обязанностей защитника собрался лишь узкий круг посвященных. Церемония была величественной. Я присутствовал в парчовой мантии рыцаря-волшебника. В берете и шелковых перчатках. Все алого цвета с золотой отделкой. Сапоги крокодиловой кожи. Слева на рыцарском поясе с золотой саламандрой на пряжке висит короткий меч, справа – мой наградной кинжал с сиреневым темляком. Сиреневый – цвет моей принцессы. Ящерка с рубиновыми глазками золотым браслетом свернулась на левом запястье. На пальцах изумрудная печатка, изумруд, подаренный его величеством, и аметист, подаренный принцессой при назначении меня рыцарем-защитником. Про золотую саламандру в районе печени даже не упоминаю. Государь в мантии Командора, Гранд-Мастером Ордена он станет только после коронации, пока он лишь Мастер Ложи. Лаура в платье и с регалиями Девы Ордена. В принципе после замужества она могла бы стать кавалерствующей дамой, но… Муж будет против. Он из другого ордена, пусть мелкого, но гордого. У них, в Стальном Мече, всего десяток рыцарей-мужчин. Дамы в их орден допускаются исключительно в качестве терциариев, ведь основная обязанность женщин – рожать наследников. Кстати, Эдмунд присутствовал тоже. Одет в простой плащ из небеленой холстины поверх стального доспеха, без всяких украшений. Его двуручный меч держал стоящий рядом оруженосец в кольчужном доспехе без плаща. Государь открыл церемонию. Он освободил Орденскую Деву от ее обязанностей и отпустил из нашего ордена Золотой Саламандры. Лаура поблагодарила его, а затем сняла обеты со своего рыцаря-защитника, то есть с меня. Я произнес короткую речь. Честно говоря, не сам ее писал, она была разработана для подобного случая лет около шестисот назад, с тех пор в ней меняются только имена и прочие реалии. Затем снял с пояса короткий меч и вручил его новому защитнику, чтобы было чем защищать. Эдмунд принял оружие, поцеловал клинок и разразился не менее формальной и напыщенной речью. Следующим шагом я вернул Лауре врученную при посвящении шелковую ленту. Ее перстень и темляк с кинжала я снял и демонстративно передал вслед за мечом. Полученная для кормления крепость осталась мне. Впрочем, бриллиантовая брошь тоже не покинула хозяйку. В благодарность девица подарила еще земель и разрешила включить их в баронство. На этом торжественная церемония закончилась. Формально теперь я не связан обетами с герцогиней. Да, мое баронство входит в ее герцогство. Я обязан ей налогами, но уже не службой. Глава 11 Столичная жизнь Тереза Сильно повзрослевшая за один день девочка, ведь сегодня ей стукнуло уже целых одиннадцать лет, держала совет со своими самыми доверенными друзьями. Плюшевый мишка Стах и фарфоровая кукла Стеша сидели рядышком на кровати, а котена Царапка лежала на коленях хозяйки. – Если мы со Стахом поженимся, то у нас будут детишки. Это хорошо. С ними можно разговаривать, сколько хочешь, и они никогда не скажут «отстань, дочка, я сейчас занята». А тебе, Стеша, будет с кем играть, когда я вырасту и у меня будут взрослые дела. Но Стах может не захотеть жениться на мне. Вдруг он обиделся на тетю Несту? Это плохо. Еще я могу совсем не выходить замуж и стать важной дамой, как тетя. Не знаю, хорошо это или плохо, но тогда у меня совсем не будет детишек, и мне придется отдать графство, а потом и герцогство кузенам. А я не хочу! Они задаваки и жадины! Оба! Еще такие маленькие, а уже такие вредные! Одно слово – мальчишки! Стах! Ты тоже мальчик, но хороший. Медведь был полностью согласен с хозяйкой. Как добросовестная игрушка, он каждую ночь ложился в постель к девочке, никогда не роптал, если его путали с подушкой, даже терпел наглую Царапку, любящую лежать на нем. Но вот что делать, он посоветовать не мог. Конечно, его голова не была такой пустой, как у фарфоровой Стеши, однако овечья шерсть – не самый лучший материал