— Хорошо, — я поднялся на ноги, проходя мимо ряда дверей справа от меня, пока Двенадцать приступала к уборке. Остановившись у шестой камеры, я подошел к люку, повернул замок и открыл его. Я вгляделся в темное пространство, мое Вампирское зрение обострилось, охотясь за куском дерьма Инкубом, который там обитал. Мое сердце забилось сильнее, когда я не заметил его внутри, и я ударил рукояткой швабры по металлической двери с громким стуком. — Заключенный Восемьдесят Восемь! — прорычал я. Я как раз собирался послать сигнал тревоги, когда он выскочил из-за двери, ухмыляясь от уха до уха, как гребаный Чеширский Кот27. Он был здоровенным ублюдком с темной кожей и глазами, что обещали убийство за километр. Эти глаза противоречили безумной улыбке на его лице. Все остальные охранники в этом месте либо велись на его слащавые слова, либо думали что он с приветом. Я знал лучше. Этот парень был самым опасным ублюдком во всей тюрьме Даркмор. А кровавый след, который он оставил после себя, говорил мне о трех вещах: он был умен, расчетлив и его нельзя было недооценивать. — Думал я слинял? — глубоко рассмеялся он, приблизив лицо вплотную к щели. — Куда бы я отправился, офицер? На луну? Я усмехнулся. — Чертов сумасшедший мудак, — пробормотал я, потянувшись к люку, чтобы снова закрыть его. — Нет, подожди! — потребовал он, и я приостановился, когда его взгляд упал на Двенадцать. Волосы скрывали ее лицо, но что-то подсказывало мне, что она подглядывала. Я позволил Восемьдесят Восьмому увидеть ее, потому что знал, что это само по себе было пыткой. Инкубам нужен секс для подпитки их магии, а этот унылый ублюдок пробыл в яме так долго, что его Орден, без сомнения, жаждал этого на базовом уровне, что делало его еще более сумасшедшим. — Что за девчонка? — Восемьдесят Восьмой начал издавать звуки поцелуев, пытаясь привлечь ее внимание, как будто она была кошкой, и я ухмыльнулся, когда она даже не подняла голову. — Эй, котенок, иди сюда. — Новенькая, — сказал я ему. — Только обработал ее на этой неделе. Прибыла голая и дикая, — поддразнил я его, и он застонал. — Эй, посмотри на меня! — рявкнул он на нее, в досаде хлопая ладонью по двери. Я холодно рассмеялся и потянулся к люку. — Мечтай, заключенный. У этой стальная воля. Я захлопнул люк, и чувство силы пробежало через меня, питая мои самые основные инстинкты фейри. — Так ты заметил, что меня нельзя сломить? — легкомысленно спросила Двенадцать, поднимая голову, и ее волосы рассыпались по плечам. Я двинулся вперед, погружая ее в мою тень. Складывая руки на груди, я посмотрел на нее сверху вниз. — Знаешь, что может сломить сталь, Двенадцать? — я поднял одну руку, позволяя пламени замерцать между пальцами. — Огонь. Ее глаза сузились, и она открыла рот, чтобы ответить и, скорее всего, заработать дубинкой по ногам, когда дверь в конце коридора распахнулась. Джек Гастингс вбежал, его ключ-карточка выпала из рук и полетела по полу. Я остановил ее ботинком и с рычанием поднял с пола. — Что? — прошипел я. — Драка на шестом, — задыхался он. — Не могу взять их под контроль. Я закатил глаза, приближаясь к нему в непринужденном темпе и направил его обратно к двери. — Ты ведь фейри, не так ли? — огрызнулся я. — Используй магию, которой тебя научили в твоей модной академии. Или мамины и папины деньги были потрачены впустую? Я вытолкнул его за дверь и оглянулся на стоящую на коленях Розали. — Я запираю тебя здесь, Двенадцать. К моему возвращению пол должен сверкать. — Так точно, Капитан Членоголовый, — непринужденно сказала она. Я замер в дверях, и Джек попытался вытащить меня за собой, отчаянно пытаясь вернуться к драке. — Что ты сказала? — спросил я Двенадцать смертоносным тоном, снимая дубинку с бедра и отводя ее в сторону, чтобы она удлинилась. Она подняла подбородок, не говоря ни слова. — Подождите, сэр! — позвал меня Джек, когда я с рычанием ярости