Он подался вперед, и я мысленно вздрогнула. Видимо, не только мысленно, или что-то отразилось в моих глазах, потому что по его губам змеей скользнула улыбка. — Мечты имеют свойство сбываться. Мысли о том, что Золтер ведет себя странно — вот что действительно странно. Он просто сама последовательность… в своих безграничных желаниях! — Доброй ночи, — процедила я и накрылась одеялом. — В прошлый раз твое пожелание было более искренним. — Тогда я была не в себе. Отвернувшись так, чтобы уже наверняка его не видеть, закуталась в одеяло плотнее, но сон все равно не шел. Так бывает, когда его перебьешь громким голосом или просто кошмаром. В моем случае кошмар сидел за моей спиной, и уходить с пробуждением не собирался. Внутренне напряглась, когда услышала шорох одежды и глухой звук, еще больше, когда кровать прогнулась под его весом. Рывком отодвинулась как можно дальше, но рука элленари властно легла мне на талию, возвращая назад. — Ты сама отказалась от халата, Лавиния. Покрывало, в которое я закуталась, оставалось единственной преградой между нами. Несущественной: по коже легко прошлись пальцы. От кромки волос, вдоль позвоночника, по обнаженному плечу. До боли сдавила руку с клятым узором, словно могла выдрать его из себя. Сердце колотилось так, что я едва могла вдохнуть, от двойственности нахлынувших чувств (желания вырваться и бежать как можно дальше, пусть даже в таком виде, или… податься назад) потемнело перед глазами. В ту же минуту Золтер убрал ладонь с моего плеча. Хотя талию не отпустил. — Я не трону тебя, — его дыхание скользнуло по шее, и меня затрясло. От близости этого мужчины, от того, как я на нее отзывалась. — Отпустите, — выдохнула хрипло. Но добилась только того, что меня крепче прижали к себе. — Пока сама не попросишь. От абсурдности подобного заявления я даже забыла о том, что он меня обнимает. — Это будет последнее, о чем я вас попрошу. — Посмотрим, — короткое прикосновение губ к шее заставило вздрогнуть. — Спи. Короткое слово окутало мороком чар, и в следующий миг я уже провалилась в сон. Эту часть парка я знала, как свои пять пальцев: там, где заканчивались лабиринты живой изгороди, начинались высокие деревья, цветение которых по весне заставляло мое сердце восторженно замирать. Нежные лепестки, подхваченные порывами ветра, оседали на плечи, благоухание цветов отзывалось во мне ни с чем не сравнимой радостью. Находясь здесь, я чувствовала себя в своей стихии: даже несмотря на фонтан и беседки, напоминавшие о прикосновениях человека к природе. Прислонившись к дереву, положив руку на огрубевшую теплую от солнца кору, я чувствовала под ладонью движение жизни. Оно втекало сквозь мои пальцы, прокатывалось через меня и возвращалось к дереву. Быть единым целым с природой, чувствовать себя частью всего живого — наверное, это и есть любовь. Наслаждаясь легкими порывами ветерка, играющего моими волосами, закрыла глаза. Я знала, что стоит мне обернуться — и сквозь раскидистые ветви, тянущиеся к земле и сплетающиеся друг с другом, я увижу Мортенхэйм. Мне нельзя было надолго отлучаться, но если я немного постою здесь, ничего страшного не случится, правда? — Случится, Лавиния. — Голос матушки заставил вздрогнуть. Но… как?! — Я же говорила, что вам нельзя использовать магию. Предупреждала, что не стоит погружаться в то, о чем вы не имете ни малейшего понятия. — О… — Смерть и жизнь — две стороны одной медали. — Она шла ко мне такой, какой я ее запомнила. По крайней мере, старалась сохранить в памяти: невысокая, с расправленными плечами, обманчиво хрупкая леди Илэйн Биго. Волосы уложены в аккуратную прическу, строгое платье по энгерийской моде облегает тонкие плечи и стан, как у девушки. Она сохранила свою красоту до последнего дня, даже будучи вдовой и перешагнув черту определенного возраста. Ни у кого никогда язык не повернулся бы назвать ее старой. — Я не понимаю. — Теперь уже слишком поздно. Ветер сделался злым и колючим, очередной порыв ударил с