— Точно. Того, который с моим человеком говорил, похоже, зачистил второй, вообще ничего не знавший, кроме задачи. Он и был убит на мосту. — Хоть что-то обнадёживающее. С бароном повторять не будем. Иначе, многие копать начнут. Ну, ничего! Никому! Поручить серьёзного нельзя! — На самом деле, мы всех деталей ещё не знаем. Только рапорт о нападении пришёл. Завтра новые подробности будут. — Дознавателем кого из наших можно послать? — Под каким соусом? Там совсем другое ведомство. Доклад получу сразу после получения, а человека посылать слишком подозрительно. * * * — Ковен слабеет. Ещё двое погибли. Сейчас нас осталось десять, и что с мессиром пока не известно. — Зачем они взялись за это дело?! Зачем?! — Золото. Очень хотели хорошо заработать. На благо ковену или для своего кармана сейчас уже не узнать. — Расследование на нас не выйдет? — Шансы есть. Про ковен, конечно, не разнюхают, но кое-что накопать могут. С кем умершие дела вели, куда ходили, чем в Гильдии занимались. Нароют что-нибудь обязательно. — И что делать? — Ускорять воплощение мессира. Неофитов среди нас нет, зато адепты принесли обет послушания. Можно провести ритуал, подпитать господина. — Опасно. И жертва нужна. Как выбирать будем? Жребий? — Быть может, простецов возьмём? Девственницу или младенца? — Маловато. Нужен волшебник. Хотя, если взять ребёнка с уже открывшимся даром. Лучше девочку… — Я против. Восстановим против себя Гильдию. Башня И Его Милость принц Торан, и Его Преосвященство были удивлены, увидев меня на заседании, ведь защита своего гнезда дело необходимое. Торан даже предложил откомандировать мне в баронство на недельку-другую полк лёгкой кавалерии. Однако услышав, что налёт отбит, похвалили за службу и отпустили заканчивать дело. Хотя наказали завтра в полдень прибыть на приём. Дома меня ждали аус Хансалы, серьёзные и мрачные. Открываю портал со свитка, и мы перемещаемся в башню. Комната управления пока без защиты, да и не нужна она, пока идёт следствие. Во Дворце меня сильно задержали. Вроде и отпустили с заседания, но пока доложил, пока вернулся домой, пока открыли портал, прошло довольно много времени. Уже поздно, луна взошла и давно стемнело, потому решили с местом преступления разобраться позже. Сейчас главное похоронить Элю. Комната, куда положили тело, по обычаю освещена лишь лампадой. Родня встала над телом, чтобы сказать последнее прости. Симон начал было речь, но Эля открыла глаза. — Месть! Убить! Всех! Потом спать! Месть! Идти! Убить! Хриплый, каркающий голос покойницы заставил вздрогнуть всех присутствующих, а взор её горящих багрянцем глаз смог выдержать только я. Или мы прибыли слишком поздно, или магический фон башни слишком силён, а может и то, и другое вместе, но перед нами стоит серьёзная нежить. Ревенант, дух мщения, вселившийся в тело Эли. Весьма сложно убиваем. Быстр, силён, беспощаден. Разумен, но говорит только о мести. На компромиссы не идёт. Серьёзно защищён от магии. Бьётся лишь зачарованным оружием. Иммунен к святой воде, серебру, молитвам, намоленному оружию и прочим способам упокоить его. Однако храмов старается избегать. Идёт туда, только если чует цель. В бою оружием не пользуется, предпочитает душить жертву, глядя ей в глаза. Причём взгляд парализует жертву. Из-за мощной регенерации уничтожить захваченное тело удаётся только сильными огненными заклинаниями, что, однако почти бесполезно. Дело в том, что дух мщения покидает повреждённое тело и захватывает любое другое, попавшееся под руку. Что хорошо — предпочитает мёртвые тела. Что плохо — использует любые, не обязательно человеческие. В звериных может пустить в ход когти или зубы. Иногда, если в бою не справляется с противником, может призвать себе на помощь несколько привидений. Умеет хорошо прятаться, карауля жертву. Однако его присутствие в доме выдаёт быстро портящаяся пища и затухшая вода. И, в качестве вишенки на тортик, Ревенант чует свою цель, на любом расстоянии. Говорят, океан блокирует это чувство. Озеро, болото, река, даже обычно защищающая от нежити текучая вода — нет. Поднимается крайне редко, и исключительно только в случае несправедливой, насильственной смерти. Все его жертвы априори считаются виноватыми. В храмах отпевать таких и молиться за спокойное послесмертие убиенных, считается