— Есть причина, по которой ты тащишься? — раздался женский голос изнутри комнаты, и Кейн снова потянул меня за собой быстрой походкой. — Мы привели Двенадцать, как и было запрошено, мэм, — объявил Кейн, втаскивая меня в роскошный кабинет и опуская мою задницу на жесткое сиденье перед столом начальницы из красного дерева. Я вздернула подбородок, глядя в глаза-бусинки женщины, которая управляла этим местом. Одри Пайк, Пегас с Элементом воздуха. Она была одной из тех чрезмерно целеустремленных людей, которые доводили меня до чертовых слез. Я навела о ней справки самым тщательным образом. Здесь не проходило и недели, чтобы она не опробовала какую-нибудь новую идею, стратегию, творческий путь к перевоспитанию преступника. Она также была жесткой сукой. Может, она и была за то, чтобы заключенные пробовали новое и работали над своими внутренними фейри, но я читала между строк этих глянцевых статей. С тех пор как она заняла пост Начальницы тюрьмы, количество наказаний увеличилось на пятнадцать процентов. Изоляция стала дольше, допросы — чаще, она ввела более жесткие ограничения на магию и занятия Ордена, несмотря на то, что фейри могут заболеть и умереть, если их слишком долго лишать силы. Она изображала справедливость и пела песню о том, что хочет улучшить жизнь заключенных, находящихся под ее опекой, но, насколько мне удалось понять, эта тюрьма функционировала исключительно под ее дудку. Так что ты либо слушал ритм и тряс задницей в такт, либо тебя бросали в угол для отверженных с чуваками, с которыми никто не хотел танцевать, и оставляли гнить, пока ты не находил способ вернуться в заданный ею ритм. В общем, не тот человек, от которого я хотела бы получить много внимания. — Розали Оскура… — задумчиво произнесла начальница Пайк, окидывая меня проницательным взглядом от длинных черных волос, спутанных по плечам, до наполовину застегнутого комбинезона и до моих стандартных ботинок, которые я так и не удосужилась завязать. — Хватит задерживаться, как дурной запах, Кейн. Я позову вас, когда мы закончим. Кейн молча повернулся и вышел из комнаты, но я не пропустила огонь, вспыхнувший в его взгляде на мгновение. Ему не нравилось, когда с ним так разговаривали. Ни капельки. — Приятно познакомиться, Начальница, — сказала я, мило протягивая ей руку в наручниках для пожатия. У нее были белокурые волосы оттенка льда и холодные глаза, которые восприняли этот жест задумчиво, цинично. У меня возникло ощущение, что мой невинный поступок не понравился ей ни на секунду, но она все равно поддалась ему. — Жаль, что не при лучших обстоятельствах, — ответила Пайк, взяв мою руку и пожав ее. Она не стала сильно сжимать, как какой-нибудь придурок, пытающийся доказать, какие у него большие яйца, просто пожала и отпустила, в этом жесте не было ничего, что можно было бы принять за какую-то демонстрацию. Я полагала, что ей не нужно было пытаться запугать меня. Мы обе знали, что моя задница будет принадлежать ей в течение всего моего пребывания здесь. — Мне нравится ваш пиджак, — прокомментировала я. На ней был белый костюм. Весь белый, без единого пятнышка грязи на нем, даже без пятен от завтрака. Это было по-своему впечатляюще. — И к счастью для вас, оранжевый, похоже, ваш цвет, — легко ответила она. Я улыбнулась ей, и она приподняла бровь. Я представила, что половина мужчин-заключенных мечтали нарушить ее безупречное самообладание и взъерошить ее перышки. Она была недостижимо красива. Нарисованное совершенство, которое обычно можно было увидеть только в средствах массовой информации, и, как мне казалось, для его поддержания требовалось много работы. Дикая привлекательность была мне больше по душе. В любом случае, это требовало гораздо меньше усилий. — Ваш уровень силы высок, вы попали в десятку лучших в своем классе в Академии Авроры и получили особое отличие по Элементальному Бою, — сказала Пайк так, словно читала из файла, хотя на самом деле она просто говорила по памяти. — Такой большой потенциал… но вы — Оскура, так что, полагаю, кровь берет свое. Ваше