Нова потерла виски. – Мне просто интересно, в курсе ли Макс, над чем они работали все это время. – Если и знает, – отозвался Адриан, – он ни словом мне не обмолвился. – Может, это засекреченная информация. – Нова не могла скрыть горечи в голосе. Все, что касалось Макса, было засекреченной информацией. Правда о его суперспособности, причина существования карантина, а теперь вот это. Она подозревала, что большинству членов организации вообще неизвестно, почему Макс сидит взаперти. Самая распространенная версия гласила, что его сила ослабляет других Одаренных при контакте, что его изолируют ради его и их безопасности – но мало кто знал до конца, что может этот мальчик на самом деле. Что он может забирать способности у других Одаренных и усваивать их. Что он лишил силы самого Аса Анархию. Когда Нова впервые увидела Макса, ей просто сказали, что он одновременно ценен и опасен. Только сейчас она начинала понимать, насколько верной была эта характеристика. – Меня беспокоит, – сказал Адриан, – то, как легко можно будет злоупотребить этой штукой. Нова вздернула бровь. – Как? Ты считаешь, что Отступник может злоупотребить властью? – Не каждый, конечно, но даже Отступники могут иногда действовать из эгоистичных побуждений. – Он замолчал, наморщил лоб. – Погоди… это что, был сарказм? – И как ты только догадался, – огрызнулась Нова. Адриан ошеломленно уставился на нее. – Ты на меня злишься? Отвернувшись, Нова сделала несколько глубоких вдохов. Несправедливо, что она сорвалась на него. Адриан не имел к этому никакого отношения, напомнила она себе. А во время презентации ей пару раз даже показалось, что он в таком же шоке, как и она. – Нет, – ответила она уже спокойнее. – Извини. Я просто… разволновалась из-за этого Агента N и того, на что он способен. Ты же сам сказал, что им будут злоупотреблять. – Нет, я лишь сказал, что им легко было бы злоупотребить. Ну, на тренировке все узнаем. Нова покачала головой. – Налицо явное злоупотребление властью. Нельзя же вот так запросто выпустить на улицы патрульных с этой штукой и ждать, пока они наломают дров. Люди просто не могут всегда держать эмоции под контролем. А как же расследование, суд? Доказательства? Что, если кто-то зарабатывает суперспособностью на жизнь, а его нейтрализуют, даже не задумавшись? – Она вспомнила Цианида, который хоть и занимался нелегальными делишками, но также создавал и массу вполне законных и полезных химикатов, от инсектицидов до средства для выведения бородавок, которые с удовольствием покупали добропорядочные граждане. – А что, если кто-то из них решил бы изменить свою жизнь, исправиться и начать пользоваться суперспособностью для помощи людям? Агент N отнимает у них этот шанс. Знаете, Отступники ужасно много говорят о правах человека, а ведь это – нарушение прав! – У злодеев нет прав. Нова вздрогнула. Она не слышала, как подошла Данна, а ее подозрительный взгляд заставил Нову насторожиться. – Агент N собираются применять к злодеям. К людям, которые не соблюдают кодекса. И все же ты из кожи лезешь, защищая их. – Не всякий, кто не согласен с кодексом, – злодей, – возразил Адриан. Данна пораженно уставилась на него. – Ты серьезно? А как же их еще называть? Адриан почесал маркером за ухом. – Кодексу нет еще и десяти лет, и Совет постоянно вносит в него изменения. Кто знает, как он будет выглядеть еще лет через десять, через пятьдесят? В жизни есть не только белое и черное, хорошее и плохое. Человеческие поступки… их мотивы… все это, – обеими руками он описал в воздухе круг, – оттенки серого. – Вот именно, – Нова почувствовала, как тугой узел в груди начинает ослабевать. – И люди заслуживают того, чтобы им позволили объяснить свои поступки перед тем, как отнимать у них суперспособности. – Мне не нужно знать, какие мотивы были у Акации, – заявила Данна, – чтобы понять, что она воровка и опасна для общества. Будь у меня в тот день при себе Агент N, я бы ее нейтрализовала не задумываясь и вина меня уж точно не мучила бы. Она бросила на Нову мрачный взгляд. Нова стиснула зубы – неприятно было обнаружить прореху в своих аргументах. Да нет, даже Акация заслуживала суда, конечно. Даже она заслуживала шанса на исправление, шанса выбрать другой путь. Но потом Нова вспомнил про Ингрид. Она ее застрелила. Убила. И суда не было. Никто не пытался ее переубедить. Это была самозащита. Она защищала жизни невинных людей. Это тоже было необратимо. И она не жалела о том, что сделала. А было бы ей жаль увидеть, что Акацию нейтрализуют Агентом N? Ведь это наверняка более легкая участь, чем смерть? – Помнишь, Нова, – мягко заговорил Адриан прежде, чем она успела найти ответ, – ты сказала однажды, что мир был бы лучше, если бы в нем вообще не было никаких Одаренных. Ну вот… может, с этой точки зрения Агент N не так уж плох? – Нет, – решительно ответила она. – Это другое. Я и правда