– Троих? – переспросил Анатолий, не совсем поняв, о чем это говорит Бокорез. – Ага, – просто ответил тот, закончив с переодеванием. После чего прикладом автомата стукнул по окошку, отделяющему кабину автозака от крытого кузова. – Че там? – раздалось приглушенное из кабины. – Тормози, – сказал себе в рукав Бокорез, умело подделывая голос убитого. – У одного пассажира с сердцем плохо, растрясло. Звякнул замок, окошко открылось. – Так по инструкции не положено… – сказал голос из кабины, который тут же заглушили два зло тявкнувших автоматных выстрела. Автозак дернулся, накренился. Анатолий едва не свалился со скамьи. Но машина ехала на небольшой скорости, петляя по киевским улочкам, поэтому не перевернулась, а лишь дернулась раз-другой – и заглохла. – Ништяк, – сказал Бокорез. – Сидите здесь. После чего, погремев связкой ключей, отпер дверь автозака и вышел из машины. Впрочем, через минуту он вернулся, закинув еще одно мертвое тело в машину. И за ним – третье. Следом на пол с грохотом полетели два автомата. После чего Бокорез резко бросил: – Переодевайтесь. И захлопнул дверь, после чего практически сразу заурчал заглохший двигатель. – Ну че, Нокаут, – подмигнул Анатолию Пескарь. – Решился, с нами ты или нет? Так-то ты по ходу небось вкурил уже, что ничего тебе не светит. Если нас накроют, мы тебя сдадим, фраер. Мол, это ты ментов прикнопил. Паровозом пойдешь, а мы, сам понимаешь, не при делах. Анатолий плохо понимал, о чем ему говорит бандит, но общий смысл до него дошел. Выхода и правда не было. Или погибнуть от рук дружков убитого, о чем ему намекал и адвокат, либо попытаться выжить. Любой ценой. Но переодеваться в одежду милиционера, голова которого была изуродована автоматной пулей, у него не было никакого желания. – И куда мы теперь? – поинтересовался он. – В Зону, – хохотнул Пескарь. – Куда? – не понял Анатолий. – То есть как в зону? В тюрьму? – В другую Зону, – сказал Пескарь, почти уже закончивший с переодеванием. – В Чернобыльскую. Машину трясло. Она уже неслась на полной скорости. – Эй, Бокорез, че гонишь, будто на ментовские похороны опаздываешь? – заорал Пескарь. – Мусора? на хвосте, – донеслось из окошка, так и не закрытая дверца которого мерзко лязгала на каждой выбоине в асфальте. Водителю в зеркала было видно больше, чем двоим арестантам, запертым в кузове. Однако обзор быстро расширился, когда в задний борт ударили пули. Видимо, автозак когда-то и правда был хлебовозкой, задние двери которой просто заварили. Причем сделали это неважно. Очередь, прошившая задний борт, разбила сварной шов, и двери распахнулись наружу. Над ухом Анатолия свистнула пуля, и тут же рядом раздался сдавленный хрип. Пескарь, схватившись за горло, рухнул на колени. Из простреленной шеи бандита хлестала кровь. Анатолий многое в армии повидал, но так близко чужую смерть видел впервые. Оказалось, что это не особо и страшно. Просто упал человек лицом в лужу собственной кровищи и больше не двигался. А позади к автозаку медленно, но неотвратимо приближались две легковые машины, раскрашенные в сине-желтые цвета. Из окна одной из них торчала рука с таким же АКС74У, что валялись сейчас под ногами Анатолия. Понятно было – милиционер ловит момент, чтобы второй очередью прошить колеса автозака. И хотя сделать это было не так-то просто – Бокорез бросал машину из стороны в сторону, – понятно было, что рано или поздно правоохранитель своего добьется. – Стреляй! – заорал из кабины Бокорез. – Стреляй, если жить хочешь!!! И тут Анатолий осознал, что он и правда очень хочет жить. Для того, чтобы вернуться к невесте и матери, но главное – чтобы отомстить тем подонкам, которые так грубо и бесцеремонно сломали ему жизнь. Пусть он убил одного из них, но остальные виноваты не меньше. Это они все как один потом дали показания, что Анатолий затеял драку… А вот его друзья, с которыми он отмечал дембель, почему-то на суд не пришли. И отчего так произошло, парень просто запретил себе думать, решив раз и навсегда, что друзей у него больше нет. Но для того, чтобы отомстить, нужно было вернуться. И для этого существовал только один способ. Анатолий неплохо стрелял в армии, в том числе и укороченную версию автомата Калашникова в руках держать доводилось. Разброс из него, конечно, приличный, но промахнуться с такого