кинулся обратно к Розали. Она ждала нападения, и я наслаждался каждой секундой, когда я поймал ее за волосы, притянул к себе и ударил дубинкой по задней поверхности ее бедер. Она зашипела от боли, прижимаясь ко мне, и я уловил запах крови под ее кожей, когда ее горло оказалось слишком близко к моему рту. Мои клыки удлинились и заострились, и голод заполнил меня так быстро, что сопротивляться было почти невозможно. В груди раздалось рычание, и я потерял ход мыслей, пламя желания лизало основание моего горла. Но у меня не было причин кусать ее, а камеры наблюдения были направлены в мою сторону. Начальница тюрьмы минимум привлечет меня к ответственности, а то и отстранит от работы. Я должен держать себя в руках, но, черт возьми, я не мог поверить, сколь соблазнительной она была. Я толкнул ее на землю, и ее волосы рассыпались вокруг нее, когда она уперлась ладонями в землю. Я поднял ведро с водой, и она полилась ей на колени, омывая все вокруг. Я предупреждающе направил на нее дубинку, обнажив клыки. — Еще раз проявишь неуважение ко мне, и тебе придется беспокоиться не только о синяках, — мой взгляд скользнул к опрокинутому ведру и пене, что плавала по воде на полу. — Убери это дерьмо. Я повернулся и пошел за Джеком, адреналин бурлил в моих венах. Блять, никогда в жизни я так сильно не хотел укусить девушку. В конце концов, мои зубы окажутся в ней. Мне просто нужно было выждать время. Тогда у нее будет реальная причина меня бояться. Глава 11 Розали Мое сердце бешено колотилось, пока я продолжала мыть пол, мои движения замедлялись, пока я прислушивалась к удалявшимся шагам офицеров Кейна и Гастингса. Моя челюсть была крепко стиснута, и я сжимала щетку так сильно, что она впивалась в руку до боли. Офицеру Кейну чертовски повезло, что он ушел до того, как я вогнала эту щетку ему в задницу. Я медленно выдохнула, успокаивая моего Волка, который кричал, чтобы я боролась. Но я не стану. Не напрямую. В моей ситуации я не могла победить. Но я уже давно поняла, как победить врага, имеющего надо мной власть. Я знала, как держать себя в руках и работать под неожиданным углом. К тому времени, когда я вырву ковер у него из-под ног, он действительно будет верить, что я сломлена. И в конце концов это станет его погибелью. Мой papà научил меня этому, как ничему другому. Я была мокрой по пояс, и холодная вода пробирала меня до костей в ледяном коридоре. Я проклинала Кейна на фаэтанском, сидя на пятках. Он был так уверен, что сможет подчинить меня, но он был просто идиотом. Я не умела подчиняться. Если mamma и papà не смогли заставить меня подчиниться, когда я была еще щенком, то у одного голодного до власти засранца не было и шанса попасть снежком в задницу Дракона. Я выживала в руках чудовищ, пока моя тетя Бьянка не спасла меня, и они были настроены увидеть меня сломленной гораздо решительнее, чем Кейн. Шрамы были тому доказательством. Что было почти невозможно для фейри. Я могла исцелиться почти от всего, если использовать правильную магию. Но не от того, что сделал papà. След остался и внутри, и снаружи. Я скрежетала зубами, думая о том, как Кейн на меня наезжал. Этого нельзя было так оставлять. Розали Оскура не была ничьей сучкой. Но у меня уже был план по изменению ситуации в мою пользу, и моя маленькая хитрость уже сработала. Когда он схватил меня, я постаралась откинуть подбородок назад, обнажая горло и его истинное желание одновременно. Я видела его взгляд — голод и нужда. Он жаждал моей крови. Я была одной из самых могущественных фейри из мне известных, а кровь, наполненная магией, как моя, влекла Вампира, как песня Сирены. И это было все, что мне нужно было знать. Существовала простая формула по обретению контроля. Первое — раскрыть их самое сокровенное желание. Второе — зажать его в кулак и использовать, чтобы приманить их ближе. Обещая, может быть, даже отдавая его время от