— Вы только и ждете, когда же этот вечер кончится. — Я красноречиво указала на горошину. — А мне в корсете невероятно тяжело дышать. Вы можете спасти меня, а я могу спасти вас. Мужчина настороженно начал вглядываться в мое лицо, словно силился что-то понять. Затем тихо сказал: — Простите, я не всегда могу разобрать, когда вы шутите. — Сейчас я не шучу, ваша светлость. Спасите меня. Герцог отвернулся, помолчал, понаблюдал за царившим в комнате балаганом и в какой-то момент властно прервал разговоры: — Приносим свои глубочайшие извинения всем, кто почтил нас сегодня своим присутствием, но нам с супругой пора на покой. Удивительно, но именно наши мамы поддержали нас активнее всего. По правилам приличия Актории хозяин дома должен был дождаться девяти вечера, после этого проследить, чтобы гости ни в чем не нуждались, и только после этого отправляться в опочивальню. Но родители, кажется, увидели в происходящем какой-то хороший знак, и потому отпустили нас без лишних укоров. Герцог помог мне подняться по лестнице, терпеливо дожидаясь, пока я преодолею расстояние, передвигалась мелкими шажочками (кто виноват, что мне выдали такое платье?!). Затем в полнейшем молчании мы приблизились к… чьей-то двери. — Это ваша спальня, — сказал супруг и пропустил меня внутрь. Я нерешительно разглядывала свою новую комнату и вдруг заметила, как мужчина вытащил из кармана маленький ключик. — А вот эта дверь ведет в смежные покои. Ричард подошел к углу спальни, до которого не достигал свет свечей, из-за чего разглядеть что-то на стене было невозможно. Повернул ключ в замочной скважине и… скрылся в темноте. Я недоуменно заглянула в проход и скорее услышала, чем увидела, как закрылась дверь, ведущая в его покои. Что это значит?! Он ушел?! Может, он меня оставил, чтобы я переоделась? Но я не смогу снять это платье без помощи камеристки! Вдруг он ее предварительно вызвал, чтобы самому не возиться? Я присела на краешек огромной кровати и решила ждать. Прошло минут пять, затем десять, но никто ко мне так и не зашел. Я могла бы вызвать служанку, но делать этого решительно не собиралась, потому что была очень-очень зла и расстроена одновременно. К этому моменту меня готовили и мама, и Симона, и любовные романы, которые приходилось от всех прятать. И что в итоге? Мой супруг просто сбежал! Не так должна была начаться моя семейная жизнь! Мы же муж и жена! Я вскочила на ноги и быстрыми маленькими шагами зашла в темный проход. Просеменила по деревянному полу и налетела на закрытую дверь. Мало того что он сбежал, так еще и заперся! Да уж, поступок настоящего мужчины. Оставил за собой всю полноту власти. Захочет — зайдет ко мне, не захочет меня видеть — спокойно закроется у себя. Зло фыркнув, выскочила в коридор, едва не запуталась в длинном подоле платья, подошла к главной двери его спальни и яростно постучала. Мне очень хотелось ворваться туда и что-нибудь крикнуть, но я прекрасно понимала, что передо мной предстанет не какой-нибудь Рогатый Дог, а герцог. Который почему-то не хочет открывать. Но я была очень настойчива. В конце концов, когда стук уже начал гипнотизировать и меня стало клонить в сон, дверь открылась. На пороге стоял недовольный Ричард в ночной камизе, доходящей до колен. Я решительно прошла в покои, не позволив его сиятельству отослать меня прочь. Услышала, как за мной закрыли дверь. Повернулась к нахмурившемуся герцогу. — Вы, видимо, запамятовали, зачем мы с вами поднялись в мою спальню, ваша светлость, — сделав вид, что не поняла причин его отсутствия, милым голосом сказала я. — Леди Хорвин, — начал было мужчина, но запнулся и исправился: — Прошу прощения. Герцогиня Бёме, вы вольны вернуться в свою спальню и насладиться сном. Вот как. — Ваша светлость, я ваша жена. И без вашей помощи мне это платье сегодня не снять. Повернулась к нему спиной. Ждать, пока мужчина все-таки приблизится ко мне, пришлось вечность. Так мне показалось в тот момент. И хотя внешне я пыталась проявить спокойствие и уверенность, внутри этого не ощущала совсем. Мне стало страшно. Это был постыдный страх. Говорить, что ты все знаешь, очень легко. Беда в том, что по рассказам представлять нашу совместную ночь — одно, а почувствовать на деле чужие пальцы на своей спине — совсем другое. Когда герцог расстегнул первую пуговицу на лифе, я не удержалась и вздрогнула. А потом как-то смущенно сжалась. — Похоже, мне нужно объяснить вам, что последует дальше. В памяти тут же всплыл наш разговор с Симоной. Она