неприличным. Не запрещено, но… Вроде, как рассказывать в приличном обществе, причём при дамах, о способах излечения своей стыдной болезни. Уходит сам в срок от трёх до шести месяцев. Или, что скорее, убив всех виноватых в его гибели. Всех! Не только исполнителей, но и всю цепочку, вплоть до отдавших приказ и обсуждавших действие, следствием которого явилась смерть мстителя. С непричастными воюет, но только если те мешают Ревенату исполнить задачу. Всё это мне пришлось выложить аус Хансалам, когда Эля сбежала. Пока родня приходила в себя, нежить перепрыгнула через головы собравшихся, легко, одним ударом, разбила массивный засов, распахнула дверь, выбежала на внешнюю лестницу и побежала вниз. Симон и Корхилл, посовещавшись, подтвердили мои слова и решили, что мстить род не будет. При таких раскладах месть считается незаконной, жертва сама отвечает за обиду. Мы спустились на мост. Часовые нежить не видели. Это понятно, мост почти не освещён, а монстр слишком быстр. Вскоре примчался вестовой, доложил, что неизвестная тварь запрыгнула в закрытое ставнями окно второго этажа, к одному из подчинённых умершего мага и открутила ему голову. Затем выпрыгнула обратно наружу и убежала в лес. Напавшая имела вид женщины с горящими глазами, в платье, залитом кровью жертвы. Пострадал караульный, пытавшийся задержать прыгунью. Та оттолкнула его с дороги, сломав при том пострадавшему руку. Я велел передать, что тварь больше не вернётся. Большой приём Ромул — Дуб, тебя через полчаса вызывают к Старику. Велено быстро привести себя в порядок и выглядеть прилично. — Что случилось, не в курсе? Может, кто из наших накосячил? — Нет. Вроде ничего такого. Давай бегом, к Старику просто так не вызывают… К нему вообще ни разу никого не вызывали… Ты первый… Младший унтер-офицер, рекрут по прозвищу Дуб побежал в казарму и судорожно гадал о причине вызова. К начальнику учебной команды никого из ста сорока шести рекрутов, оставшихся в роте, не вызывали. Залётов в его десятке, вроде, не было. Из оставшихся под ним тридцати шести человек, кажется, никто не собирался уходить. Что случилось? Половины часа еле хватило, чтобы щёткой почистить мундир, быстро полирнуть бархоточкой сапоги, ремень и металлические детали, а потом добежать по плацу до дверей штаба. После вызова в кабинет и рапорта о прибытии Ромул замер в стойке "Смирно". Начальник курсов, ветеран многих сражений, с грудью, сплошь завешанной орденами, сидел за столом и листал папку. — Недурно. Весьма недурно. Сохранил самый большой состав десятка. Постоянно первые в роте. Лучшие результаты за последние пять лет. Вот и говори тут, что наследственность ничего не значит. Весь в отца. Служил я в молодости под его началом. Поручиком. Крутёхонек он был… Да… Впрочем, не за этим тебя вызвал. Если тебя не будет, кто в десятке заменить сможет? — Рядовой Леон Терских, Ваше Высокоблагородие! — Пожалуй. Он же дворянин? — Так точно, Ваше Высокоблагородие! — Получит младшего унтер-офицера. А эти твои… подпевалы из простолюдинов? — Тоже смогут, Ваше Высокоблагородие! Но хуже. — Тогда пока пусть побудут капралами. Ты в Первой гимназии учился? — Так точно, Ваше Высокоблагородие! — Выгнал лично генерал-инспектор де Риарди? — Так точно, Ваше Высокоблагородие! — За дело? — Так точно, Ваше Высокоблагородие! Я тогда дураком был. — Слышал. Я под Его Превосходительством служил капитаном. Тогда наша молодь прозвала его Липаном-Шаганом, уж больно он шагистику любил. Строгий, немного самодур… не тебе это слушать! Но справедливый и умный командир. Написал я ему. За тебя-дуболома поручился. Дескать, не по-хозяйски такого молодца мимо гвардии пропускать. Цени! И не подведи! После вечернего построения командируешься домой. Твой отец в курсе. Дома готовишься к экзаменам в юнкерское училище. Звание младшего унтер-офицера тебе остаётся. После окончания выпустишься в Первый лейб-гвардейский полк инфантерии, как твой отец. Завалишь — вернёшься сюда, тогда я тебя сгною! — Ваше Высокоблагородие! Но… — Никаких "но"! Ты в армии, сынок. Приём Тронный зал слабо сказать, что полон. Он забит людьми. Понятно, наши придворные, пришли все, без исключений, дураков пропустить первый большой приём не нашлось. Однако здесь и свитские государей соседних стран, которые остались после похорон.