времени, но никогда не теряя над ним контроль. Потому что все время, пока вы держите его в своих руках, вы держите в своих руках и их. Итак, теперь я знала две вещи об офицере Кейне, которые я могла использовать для одержания победы. Он жаждал моей крови, и он был зависим от охоты. Я могу легко с этим работать. Он будет так увлечен тем, чтобы сделать меня его, что даже не поймет, что стал моим, пока не станет слишком поздно. Когда прошло достаточно времени и я была точно уверена, что Кейн ушел, я отбросила щетку и оглядела пустой коридор, гадая, действительно ли мне так повезло. Я пыталась придумать, как попасть сюда и взглянуть на изолятор, и уже было начала думать, что придется отправиться сюда своими силами. Этот вариант был намного лучше. Позади меня раздался грохот, и я вздрогнула, оборачиваясь, мои глаза расширились, когда они упали на открытый люк в двери Сина. Должно быть, Кейн не закрепил его должным образом, когда закрывал, и я вдруг обнаружила, что смотрю в глаза человеку, которого пришла сюда освободить. — Если бы я умолял звезды нарисовать мне портрет женщины, о которой я фантазировал, пока торчал здесь, то это была бы ты, — прорычал Син низким голосом, от которого у меня побежали мурашки. — Может быть, сиськи побольше… но мне нужно увидеть их, чтобы убедиться… Я пренебрежительно фыркнула. — Ты так долго был без сисек, что, наверное, возбудился бы, увидев сиськи Кейна, если бы он предложил просмотр. — Мммм, скажи это еще раз, — умолял он голосом, роскошным, как бархат. Я не могла разглядеть его через небольшое отверстие в двери, но его темный взгляд был прикован ко мне и заставлял мою кожу покалывать. Я поднялась на ноги и повернулась к нему лицом, откидывая волосы назад. — Что именно? — спросила я. — Сиськи, — ответил он таким чертовски сексуальным тоном, что у меня чуть не подкосились ноги. Он был существом, чья природа соответствовала его имени. Грех. То, чем он был и чем мог стать. И каждое сахарное слово, вылетавшее из его уст, было одновременно обещанием и угрозой. Потому что, если не быть осторожным, существо, как он пережуёт вас и выплюнет кости. — Что мне за это будет? — медленно спросила я, подыгрывая, в надежде привлечь его на мою сторону. Мне нужно было, чтобы он был на моей стороне, если я хотела вытащить его отсюда, и пока что он, казалось, достаточно хорошо со мной взаимодействовал. — Я могу заставить девушку кончить, просто правильно произнеся ее имя, — промурлыкал Син. — Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я дам тебе это и многое другое… — Не очень заманчивое предложение, не думаешь? — дразнила я, откидывая длинные волосы на одно плечо, пока он с голодом наблюдал за моими движениями. — Ты застрял в камере, а я здесь на свободе… Я бросила взгляд на камеру видеонаблюдения, которая находилась в самом дальнем конце коридора и следила за каждым моим шагом. Но я не делала ничего плохого. Меня оставили здесь одну, и разговор с Сином не выдал бы моих планов. Кроме того, в свое время я нарушила достаточно законов, чтобы знать практически все виды охранных устройств, а камеры, которые они использовали для наблюдения за нами, были простыми. У них даже не было аудиозаписи, так что они не смогут узнать, что я ему сказала. — Я человек слова, — грубо ответил он. — Человек с таким количеством лиц, как у тебя, может дать столько слов, сколько захочет, и некоторые оставить себе на свое усмотрение, — заметила я. Джером предупреждал меня о том, что у Сина были свободные отношения с правдой. Он никогда не лгал, но его слова всегда были окрашены той частью его психики, которая была за штурвалом в данный момент. То есть он мог рисовать картины словами и вести вас по любому ложному следу, прежде чем вернуться к сути дела. Но я не собиралась попадать в его ловушки. Морщинки появились в уголках его глаз, и я была почти уверена, что он улыбался.