воспитание в одной из самых печально известных банд Солярии послужило причиной того, что вы стали преступницей, хотя вы не кажетесь мне человеком, которого легко подтолкнуть. На самом деле, несмотря на то, что вы явно Альфа, нет никаких свидетельств того, что вы когда-либо оспаривали у своего кузена Данте место главы вашей семьи, не скажете мне, почему? Я пожала плечами. — A morte e ritorno, — ответила я так же легко, как дышу. До смерти и обратно. — Это девиз моей семьи. Данте — лучший человек, которого я знаю, и мне все равно, если наши натуры должны привести нас к конфликту, этого никогда не случится. Кроме того, Клан Оскура более чем достаточно велик, чтобы вместить двух ведущих Альф. Данте никогда не пытался подрезать мне крылья, он поощрял мой расцвет, даже предлагал сразиться со мной за место лидера. Но я люблю его. И он отличный глава нашей семьи. У меня нет намерения отстранять его от власти. — Вы говорите так, словно думаете, что выиграете этот бой, — прокомментировала Пайк. — Вы действительно верите, что сможете сразиться со Штормовым Драконом и победить? Его послужной список еще длиннее, чем ваш… Я усмехнулась. — Каждый Альфа полагает, что может выиграть все битвы, — ответила я. — Но это вопрос, на который я не намереваюсь получить ответ. Глаза Пайк не отрывались от меня, словно я была головоломкой, которую она пыталась разгадать, а я просто улыбалась. Может, я и была полна секретов, но из моих уст она не получит ни одного. — Нападения, хулиганство, управление автомобилем под влиянием луны, хранение звездной пыли в несовершеннолетнем возрасте, злоупотребление статусом Альфа-Волка, похищение Пегаса и вторжение в частные владения, принуждение правоохранительных органов, ослепление и, наконец, ограбление банка и убийство… Кажется, это не совсем обычное отклонение от ваших обычных пороков. В отчетах утверждается, что великий Штормовой Дракон бросил вас на растерзание ФБР. Странный поступок с его стороны, если ваша связь настолько сильна, как вы утверждаете. Я мило улыбнулась, не говоря ни слова. Собиралась ли я подтвердить, что Данте был со мной на том задании? Чёрт, нет. Пайк поняла намек и не стала продолжать. — Я пригласила вас сюда, чтобы мы могли побыстрее встретиться лицом к лицу. Скоро вы сориентируетесь в тюрьме и выучите правила. Но есть только одно, которое действительно имеет значение. Не. Переходите. Мне. Дорогу. Вымещайте свою ярость и мелкие проблемы на членах своего блока, выпускайте пар, когда находитесь во Дворе Орденов, направляйте свою магию на все, что считаете нужным, пока находитесь в Магической Зоне. Но не нарушайте установленные мной правила. Не выступайте против моих стражников. И не воображайте себя особенной. — Хорошо, — легко ответила я, добавив немного сахара в свой тон. Она не купилась. Эта сука могла видеть людей так же ясно, как и я, и Волк внутри меня поднял голову от вызова. Черт, мне нравилось находить достойного противника. — Кейн? — позвала Пайк, повысив голос настолько, чтобы ее услышали за пределами комнаты, хотя с Вампирскими ушами Кейна я могла предположить, что он все равно подслушивал эту небольшую беседу. — Мэм? — вежливо спросил он, открывая дверь позади меня. — Я думаю, что Двенадцать не помешает твердая рука, поэтому я назначаю вас на должность ее коррекционного офицера. Гастингс может быть секундантом, он может кое-чему научиться, глядя на то, как вы справляетесь с таким заключенным, — она не потрудилась объяснить, что она имела в виду под таким заключенным, как я, но я догадалась, что она меня раскусила. Игра началась. — Я хочу, чтобы вы оценили ее за шесть недель до начала процесса исправления. Наблюдайте за ее темпераментом, ее сильными и слабыми сторонами, за тем, как она реагирует на других заключенных и как она приспосабливается к тюремному образу жизни. Запишите все, что ей необходимо улучшить. Она говорила так, словно меня здесь не было, и я боролась с рычанием, которое поднималось в моем горле. Мне не нравилось, когда меня пытались исправить. Papà когда-то