для размышлений, ее мягкость скорее расслабляет и тянет ко сну. Но Тереза немного незаслуженно его похвалила: – Стахушка, ты молодец, хорошо придумал, я тоже считаю, что ему надо написать письмо. Илга и Анита Две старые подружки и соперницы встретились, поругались чуть не до драки, вместе поревели над провалившимися надеждами, помирились, расцеловались, стали обсуждать былое и составлять новые планы. – Из начальной полудюжины девчонок Инга сразу за отцовского помощника замуж выскочила. Свинка сразу за ней, к своему бычку сбежала. Мы с тобой друг друга из игры вывели. И кто остался? Самые страшненькие – Тинка да Мимика. Обе нам не соперницы. – Да… Дуры мы с тобой… Обе. Могли бы договориться. Одну из нас взял бы барон, она нашла бы ход в высший свет и помогла бы подруге хоть в щелочку туда протиснуться. – Представляешь, Мике разрешили три бала в год проводить. Она и одного-то не сможет! Куда ей, кулеме… – Повезло дурочке. Я никогда не думала, что у барона такой плохой вкус. – Может, батя ее что-то из южных стран привез? – Думаешь, артефакт? – Может, и зелье. Вполне могли подкупить слугу. Тот барону в вино чего-нибудь подлил или подсыпал, вот и взыграло ретивое. – Взыграть, может, и взыграло, но Микаэла не смогла бы воспользоваться этим. Не умеет она с парнями. – Тогда почему ее выбрал? Он про приданое даже не спросил. – Откуда ты знаешь? Может, шли тишком переговоры. Через того же Латера. Он барона за благодетеля считает, мог расстараться. – Почему тогда к нашим отцам не пришел? – У нас приданое меньше. – Да ты что?! – Что-что! За Микой пятьдесят тысяч талеров дали, понятно, скарб и дом, но к тому еще магазин на Дворянской и сто акций. А в подарок мужу – сто тысяч серебром и прилично земли, рядом с баронством. – За мной только пятьдесят тысяч, дом и вещи. Если жених поторгуется, может, на прожитие тысчонку-другую годового дохода добавят. Но это край. Сколько дадут мужу, даже и не знаю. – Вот! За мной приблизительно столько же. И ведь нас с тобой в десятку самых богатых невест-простолюдинок зачислили. Ты «Дамский досуг» читала? – Читала, конечно. Эх… Не хотела тебе говорить… Да ладно! Граф Иснадор свободен. – Он же умер! – Умер. А титул по наследству племяннику перешел. Его величество уже утвердил прошение. И за счет казны приказал заложенный доход майората выкупить. Новый граф не совсем нищим будет. – Но приданое жены ему пригодится… Ну спасибо! Не забуду! Вместе охотимся? – Вместе. Знай мою доброту. – Тогда и я тебе кандидатурочку подскажу. Правда, он немного в возрасте, но весьма богат и ищет молоденькую супругу… Бумажки – Нет, вот есть же люди, до чужого добра жадные! Праведное негодование откупщика Федула Латера вызвала папка, обнаруженная в опечатанном сургучными печатями пакете. – Пап, что там такое? – спросил отца старший сын и главный помощник. – Его высокоблагородие барон Тихий прислал. Видать, как члену Госсовета ему доложили, а он, наш благодетель, мне переправил. Копают под нас, копают. И я знаю, кто из приказчиков расклад сдал. Посмотри сам, подумай хорошенько, а потом мне назови виноватого. Тебе тоже учиться ворогов находить. Ничего! Я так дело поверну, не подкопаешься! Милостивец наш вовремя предупредил. – Заплатить бы ему надо, пап. – Не заплатить! Отблагодарить! Разницу понимаешь?! Такое высокое лицо никак обижать нельзя! Взятки чинушам совать будешь. – Голос откупщика наполнился искренним почтением и приобрел несколько елейные тона: – А такого человека только благодарить возможно! В клубе два давно знакомых почтенных господина беседовали в маленьком кабинете. – Эльрик, я все понимаю, но все-таки так-то оно слишком… – Мой друг, я под постоянным прицелом. Мне никак нельзя оказаться смешным и близоруким рогоносцем. Тем более до коронации, пока не решился вопрос с утверждением министров. – Сведения точные?