Но… это ведь невозможно. Еще очень рано. Тот малолетний кретин, найденный этой соблазнительной сукой, только начал работать, и запасы еще очень малы. Может, причина в другом? — Чего кислая такая? — сварливо осведомился Эдвард, не торопясь вставать из-за стола. Лиза исподлобья посмотрела на своего учителя, который уже долгие годы был ее собратом по несчастью. — Ну? — поторопил девушку старик. — Кабо сказала, что пора выпускать, — еле слышно произнесла Лиза. — Чего? — Эдвард все же привстал, ошарашено глядя на девушку. — Какой выпускать? Они там совсем спятили? Хранилище заполнено едва ли на треть, а Пайн этот… Слаб же еще, как цыпленок полудохлый… — Ничего не знаю, — девушка насупилась и тихо повторила: — Кабо сказала выпускать. Выругавшись себе под нос, старик вышел из-за стола. Внимательно взглянул на Лизу, и та отвернулась. — Черт знает что, — проворчал Эдвард. Встав в центре кабинета, он с кряхтением присел на корточки и приложил ладонь к полу. — К стене отойди, — велел старик Лизе, и та повиновалась, после чего невольно закрыла глаза. Она прекрасно знала, что будет дальше. Поток разрушительной силы вырвется на свободу, и та начнет уничтожать все вокруг. Менять, искажать. Превращать… в пищу для одной очень страшной и могущественной сущности, которой Лиза была обязана служить. Пол под ногами завибрировал сильнее. Уже скоро… — Приятного аппетита, папа, — прошептала Лиза, чувствуя, как по щекам потекли слезы, а сердце сжалось от отчаяния и сильнейшего чувства вины. * * * — Да иду я, иду! — хрипло рявкнула Элла, ковыляя к двери. Пиликанье звонка разносилось по всей квартире и отдавалось в голове тупой болью. — Хорош трезвонить, заебали уже! Женщина чувствовала себя плохо. Уже много дней она не могла принять лекарство: стоило это сделать, как все внутри тут же скручивало спазмом и только что выпитое выходило обратно. Такое положение дел пугало и приводило в отчаяние, и Элла подумывала о том, чтобы действительно сходить к врачу. Ей нужна помощь. Элла ненавидела быть трезвой. Слишком много черных мыслей возникало в голове, когда та была ясной. Поэтому алкоголь женщина воспринимала как… своеобразное «чистящее средство». И, разумеется, как лекарство. Элла наконец оказалась у дверей и заглянула в глазок. С той стороны стояли двое. Высокий статный мужчина с седой бородой и едва достающий ему до плеча лощеный тип. Оба в деловых костюмах, каждый из которых наверняка стоил целое состояние. — Блядь… — прошипела Элла. — Неужели приставы? Кровопийцы сраные… Она хотела уже отойти от двери, но тут бородатый подал голос: — Элла Михайловна, я знаю, что вы рядом. Будьте добры, откройте дверь. В ту же секунду Элла ощутила волну тепла, сразу за которой пришла уверенность: нужно делать именно то, что от нее требуют. И быть с визитерами кристально честной. Эти люди явились по очень важному делу, и помочь им — ее долг. С этой мыслью она и открыла дверь. — Добрый день, Элла Михайловна, — статный бородач улыбнулся, и у женщины потеплело на душе. — Позволите нам войти? Элла позволила, и вскоре гости оказались в прихожей. Бородатый продолжал доброжелательно улыбаться, а его лощеный спутник чуть заметно сморщил нос. Элла его прекрасно понимала: чистотой ее жилище не могло похвастаться уже очень много лет. — Что вам угодно? — просипела она, не сводя глаз с седобородого. — Мы бы хотели поговорить о вашем сыне. Алексей Петров, верно? — Совершенно верно, — кивнула Элла. Затем встревоженно добавила: — Он что-нибудь натворил? — Нет-нет, не беспокойтесь. Просто… — мужчина прервался и пару секунд задумчиво щурился, формулируя мысль. — Дело в том, что ваш сын с большой долей вероятности обладает необычными способностями. Говоря по-простому, он — маг. Последняя фраза буквально пригвоздила Эллу к полу. Маг… Ее непутевый сынок, слабый и жалкий, обладает даром? Но это же… невероятно. Такого попросту не может быть. Или может? Невольно Элла вспомнила, каким ее сын был раньше. Десять, пятнадцать лет назад. Уродливая и жуткая пародия на человеческого детеныша. Женщина ждала, когда он наконец сдохнет, но вместо этого мальчишка стал меняться и, в конце концов, исцелился. Почему? Каким образом? Элла никогда не задумывалась об этом, просто принимала как должное. Причем словно бы повинуясь чужой воле. — Элла Михайловна, — напомнил о себе бородач. — С вами все в порядке? — Д-да, — выдавила женщина. — Просто… это… Такие новости с утра пораньше. И так