пытался и не смог перевоспитать меня, и если его наказания не изменили мою личность в желаемую сторону, то я сомневалась, что то, что они попытаются сделать со мной здесь, тоже что-то изменит. Я представляла, что «исправление» Пайк исходило из необходимости достичь цели и показать прогресс среди заключенных ради комиссии по условно-досрочному освобождению, но если она искала домашний проект, который можно было бы поставить в пример, то она попала не по адресу. — Да, мэм, — ответил Кейн. — Значит ли это, что мы будем проводить больше времени вместе, офицер? — ласково спросила я Кейна, глядя на него со своего места. Взгляд, который промелькнул в его глазах в ответ, был полон ненависти и немного возбуждения, если я правильно его поняла. Ему нравилось, что я под ним подобным образом. И он планировал сломать меня, чтобы я остался здесь, внизу. Посмотрим, Vampiro21. — Я предоставляю вам решать, какую должность ей поручить, и жду отчета о том, как она устроилась, к концу недели, — сказала Пайк, переведя взгляд на свой компьютер, прежде чем он успел ответить. — Да, мэм, — выдохнул Кейн, прежде чем взять меня за руку и сорвать с места. Мы вышли из комнаты, дверь захлопнулась за мной, и Кейн быстрым шагом повел меня по плюшевому ковру. — Ты поняла, что только что произошло, Двенадцать? — тихо спросил он меня, пока остальные охранники шли позади нас. — Все твои мечты сбылись? — поддразнила я. — Твоя жизнь только что стала моей. Теперь ты принадлежишь мне. От твоих упругих сисек до ступней, каждый дюйм твоей плоти и капля твоей крови отмечены моим именем. Я решаю, где ты работаешь и с кем проводишь время. Я распоряжаюсь твоими привилегиями и наказаниями. Теперь ты принадлежишь мне, а я плохо забочусь о своих питомцах. Я фыркнула от смеха, когда мы подошли к дверям лифта, и он втолкнул меня внутрь, прижимая к зеркальной стене в задней части лифта и обхватив руками мои бедра. — Не хмыкай в мою сторону, не ухмыляйся, не улыбайся или флиртуй. Твое обаяние не подействует на меня, и ты заработаешь только наказание. Так что если хочешь расположить меня к себе, научись склонять голову и держать губы на замке рядом со мной. Я посмотрела прямо ему в глаза и сдвинулась в его хватке так, что мои бедра прижались к его бедрам. — Я обещаю, — поклялась я, прикусив нижнюю губу. Он зарычал на меня, когда лифт снова начал спускаться, опустив голову так, что его глаза буравили мои, а его дыхание омывало мой рот. Мое сердце бешено колотилось, когда этот хищник поймал меня в плен своего взгляда, и я знала, чего он хочет — чтобы я моргнула, склонилась, отступила, но я просто смотрела прямо на него, бросая ему вызов сделать все, что в его силах. Кейн мог попытаться сломать меня, если хотел, но мне не нравились его шансы на успех. Глава 6 Син Что можно сделать с пространством размером два на два? Ну, это зависит от того, насколько вы изобретательны. Таким образом, для меня эта изоляция была прогулкой по бесконечным полям Нарувии. В одну секунду я был диким животным, пробирающимся сквозь подлесок, а затем лежащим на полу ковриком, который оставался неподвижным. Личный рекорд по неподвижности? Тринадцать. Гребаных. Часов. Охраннику пришлось прийти, чтобы проверить, не умер ли я. Стук костяшек пальцев раздался за дверью. Кожа против металла. Самое близкое общение с другим фейри за три месяца. А для такого Инкуба, как я, это была чертовски сильная боль в яйцах. Я отошел от угла и передернул плечами, проведя рукой по своим слишком длинным черным волосам, которые отросли за время моего пребывания здесь. Не в моем обычном стиле было иметь отросшую бороду, но мне не разрешалось посещать Магическую Зону, чтобы использовать свою силу для бритья, поэтому я решил, что пока мне придется работать в образе бродяги. Оставаться без магии было почти так же плохо, как и без Ордена. Нет, подождите, остаться без Ордена было еще хуже. Нет, без магии. Определенно магии. Черт, мне нужно было потрахаться, одновременно запуская огненный шар над собой и вращая его по комнате с помощью