такой силой, что я вскрикнула. Сорванные листья заметались в воздухе, рассыпаясь тленом, и на моих глазах матушка тоже обратилась в прах. Вместо знакомого мне парка в Мортенхэйме теперь я стояла в лесу, где мертвая тишина давила на плечи. — С-с-смерть… смерть будет повсюду, — шипели окружавшие меня тени, и на моих глазах лес чернел, а за ним простиралась выжженная пустыня. — Нет! — вскрикнула я, попятилась, и… оказалась в руках стоявшего за спиной мужчины. — Думаю, вы не будете против, что я нарушил ваше уединение. — Голос показался знакомым и незнакомым одновременно. Резко обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Эльгером. Красоту этого мужчины сложно было назвать красотой: при всей внешней привлекательности черты его сохраняли нечто неуловимо хищное и опасное. Взгляд серых глаз казался стальным. — Жуткая жуть, — сообщил он, движением руки отбрасывая картину, заставляющую меня внутренне содрогаться. Мы снова оказались в парке Мортенхэйма под яркими солнечными лучами, разве что птицы больше не пели, а кружение опадающих лепестков казалось диким в этой пугающей тишине. — Прошу прощения, но у меня нет времени на реализм. Мне нужно понять, как вы оказались в Аурихэйме. От неожиданности я не нашлась даже что ответить. Как он понял, что… — Быстрее, леди Лавиния. Я искал вас везде, и не уверен, что эта грань продержится долго, пусть даже во снах стираются все границы. — Он забрал меня, потому что ему нужен был от меня ребенок, — выдохнула я. — Он? — Золтер. Его аэльвэрство. Повелитель Аурихэйма. — Это надолго. Лучше покажите мне все, что с вами случилось. Возразить мне не позволили, и в залитый солнечным светом парк Аурихэйма хлынули совсем другие образы. Пронзающие небо молнии и комната, оплетенная цветами. Вошедший Золтер, глядящий на меня сверху вниз. Наказание Льера, мой крик, когда я рванулась сквозь чары и оказалась рядом с ним. Магистр красоты, свадебное платье, обжигающая боль в ушах. Льер и Ирэя, сдавившая грудь ревность, мысль: «Да чтоб ты провалилась», — и раскрывшийся под элленари портал. Арка. Крики Амалии. Сбивающееся дыхание, и… — Нет! — Я рывком вышвырнула Эльгера из собственных мыслей, и оказалась лицом к лицу с ним. На сей раз не в парке, вообще нигде, в абсолютной тьме. — Зря вы так, — глухо произнес он, контуры его лица и фигуры стремительно теряли резкость, словно Эльгер становился призраком. — Но все, что нужно, мы уже увидели. Ищите любое упоминание о вашей семье. — О семье? Зачем о семье?! — я шагнула к нему, словно это могло остановить ускользающий сон. — Вы создали два портала, Лавиния. — Моя магия меняется в мире элленари… — Это кто вам сказал? — Хьерг, и… — Элленари. — Элленари не лгут. — Они просто не говорят всей правды. — Голос Эльгера становился все тише, темнота поглощала его так стремительно, что спустя миг я уже смотрела в пустоту. — Все ответы в упоминаниях вашей семьи, где бы они ни были… Шагнула на то место, где только что стоял он, чтобы ухватить тающий шепот: — Меняется не ваша магия. В этом мире меняетесь вы… — Месье Эльгер! — крикнула в отчаянии. — И нам нужно понять, почему. Это — ключ к вашему возвращению… Последнее слово напоминало шипение виеррахов, и меня вытолкнуло из сна. В комнату, где я вчера засыпала с Золтером, и где сейчас была совершенно одна. 5 Помогать мне снова пришла Лизея, служанки принесли светло-желтое платье, в котором его аэльвэрство пожелал видеть меня сегодня. На платье я едва взглянула, а вот на девушку, управляющуюся с моими волосами с помощью магии, смотрела уже внимательнее. Элленари, и, судя по всему, не из бедного рода, если присутствовала на охоте. Непонятным оставалось только то, почему у нее на лице нет узора, как, скажем у той же Ирэи. — Вы что-то хотели спросить, аэльвэйн Лавиния? — она посмотрела мне в глаза. Ее были пронзительно-голубыми, как небо или лесной лунник под кистью любящего яркий цвет художника, а волосы напоминали серебряные нити. — Почему ты мне помогаешь?