почему-то была уверена — мой муж должен знать, что делать. Это как-то неприятно ударило по самолюбию, но я приказала себе оставаться бесстрастной. Не время думать о других женщинах. — Я знаю, что будет дальше. Матушка рассказала мне, — добавила поспешно. Мои предыдущие слова он мог понять неоднозначно. В отличие от некоторых я все восемнадцать лет помнила, что выйду замуж, и не позволяла себе даже глядеть в сторону других мужчин. Так, Марита, откуда эта злость? Сосредоточившись на действиях герцога, приказала себе успокоиться. Мужские пальцы расстегнули дорожку из пуговиц на спине, я же сделала это на груди. Лиф платья упал на пол. Герцог терпеливо начал развязывать шнуровку корсета. — У вас красивые волосы. — Казалось, он сказал это, лишь бы заполнить неловкую паузу, возникшую во время долгого раздевания. — Спасибо. — Я смущенно улыбнулась. — Вы владеете ледяной стихией? — тихо шепнул он, и его теплое дыхание коснулось моего плеча. Кожа моментально покрылась мурашками, а я, сама того не ожидая, немного задрожала, словно на меня подул леденящий ветер. Как-то все не так. Где же… где нежность? Где то самое притяжение, которое чувствуют мужчина и женщина, обнажаясь друг перед другом? — Да, ваша светлость. — Пожалуйста, не дрожите так, — недовольно попросил он. — Простите, — пролепетала я и сделала глубокий вдох. Симона предупреждала, что мне может не понравиться, но строго-настрого запретила показывать это будущему мужу. — Прошу вас, успокойтесь, я начинаю чувствовать себя зверем. Похоже, мои попытки не увенчались успехом. — Вы не зверь, — покачала я головой. — Мы должны справиться с этим, вы же понимаете? — Кажется, герцог отступил назад, после чего глухо сказал: — Не обязательно делать это сегодня. Мы можем сделать это, когда вы будете готовы. — Нет! — выдохнула я и решительно повернулась к нему. Взглянула прямо в глаза. — Нет. Я ваша жена, а вы мой муж, поэтому мы поступим так, как молодожены поступают после свадьбы. Смелыми движениями избавилась от корсета, а затем, не раздумывая, сняла сначала верхнюю юбку, затем нижнюю. Теперь на мне была лишь прозрачная сорочка, которую мы со служанкой надели на меня тогда, когда матушка вышла в коридор, и белые чулки, подвязанные белыми лентами. Я выпрямилась и храбро посмотрела на своего мужа. А он все это время не отводил от меня глаз. И хотя за окном уже наступили сумерки, небо потемнело, а луна еще не появилась, предоставив нам возможность зажечь свечи перед наступлением ночи, свечей в этой комнате не оказалось. Был лишь тусклый свет, льющийся из окна. Наверное, я казалась герцогу тенью, но вот его лицо открылось моему взору во всей красе. Его взгляд скользнул по моей шее, задержался на груди, спустился к талии, ниже, ниже, к ногам… герцог изучал свою новоиспеченную жену. Судя по всему, увиденное ему понравилось. Когда мужчина вновь посмотрел в мои глаза, я едва смогла распознать в этом человеке знакомые черты. Теперь не оставалось сомнений: его лицо действительно потемнело, но не так, как это было в карете. Темнота словно говорила о медленной потере контроля над собой. Щеки впали, под глазами появились темные круги, губы плотно сжались, а глаза… почернели. И вовсе не из-за расширившихся зрачков. Они действительно стали черными. Наверное, это были лучшие десять секунд, которые мне довелось пережить за день. Я почувствовала себя желанной, мне захотелось, чтобы мужчина приблизился ко мне, коснулся меня. Но затем в герцоге произошла странная перемена. Он почему-то вновь оглядел мою фигуру с ног до головы, и его лицо исказила гримаса ярости. От меня не укрылось, как резко он сжал кулаки, а затем и вовсе сделал шаг назад. — Марита, скажите, у вас уже был опыт любовных отношений? — холодно спросил герцог. — Что? — Я моргнула, пытаясь сориентироваться в перемене его настроения. — У вас были любовники? — в лоб спросил он. Я пошатнулась и задохнулась от возмущения: — Да как вы… — Не надо. — Одним властным движением руки он перекрыл рвущийся наружу поток злости. — Вы не обязаны оправдываться. Я понимаю, брак по расчету нас обоих ни к чему не принуждает. Не стану лезть в вашу личную жизнь, но и вас прошу не касаться моей. С этими словами он развернулся, подошел к двери, ведущей в смежную спальню, и открыл ее. Для меня. — Возвращайтесь к себе, герцогиня Бёме. Завтра утром я хочу еще раз обсудить условия брака с вашей матушкой. Надеюсь, вы будете присутствовать. Спокойной ночи. Я не могла поверить своим ушам.