силы воздуха. Я был двойным Элементалем и привык чувствовать себя самым могущественным сукиным сыном, когда-либо ходившим под звездами. В этой коробке я был просто тигром в клетке. Мои когти обрезаны, зубы затуплены. Но звери со стальными сердцами всегда в конце концов вырывались на свободу, и те, кто держал их в плену, часто падали по их милости в потоке крови и криков. Я нахально подошел к люку как раз перед тем, как он распахнулся, откинул плечи назад и улыбнулся. Это была пьеса, которую я разыгрывал сотни раз. Я играл главную роль и знал слова наизусть. Я мог читать людей, как книги, поэтому умел импровизировать. Не имело значения, были ли они самыми защищенными ублюдками в мире, я видел их насквозь, вплоть до маленькой уязвимой мышки внутри, и легко захватывал их в свои огромные лапы. Даже в Даркморе я все еще мог работать со своими дарами. Мои силы Инкуба были настолько сильны, что проникали в каждую фибру моего существа. Возможно, я не мог использовать их в полной мере, но моя аура всегда была соблазнительной. Так уж я был создан. — Офицер Лушенс22, — мурлыкнул я, прислонившись плечом к двери и глядя на нее. — Люциус, — поправила она, закатив глаза, но игривая улыбка натянула ее рот. Она была метр семьдесят восхитительного, особенно учитывая, что эта милая крошка попалась в мою медовую ловушку несколько недель назад. Она даже не представляла, как глубоко мои когти впились в ее плоть. Я мог покончить с ней, когда захочу. Потому что если я решал, что мне нужна чья-то смерть, то приходит их черед. Без вопросов. Я давно оставил Мрачного Жнеца без работы. Но я не планировал убивать Лушенс, пока она была ценной. — Есть ли у тебя подарок для меня сегодня? — спросил я, мое сердце забилось сильнее. По средам и пятницам офицер Лушенс приносила мне подарок, который делал мое пребывание здесь почти сносным. Я устал быть ковриком, деревом, птичкой и пчелкой. Сегодня я хотел большего. Мне нужно было нечто большее. Существует тонкая грань между здравомыслием и безумием, и я танцевал между ними так часто, что не знал, к какой стороне принадлежит настоящий Син Уайлдер23. Я мог бы стать самым охуенно нормальным засранцем в мире, если бы захотел. Благодаря своему Ордену я мог бы стать парнем по имени Норман, который работает в бухгалтерии, у которого есть лысина и домашний кот по кличке Арнольд. Или же я мог бы стать самым крутым ублюдком, которого вы когда-либо видели, со шрамом вдоль всей стороны лица и лезвиями вместо пальцев. Все зависело от того, что вас привлекало физически. Инкубы были перевертышами самого лучшего, мать их, вида. Мы могли влезть в шкуру любого самого глубокого, самого темного желания, просто прикоснувшись к человеку и почувствовав это в его плоти. И самое лучшее в этом деле было то, что я сохранял каждую кожу, которую когда-либо использовал. Если бы у меня был доступ к моей форме Ордена, я мог бы выглядеть как кто угодно из них. Мужчина, женщина, высокий, низкий, смуглый, светлый — у меня было все, и все, что между этим. Конечно, здесь я не мог сдвинуться, поэтому не мог использовать такую власть над своей внешностью. Но моя личность разделилась на такое количество частей с тех пор, как Проявился мой Орден, что я мог без проблем переходить от одной к другой. Настоящей проблемой было понять, какие части моей личности действительно принадлежат мне, а какие были чужими фантазиями, застрявшими в моей голове. К счастью, мое настоящее лицо в любом случае имело достаточный вес у девушек, и в сочетании с моими сладкими словами я мог прекрасно устроиться здесь. Не с постоянными минетами и оргиями, но я выживал. — Здесь. Но только на тридцать минут. Офицер Кейн сегодня следит за моей задницей, потому что он поймал меня на передаче сигареты заключенному сегодня утром, — со вздохом сказала Лушенс. — Выглядит довольно бессмысленно, — задумчиво сказал я. — Ну, ты же знаешь Кейна, — она пожала плечами. — Ему нравится, когда есть кого исправлять. — Я имел в виду, что курить бессмысленно, — сказал я более грубым тоном. — Почему? — нахмурилась