думаю, что человечеству было бы лучше без всяких Одаренных. Тогда бы люди снова начали сами управляться со своей жизнью, им пришлось бы самим принимать решения. Помогать самим себе, вместо того, чтобы сидеть сложа руки и ждать помощи от супергероев. Тогда это была бы игра на равных. – Нова подумала о своем отряде и удивительных суперспособностях, с которыми она встретилась даже в такой маленькой группке, а потом обо всех способностях всех Одаренных, во всем мире. Обычные люди без таких возможностей никогда не добились бы того, с чем так легко справлялись Отступники. – Но здесь происходит совершенно другое. Это самое настоящее притеснение, подавление в чистом виде. Если все получится, Отступники вознесутся еще выше над всеми, чем даже сейчас. И не останется никого, кто мог бы бросить вызов… нам. Никого, кто встал бы у нас на пути или помешал бы захватить полную власть – и что тогда будет с человечеством? – Все равно это будет лучше, чем если власть окажется в руках злодеев, – упрямо сказала Данна. Нова буквально заставила себя посмотреть Данне в глаза и выдерживала ее взгляд какое-то время. – А когда они, – Нова помолчала, – когда мы обретем полную власть, что помешает нам самим стать злодеями? Глава девятая Адриан все еще ждал у выхода из зала заседаний, топтался и прислушивался к голосам за дверью, звучавшим то громче, то тише. Весь его отряд отправился в кафетерий – по требованию Оскара, конечно. А самому Адриану во время собрания пришла в голову мысль, помешавшая пойти со всеми. И вот уже двадцать минут он дожидался Хью или Саймона, чтобы поговорить, но члены Совета, кажется, застряли в зале навсегда, согласившись давать разъяснения каждому, кто к ним пробьется. Наконец, Хью оторвался от группы патрульных, которых явно приводила в восторг перспектива вскоре начать работу с Агентом N. – Привет, па! – окликнул Адриан, пробираясь сквозь плотную толпу. Хью увидел его и радостно заулыбался. – Адриан! Ну, что скажешь? – Ну… – здорово, – поспешно пробормотал Адриан, чувствуя, что этими словами предает и Нову, и самого себя. Ему нужно было время, чтобы разобраться с Агентом N и с тем, что это вещество может означать для их организации и для общества в целом. Что оно может означать для Стража. Но сейчас Адриан собирался поговорить совсем о другом. – У меня вопрос. – И у тебя, и у всех остальных. – Хью положил руку Адриану на плечо, направляя к выходу. – В ближайшее время появится намного больше информации, а тренинг снимет массу вопросов… – Я не об Агенте. Я хочу знать, что будет с Кукловодом. – С Уинстоном Прэттом, – поправил его Хью, подняв палец. – Он больше не Кукловод и никогда им не станет. – Ладно, – нетерпеливо перебил Адриан. – Мне интересно другое… его снова отправят в Крэгмур… или… – Крэгмур? А зачем нам отправлять его назад в Крэгмур? – Глаза Хью сияли. Действительно сияли. – Исправительное учреждение Крэгмур предназначено для преступников-Одаренных, а Уинстон Прэтт больше таковым не является. – Ну… тогда… куда вы его отправите? – Какое-то время его подержат в одной из камер здесь, в штабе Отступников, – пока заключенный не пройдет серию психологических тестов, а тем временем его преступления будут переоценены в свете нового статуса. С учетом того, что он больше не представляет такой угрозы, как прежде. – Камера в штабе, отлично. – Адриан хлопнул в ладоши. – Сейчас его ведут туда? Впервые с начала разговора Хью поглядел на него вопросительно. – Нет. Сначала в лабораторное крыло, там его обследуют на предмет возможных побочных эффектов после нейтрализации. Мы не думаем, что у него будут осложнения, но исследователи требуют, чтобы мы по максимуму продолжали сбор данных, обследовали испытуемых, чтобы исключить сюрпризы в будущем, бла-бла-бла. – Он помахал рукой в воздухе. – Лаборатория, – повторил Адриан. – И долго он там будет? – Не знаю, Адриан. Наверное, несколько дней. А к чему ты клонишь? Они подошли к лифтам, и Хью нажал кнопку вызова. Адриан расправил плечи, мечтая, чтобы ему передалась хотя бы часть уверенности отца. – Хочу задать ему несколько вопросов. – Ты уже задал ему несколько вопросов. – Это было давно, во время следствия по делу Кошмар. С тех пор многое изменилось. – Да, действительно. И одно из изменений – то, что ты больше не занимаешься расследованием. Хью шагнул в пришедший лифт, хмурый Адриан плелся следом. – Я сейчас и патрулированием не занимаюсь, пока Данну не выпишут, – продолжил Адриан. – Появилось свободное время, вот я и подумал… – Он замялся: в лифт собирались зайти Сверхскорость и Проворная. – Простите… вы не могли бы поехать на следующем? – И он мягко вытолкал их из лифта. Молча взглянув сначала на Адриана, потом на Хью, Отступники без возражений попятились. Двери лифта закрылись. Хью, нажав кнопку, неодобрительно хмыкнул. – Обязательно было грубить, Адриан? – Выслушай меня.