— Немедленно! Первым к нам шагнул Наргстрен, и тогда вскинула руку я. Одна моя ладонь по-прежнему лежала на слабо вздымающейся груди Льера, с другой лилась магия жизни, четко обозначив границу света и тьмы. — Как мы уже выяснили, — тихо произнесла я, — я — элленари. И я не могу лгать, и сейчас я расскажу оставшуюся часть правды. Этот мужчина, который сейчас спас нам всем жизнь, действительно Ангсимильер Орстрен. — Который был казнен?! — выкрикнул кто-то. — Он не был казнен, — спокойно произнесла я. — Ирэя права. Это была подмена. Толпа ахнула, в глазах принцессы сверкнуло торжество. — В ту ночь, когда Арка не благословила нас с Золтером, меня хотели убить. Один из заговорщиков, Наргстрен, сейчас стоит рядом с принцессой. Льер тоже был одним из них, но он отказался от своего плана, чтобы спасти меня. В ту ночь Золтер сделал меня своей вопреки моей воле и принял смерть от моих рук. Как я тогда считала. — Очень трогательно! — язвительно процедила Ирэя. — Она признается в убийстве вашего повелителя, а мы все стоим и ждем?! Наргрстрен! Наргстрен снова сделал попытку приблизиться, но дорогу ему заслонил мужчина с кожистыми крыльями. Тот, кто в самом начале вечера танцевал на балу с Ирэей. — Он принял облик Золтера, чтобы меня уберечь, — продолжала я. Хотя пальцы дрожали, удары сердца мне в ладонь придавали сил. — В ночь, с которой началось возрождение Аурихэйма, его кузина одурманила меня ароматом ахантарии, и он снова меня спас. Я долгое время считала, что действительно убила Золтера. До той минуты, когда он вернулся. Никто не мог этого предугадать… никто не мог этого объяснить, но теперь я могу. Я ошибочно полагала, что его держал узор мьерхаартан, на самом же деле его держала Пустота. Лишившись собственного тела, Золтер выбрал Льера как сильнейшего элленари, и угрожал мне его жизнью, предлагая поддерживать его версию правды. Я сжала пальцы Льера и закончила: — Сегодня я собиралась раскрыть вам всю правду, я и мои союзники. Я хотела рассказать все, что говорю сейчас, и я доверилась Наргстрену, который должен был помочь мне освободить Льера, чтобы Золтер не сумел причинить ему вреда. Тогда я еще не знала, что Льер по-прежнему рядом со мной. Зато Наргстрен знал, что не собирается мне помогать, когда пришел с этим к Ирэе. Нужна ли вам такая королева? Решать вам. — Она лжет! — яростно прошипела Ирэя. — Неужели вы не видите?! Она лжет!!! — Если я лгу, — я по-прежнему сидела рядом с Льером, но сейчас смотрела на нее сверху вниз. — Опровергни мои слова. Опровергни их такой же правдой, скажи, что Наргстрен не участвовал в заговоре. Скажи, что не имела дурных намерений, когда посадила меня рядом с раскрывшимся цветком ахантарии. Скажи, что не думала захватить власть, когда отдавала меня в руки Золтера. Скажи это, Ирэя. Ее лицо исказилось от ярости. — Я по-прежнему ваша принцесса! — взгляд элленари заметался по залу. — Вы присягали на верность… — Золтеру, — подсказал кто-то. — Но его больше нет. Ненавидящий взгляд принцессы вонзился в меня, она отступила назад, понимая, что сама себя загнала в ловушку. Правда действительно сильнейшее оружие в мире тех, кто привык прикрываться ложью, и сейчас на ее лице проступало осознание этого. Проступало смертельной бледностью. — Ты пожалеешь, — яростно прошипела она. — И даже бессмертие тебя не спасет. Стоявшие рядом элленари бросились к ней, но Наргстрен вскинул руку, и напитанный тьмой хлыст отшвырнул их в сторону. Миг — и на его шее сомкнулась удавка смерти, протянувшаяся от когтей крылатого. Мелькнувшее в глазах Наргстрена изумление разлетелось хлопьями тлена, подсвеченными сиянием раскрывшегося портала. Ирэя успела сбежать. Нам вызвались помочь. Мужчина с крыльями подхватил Льера на руки, мне протянули ладонь, которую я приняла и стремительно поднялась. Мы шли по коридорам так быстро, что я едва слышала свое сердце, а впрочем, слышать мое мне было и не нужно. Достаточно было уже того, что я слышала его. Из ладони в ладонь с силой вливался пульс, мощными, сильными рывками. Знакомые темные стены и запечатанные комнаты. Когда к Льеру устремились щупальца тьмы, я вздрогнула, но целительница покачала головой. — Не волнуйтесь, тьма не причинит ему вреда. Я все еще не могла к этому привыкнуть, но стоявшая рядом элленари даже побелела от напряжения, подхватив одно из щупалец ладонью. Ее пальцы чуть подрагивали, текущая сквозь тело Льера тьма билась вместе с его пульсом. Тянущиеся к нему