Мне хотелось всего лишь начать наше знакомство с безобидной шутки. После которой матушка испуганно ахнула, а Майя и Ария стали в ужасе переводить взгляды с меня на моего будущего мужа. Софи смущенно теребила тесьму на поясе своего платьица, а герцог… на его лице не дрогнул ни одни мускул. Сделав вид, что ничего не заметил, он холодно сказал: – Полагаю, невеста все же вы. Прошу, входите. Арнольд проводит вас в ваши покои. Прошу, не отказывайте себе ни в чем, служанки исполнят любую вашу просьбу. Венчание пройдет в шесть вечера в храме, который находится на территории замка. Возьму на себя смелость попросить вас не опаздывать. С этими словами граф развернулся и со статью царского льва скрылся в своем замке. Моя свадьба оказалась вовсе не такой, какой описывали ее мама, гувернантка и любовные романы. Из нас пятерых переодеваться не нужно было лишь Софи, а на сборы отводилось всего три часа. Ричард Бёме не обманул: служанки действительно были готовы исполнить любую нашу просьбу. Правда, когда я попросила веревку и мыло, они почему-то сделали вид, что ничего не услышали. Меня превратили в невесту за каких-то три адских часа. Матушка была уверена, что на подготовку отведут как минимум в два раза больше времени. Но герцог оказался неумолим. В итоге на меня нацепили белое свадебное платье. Насильно заставили съесть две ножки курицы, которые держала служанка, чтобы я не запачкалась, и одно пирожное, чтобы за столом я ела совсем чуть-чуть, как образцовая леди. Служанки бегали туда-сюда, сестры одновременно ныли и рассуждали о моей свадьбе, матушка пила капли от сердца и кричала на всех подряд. А я отстраненно наблюдала за тем, как из моих длинных волос пытаются соорудить соответствующую прическу, на которую без проблем закрепится фата, и раздумывала, как сбегать из замка на гонки. Во-первых, придется придумать подходящую причину на тот случай, если меня все же поймают. Во-вторых, убедить герцога выдавать мне деньги на несуществующие расходы. Через три часа на меня торжественно нацепили фату и повели под руки, помогая спуститься на первый этаж. У входа уже стоял герцог, напоминая мне своим видом об ужасной традиции: до храма жених с невестой едут в одной карете. Надо сказать, произошла небольшая задержка, потому что платье у невесты оказалось слишком пышным и в дверцу не входило. Общими усилиями меня все же разместили на бархатном сиденье. Герцог сел напротив, причем, оглядев его с ног до головы, я вдруг поняла, что он остался в том же фраке, в котором выходил нас встречать. А чем он занимался все это время?! Внезапно на меня повеяло легким духом алкоголя. Лицо у мужчины было таким мрачным, что мне даже показалось, будто оно потемнело, особенно под глазами. Из-за напряжения, царившего в карете, я принялась нервно ерзать, но в этом мешке, ошибочно названном платьем, делать это оказалось непросто. А когда я волнуюсь, мне надо чем-то себя занять, иначе могу начать грызть ногти или разреветься. – Прошу прощения за мои необдуманные действия при нашей первой встрече, ваша светлость, – выдохнула я, чем заставила этого каменного идола хотя бы оторваться от созерцания вида за окном. Мужчина в упор посмотрел на меня… и кивнул. Все. – Это была просто шутка, – пробормотала я. – Я это понял, леди Хорвин, – сказал он мне. Герцог снова погрузился в себя и повернул голову в сторону. А я нервно теребила изящные кружева платья. Ох, мама меня уже давно по рукам ударила бы. – А какое зерно вы выращиваете? – чтобы не молчать, спросила я. И поспешно добавила: – Ваша светлость. Мысленно обругала себя. Манеры! Не забывать про манеры! – Простите? – Герцог вновь оторвался от окна. На секунду мне даже показалось, будто с его кожи сошла эта ужасающая темнота. – Когда мы проезжали поля, я заметила, что вы выращиваете зерно. Простите мне мое любопытство. – Да, вы излишне любопытны, – холодно бросил он мне и вновь уставился в окно. В этот момент я поняла, что мой брак по расчету совсем не из тех, где двое становятся если не полноценной семьей, то хотя бы друзьями. Не удержавшись, обреченно прикрыла глаза. Осознав это, я впала в отчаяние, попыталась представить себе нашу дальнейшую жизнь бок о бок… и не смогла. В том, что на сборы нам отвели намного меньше времени, чем полагалось, не предоставив хотя бы дня, чтобы освоиться на новом месте, угадывалось стремление герцога разделаться с этим событием как можно быстрее. Так он пытался вскрыть нарыв на коже: болезненно, зато эффективно. Кроме того, прямо перед бракосочетанием он выпил. Да, конечно, я тоже не хотела выходить замуж за незнакомого человека. Но если я просто не хотела, то он всем своим нутром сопротивлялся этому. Он не желал со мной разговаривать, смотреть на меня, я была ему не то чтобы неинтересна… Я была ему не нужна. Под гнетом этих мыслей, сливающихся в комок страха и безнадежности, я выпала из реальности. Конечно, я видела, как мне помогли выбраться из кареты, как мы под руку с герцогом прошли в храм. Помню, как удивилась, поскольку ожидала увидеть тьму приглашенных гостей, но вместо