голова пухнет. — Понимаю. Тогда, может, подскажете, где можно найти Алексея? Лучше всего будет поговорить с ним самим. — А я… я не знаю. Он… — Элла нахмурилась, только сейчас осознав, насколько поменялся ее сын за последние пару недель. — Он сейчас постоянно пропадает где-то. И мне не докладывает. Так что… Хотя постойте… Оборвав саму себя на полуслове, Элла метнулась в комнату и сцапала старый мобильный телефон. Вернулась в коридор к гостям, набрала номер сына, но бесчувственный электронный голос сообщил, что абонент временно недоступен. — Отключен, — пробормотала женщина, растерянно и виновато глядя на седобородого. — Жаль. Тогда, будьте добры, продиктуйте номер Алексея. Я постараюсь сам до него дозвониться. Петр, запиши. Лощеный тип кивнул и тут же извлек из кармана блокнот и ручку. Элла хотела было начать диктовать, но тут все вокруг резко потемнело. Сверху обрушился тяжелый гул, воздух словно загустел, наэлектризовался и наполнился тяжелым запахом плесени. Пол и стены задрожали, а с потолка посыпалась штукатурка. — Алексей Степанович, — донесся до Эллы недоумевающий голос лощеного. — Что это? — Не знаю, — был ответ, и напряжение, отчетливо прозвучавшее в голосе седобородого, очень не понравилось женщине. Глава 28 Мы с Бридо шли вперед по дымному тоннелю, по колено утопая в сером мареве. Час, другой, третий, оставляя за спиной километр за километр, и я все больше нервничал. После того, как я не позволил ублюдку и его дружкам расправиться с собой, ему, возможно, стало нечего терять. И теперь он, готовый умереть, ведет меня в ловушку или тупик. Не исключено, что я поступил глупо, когда заставил Бридо выстроить путь домой, но… Какой у меня был выбор? Оставаться с ним там? На веки вечные? И когда я уже был готов вновь надавить на своего разлагающегося провожатого при помощи боли, мы наконец вышли из тоннеля. Причем невероятно удачно — прямиком в мой двор. Однако на этом удача закончилась, поскольку сам двор можно было узнать с большим трудом. Все вокруг — площадка, дома, деревья — скрывалось за слоем уже знакомой плесени. Та пульсировала, едва заметно светилась и источала мерзкий запах разложения. Сам двор был погружен в сумерки, небо сковывали тучи, беспрестанно меняющие форму, а еще в небе кружили странные тени, очертаниями напоминающие спрутов. Они рассекали воздух на огромной скорости, оставляя за собой широкий дымный след, и стоило нам с Бридо появиться посреди двора, как пара тварей тут же устремилась к нам. — Ишт-илхо, — прошипел я, лихорадочно соображая, какое бы заклинание применить. Твари были уже близко, когда Бридо вскрикнул от боли. Нас с ним тут же укрыла прозрачная полусфера, мерцающая сиреневым цветом, и твари на полной скорости врезались в нее. Зарокотали, задергались и тут же рванули обратно вверх. Спустя мгновение исчезла и полусфера. — А ты молодец, — сказал я, глянув на Бридо. — Но вопрос в другом: что это за твари? И почему все вокруг выглядит так? — Плохо дело, — просипел тот. — Не знаю, почему, но… Деворр начал действовать. Он готовит твой мир к поглощению. — Что? — я похолодел. — Ты ведь говорил, что для этого ему нужно больше силы и, главное, я. — Все правильно, так и было. До этого момента. А сейчас… — Бридо прервался, размышляя. — Деворр наблюдал за тобой в Темных Угодьях. Видел, как ты исчез, и, похоже, подумал, что потерял тебя. Вот и решил на сей раз обойтись меньшим количеством темной силы и без проводника. — Это возможно? — я нахмурился. — Как видишь, — Бридо обвел руками окружающий нас жуткий пейзаж. Сверху донесся рокот. Подняв взгляд, я увидел, что на нас мчатся сразу пять теней-спрутов, и невольно отступил. Однако Бридо вновь создал полусферу, и преодолеть мерцающую преграду тварям оказалось не по силам. — Не переживай, — сказал он, следя за кружащими в небе существами. — От них я нас защищу. Беда в другом: то, что началось, уже необратимо. Твой мир гибнет, Пайн. Медленно, куда медленнее, чем обычно, но это уже не изменить. — Ишт-илхо, — повторил я, лихорадочно размышляя. В сказанное Бридо не хотелось верить. Но, глядя на творящийся вокруг кошмар, я понимал: придется. Он знает о происходящем куда больше меня. И выходит, что уже ничего нельзя изменить? Этот мир погибнет, превратится в безжизненный кусок камня, рассекающий холодные просторы Вселенной, а мы с Бридо, благодаря его защите, останемся единственными из здесь живущих? Дерьмовее перспективы не придумаешь.