она, ее насупленные брови сошлись вместе. — Нужно чертовски много целительной магии, чтобы постоянно излечивать эти раковые клетки. Лушенс хмыкнула, а я невинно пожал плечами. Правда была правдой. Я никогда не лгал. Не намеренно. Проблема была в том, что все во мне было легко изменчиво, поэтому трудно было определить, какие вещи были правдой, а какие ложью. Однако у меня было несколько твердых фактов, которых я придерживался. И все они сводились к одному особенному расстройству личности: Я был плохим, плохим фейри. Факт номер один: Я убийца. Холоднокровный, покрывающий стены кровью, с улыбкой на лице. Я был наемным убийцей, идеально подходящим для такой работы, учитывая мой Орден. И причина, по которой мне это так нравилось? Меня нанимали самые злобные ублюдки в королевстве, чтобы убивать еще более злобных ублюдков. Меня нанимали только для убийства худших из худших, засранцев Солярии. И это меня вполне устраивало. Так как я тоже был одним из них. И никто не знал, как убить монстра так же хорошо, как другой монстр. К тому же, многоликая форма моего Инкуба означала, что меня почти невозможно поймать. Почти — это главное слово. Отсюда и моя нынешняя ситуация. Но это было не так. Моя. Гребаная. Ошибка. Должно быть, меня сдали ФБР. Я просто еще не выяснил, кто из моих бесконечных врагов сделал это. У меня их было слишком много, чтобы сосчитать. Но когда я это выясню, ох, святой, гребаный ад, я собирался содрать кожу с виновника в рождественское утро и сделать из нее рекламный щит с надписью Вот Что Бывает С Фейри, Которые Трахаются С Сином Уайлдером P.S. Счастливых Праздников. Второе: мне нужен был секс, чтобы функционировать. Мой Орден требовал его для восстановления моих магических резервов, поэтому секс постоянно был у меня на уме. Часто. Чаще, чем у среднестатистического парня с порнозависимостью. Если я не трахал кого-то, то думал о том, чтобы трахнуть кого-то. Я был настоящим сексоголиком и с радостью признавал это. Но так как я был Инкубом, я получал бесплатный пропуск на терапию от этого. Лечения для этого малыша не существовало. Мне нужен был секс, как Пегасам нужен полет сквозь облака, как Драконам нужно золото, как Вампирам нужна кровь. Это была сделка, которую мне приходилось совершать регулярно. И, несмотря на дурную репутацию, которую это создавало моему виду — не то чтобы нас было много в мире — мне было наплевать. Видите ли, в том, чтобы быть мной, были свои плюсы. Когда ты ходячая говорящая секс-кукла, никто и никогда особо не обращал на тебя внимания. Что, по сути, делало меня невидимым. И это мне нравилось. Номер три: На самом деле меня зовут не Син Уайлдер. А Уитни Нортфилд. Гребаная… Уитни. Либо у моей матери было извращенное чувство юмора, либо она решила присвоить мне свое имя за несколько часов до того, как выбросила меня в мусорный бак на углу Лунной улицы. Не рядом с баком. И даже не со снятой крышкой. Внутрь, крышка опущена, ребенок кричит. Так мне поведали газеты много лет спустя; свидетель видел, как она скрылась в ночи, словно пук на ветру. Она оставила меня завернутым в одеяло с вышитым на нем моим именем, так что либо эта сумасшедшая блять надеялась, что меня найдут — в мусорном контейнере, сука! — либо она забыла, что оставила меня там с крошечной подсказкой о моем прошлом. Пытался ли я выследить Уитни Нортфилд и швырнуть ее задницу в мусорный бак в качестве возмездия? Да, черт возьми. Нашел ли я хоть одно совпадение во всей гребаной Солярии? Ни единого. Лушенс засунула руку в карман и протянула мой подарок. iPod с парой наушников, обернутых вокруг него. Я облизнул губы, когда потянулся за ним, и ее пальцы коснулись моих, когда она передавала его. Я мгновенно возбудился. Это было чертовски низко даже для меня. Но три месяца здесь заставили меня тереться о стены, а эти грубые кирпичи не очень-то приветливы. И даже когда я ласково уговаривал их. И для человека, который любит трахаться грубо, шлифовка моего члена наждачкой все еще была жестким пределом даже при таком уровне отчаяния.