них заметила всего лишь нескольких человек, в нетерпении ожидающих нас на лавочках перед алтарем. Но я так и не осознала до конца, к какой бездне приближаюсь с каждым шагом. Так как отца у меня не было, а дядя не смог присутствовать на свадьбе, к алтарю меня вел жених. Мы остановились перед священником, который поспешно принялся зачитывать венчальную молитву. Все это время я наблюдала за своим будущим мужем. Тот сначала смотрел на пол, затем глянул на меня, но почти сразу отвел взгляд. Он посмотрел на витражные окна, и на секунду в его глазах промелькнуло искреннее желание сбежать отсюда как можно дальше. Настало время приносить клятвы. Ко мне священник обратился первой. – Клянусь быть своему мужу верным советчиком и твердой опорой во всех жизненных неурядицах, – медленно начала говорить я. – Клянусь поддерживать его во всех начинаниях. Клянусь оставаться рядом и в хорошие, и в плохие дни. Клянусь доверять, ценить, уважать и беречь, делиться надеждами, мыслями и мечтами, если он того захочет. Клянусь делать каждый его день ярче предыдущего. Мои клятвы были выверены до каждой буковки, потому что я очень боялась поклясться перед Богом в том, чего выполнить не смогу. Герцог тоже не спешил раздавать серьезные священные обещания незнакомке. – Клянусь давать тебе все самое лучшее, что есть у меня. Клянусь сопровождать тебя по жизни, заботясь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Клянусь уважать тебя как личность и принимать все твои интересы, которые могут быть отличны от моих собственных. Клянусь заботиться о тебе, как о самом себе, – с таким же каменным лицом проговорил Ричард Бёме. После этого мы выпили священного вина и обменялись кольцами. Удивительно, но никто из нас в клятвах так и не обмолвился о верности. Со стороны семьи Бёме собралось не так много родственников. Мать Ричарда – Элен Бёме, статная элегантная леди с проседью в темных волосах и ужасно колючим взглядом. Она явно не жаловала вычурность и на свадьбу сына надела темно-зеленое платье и большую шляпку без лишних украшений, которыми так любят обвешивать себя дамы высшего света. Присутствовала здесь и младшая сестра Ричарда Герда, приехавшая вместе со своим мужем графом Эсбьерном. Невысокая брюнетка с узнаваемыми чертами лица, напоминающими черты моего мужа, уже в положении. Честно говоря, смотреть на ее округлившийся животик было немного неловко. Она также не любила вычурность и предпочла серебристый цвет, не разбавленный никакими посторонними цветами и предметами вроде брошек. Только на шее у нее сияло бриллиантовое колье. Приехали еще два барона из соседних земель, представленные как друзья Ричарда. Один из них привез жену и трех дочерей, другой только двух сыновей, которым Майя и Ария постоянно строили глазки. Стол накрыли в самом замке. Он был пышно сервирован, а среди изысканных блюд попадались даже такие, каких я никогда в жизни не пробовала. В наших краях подобного просто не готовят. Я не ела. То ли из-за того, что перед венчанием меня успели накормить, то ли из-за кома в горле, возникшего ровно в тот момент, когда нас с герцогом посадили на соседние стулья во главе стола. Отчужденность и скрытая неприязнь к моей персоне у мужчины так и не прошли. – Леди Хорвин, удовлетворите мое любопытство: куда же запропастился граф Редгал? Я удивленно посмотрела на Элен, но мать Ричарда обращалась не ко мне, ведь я уже считалась герцогиней Бёме. – Ох, наш дядюшка решил как раз накануне свадьбы появиться при дворе! – тут же поддержала разговор матушка. – Заодно и всю свою семью прихватил. – Вам несказанно повезло, что брат вашего покойного мужа так уважает короля. Боюсь, что мой сын появится в столице только в случае войны, – рассмеялась мать Ричарда. После этого разговор свернул в сторону столицы, дворца, дворцовых интриг, фавориток короля, моды и того, как важно в наш неспокойный век владеть информацией. Потом Ричарда укорили в излишней отгороженности от мира и посоветовали водить свою жену на балы и задаривать подарками. Моя мама тут же подхватила эту тему, и женщины, а заодно и все собравшиеся девушки, стали обсуждать, какие аксессуары особенно красят истинную герцогиню. Я покосилась на своего мужа, за все это время не проронившего ни слова. Надо сказать… он нашел себе поистине интересное занятие: перекатывал горошины с одной стороны тарелки на другую. И взгляд у него при этом был до того уставший, что я ему искренне посочувствовала. Наклонившись к герцогу, тихо спросила: – Ваша светлость, не хотите исполнить свой супружеский долг? Вилка в руках супруга дрогнула, и горошина выкатилась за пределы каемки. – Что, простите? – Мужчина удивленно посмотрел на меня. – Вы только и ждете, когда же этот вечер кончится. – Я красноречиво указала на горошину. – А мне в корсете невероятно тяжело дышать. Вы можете спасти меня, а я могу спасти вас. Мужчина настороженно начал вглядываться в мое лицо, словно силился что-то понять. Затем тихо сказал: – Простите, я не всегда могу разобрать, когда вы шутите. – Сейчас я не шучу, ваша светлость. Спасите меня.