путы отпрянули так же неожиданно, как и несколькими минутами раньше его окутали. — Ничего не понимаю, — произнесла элленари своим низким рваным голосом. — Он пропустил через себя Пустоту, и он в полном порядке. Не считая цвета волос. Серебряные пряди и правда сияли под иссиня-черными магическими светильниками, как напоминание о том, что только что произошло. Пустота, способная уничтожить целый мир, всего лишь отметила его сединой. Спасибо, Всевидящий! Целительница сложила ладони лодочками: — Ваше аэльвэйрство, он приходит в себя. Она едва успела договорить, как Льер распахнул глаза, и я, позабыв обо всем, просто бросилась к нему. Упала рядом с ним на постель, целуя его лицо, обхватывая ладонями, сильные плечи, совершенно не заботясь о том, что это кто-то видит. Да пусть хоть весь Двор видит! Он жив, и это главное. Это главное… — Лавиния… — Улыбка на его губах расцвела в моем сердце. Он осторожно притянул меня к себе, словно не мог в это поверить. — Что я пропустил? — Ничего, — ответила я, с трудом сдерживая слезы и целуя его. — Ровным счетом ничего. — Поверить не могу, что ты сказала им всю правду, — произнес Льер, глядя на меня. Мы лежали в нашей комнате, я обнимала его, и больше ни о чем не хотела думать. Ни о том, что Ирэя сбежала, и ее не могут найти, ни о том, что Амалия взята под стражу. Я настояла на том, чтобы она осталась в своей спальне, но говорить с ней пока была не готова. Завтра, все завтра. Для меня настоящее сосредоточилось в одном-единственном мужчине, который чудом (какое не могли объяснить даже всезнающие элленари) остался жив и сейчас находился рядом со мной. Льер пропускал мои пряди сквозь пальцы, и я сделала то же самое. — Красавец, да? — усмехнулся он. Снежная прядь шелком скользнула по ладони, и я улыбнулась. — Тебе идет. Он приподнял бровь. — Нет, правда. — Мог бы не переспрашивать. — Ты и не переспрашивал, — хитро заметила я. — Но со мной можешь быть уверен, что правды тебе не избежать. Даже если она очень неприятная. — О, это я уже понял, — в тон мне ответил он. А потом наклонился и коснулся губами моих губ. Сколько за сегодняшний вечер было таких поцелуев — легких, невесомых — не перечесть. Я потеряла им счет, и я была счастлива. Безоговорочно несказанно счастлива, наверное, впервые за всю свою жизнь чувствуя сама. Теперь я понимала, что морок влюбленности в Майкла не шел ни в какое сравнение с силой настоящей любви. — Ронгхэйрд сказал, что тебя хотят предложить стать королевой Двора. — Мне?! У меня же другой источник силы, — искренне изумилась я. — Мать Золтера была королевой Двора Смерти, — напомнил Льер. При упоминании о Золтере меня передернуло. Теперь я поняла, о чем говорила Арка: память рода вернулась через меня, как это произошло во время раскрытия моей истинной силы в зале. Я все равно узнала бы правду так или иначе, даже если бы все пошло по другому пути, когда сила жизни набрала бы мощь, я бы все вспомнила. Об этом мне тоже рассказал Льер — оказывается, это глубочайшее признание мира. Если элленари «видит» всю многовековую историю рода, она не просто признана Аурихэймом, она признана как достойная править. Рассказал он и о том, почему не мог почувствовать меня в нашем мире: уходя из Аурихэйма, элленари не просто слабеют, но и становятся смертными. Рожденные в другом мире ничем не отличаются от людей, с той лишь разницей, что в их крови дремлет сильная магия. — Она была женой короля, — отмахнулась я. — К тому же… я не хочу править. Я не вижу себя королевой. — Но ты королева, Лавиния. Ты защитила их, когда им угрожала смерть. Не просто смерть — небытие. — Вообще-то я вяло сопротивлялась, — сказала я. — А защитил всех ты, когда пропустил через себя тьму. Когда я думала, что тебя потеряла… Льер усмехнулся, а потом крепче прижал меня к себе. — И мы почти подошли к вопросу, который я давно хотел тебе задать. Ты станешь моей женой? Если уж ты так хочешь быть королевой при короле… — Погоди, — сказала я. — Ты сейчас намекаешь, что… — Да, нас хотят видеть парой. — Потрясающе! — Лавиния, я не так выразился, — он рассмеялся. — Мне плевать, что они там хотят. Я хочу, чтобы ты была моей. Безраздельно моей. Завтра ко двору прибудет моя мать… — Надеюсь, она задаст тебе хорошую трепку, — хмыкнула я. — Все никак не можешь забыть, что я ей не сказал? — Никак, — ответила я. — И думаю, не только я. Ты все продумал, да? — Когда? — почти искренне возмутился Льер. — Не знаю, — я пожала плечами.