расстояния – это надо было умудриться. Парень поднял с пола автомат, щелкнул переводчиком огня, дослал патрон в патронник, вскинул оружие и дал короткую очередь. Он целился в колеса, сделав поправку на то, что если ствол задерет вверх, то пули вспорют двигатель автомобиля. Но он ошибся. В тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, автозак подбросило вверх. Наверняка на выбоину в асфальте наехал Бокорез, из-за чего машина на такой скорости взбрыкнула, словно норовистый конь. И в результате очередь Анатолия вспорола не колеса и не капот, а лобовое стекло милицейского автомобиля… Время вновь замедлилось, как это всегда бывает в переломные моменты жизни. Следующим кадром Анатолий увидел мелкую сетку трещин вдоль лобовухи, на которые изнутри машины обильно плеснуло красным. А потом были следующие кадры замедленного кино, в котором сине-желтый автомобиль лениво, но довольно круто поворачивал влево, нехотя переворачивался, и в него так же неторопливо врезалась вторая машина преследования. Продолжалось это недолго, наверно, не больше пары секунд, после чего время вновь вернулось к нормальному ритму. Но не жизнь Анатолия. Потому что в ней теперь был удаляющийся большой огненный шар, в который превратились два милицейских автомобиля. Эхо взрыва все еще звенело в ушах Анатолия, когда сквозь него прорвался радостный рев из кабины: – Да ты реально крутой пацан, Нокаут! Даже я б так не смог, одной очередью две тачки уделать. Лихо ты маслин в их телегу накидал – и умылись, и поджарились заодно. Бокорез орал что-то еще, но Анатолий уже не слушал его. Он думал о том, что, может, лучше прямо сейчас приставить горячий ствол к подбородку и одним нажатием пальца сразу решить все проблемы? Теперь-то ему точно никогда не вернуться в его прежнюю жизнь. Но, с другой стороны, если у тебя нет дороги назад, значит, остается только одно – идти вперед и не оглядываться. Так, словно не было у тебя прошлого и жить ты начал только сейчас, с этого самого мгновения. Между тем автозак выехал из Киева и уже мчался по шоссе, на котором выбоин было заметно больше. Анатолий видел, как назад медленно уползают телеграфные столбы, за которыми расстилались поля и какие-то невзрачные деревеньки, словно нищенки выстроившиеся вдоль шоссе. Хоть и трясло машину изрядно, но Анатолий неожиданно для себя задремал. Если б ему кто-то раньше сказал, что он будет способен заснуть в залитой кровью машине рядом с четырьмя мертвецами, он бы просто рассмеялся в ответ на такую бредятину. Но нервы – они не железные. Забился парень в угол между бортом и стальной решеткой и вырубился… Разбудил его рев Бокореза, раздавшийся, как показалось, прямо над ухом: – Подъем, Нокаут, делюгу делать надо! – Ч-чего делать? – не понял Анатолий, с трудом продирая глаза и сперва не поняв, что это за жуткое место, куда он попал. Но память тут же услужливо преподнесла ему ответы на все вопросы. В подробностях. А Анатолию на мгновение показалось, что все это ему приснилось… – Короче, фраер, – донеслось из кабины. – Быстро переодевайся в ментовские шмотки и не выпендривайся, коли жить хочешь. Если тебя с вышек увидят в гражданке, сразу шмалять начнут. Мы к КПП Зоны подруливаем. Как закончишь со шмотьем, переползай в кабину и навостри локаторы. Сделаешь как я разложу, оба в живых останемся. Лоханешься – значит, все было зря… * * * Впереди от края до края горизонта растянулся кордон. Так Бокорез назвал двойное заграждение из колючей проволоки, меж рядами которой раскорячились пулеметные вышки. От одной до другой было около полукилометра, но Анатолий был в курсе, на что в умелых руках способен ПК, поэтому расстояние было вполне оправданным. До заграждения оставалось метров двести, когда с крыши двухэтажного кирпичного КПП раздался зычный голос, усиленный стационарным мегафоном: – Приказываю остановиться! В противном случае будет открыт огонь на поражение! – Приехали, – осклабился Бокорез, нажимая на тормоз. – Ну что, покандехал я. Смотри, Нокаут, фраернешься – нам обоим кранты. Бандит выпрыгнул из машины и побежал в сторону КПП. Видимо, его милицейская форма ввела охранников в заблуждение, потому что мегафон заткнулся. Зато на бегу заорал Бокорез: – Тревога! Нападение на подразделение киевской милиции! Мы еле ушли! Быстрее дайте телефон! Когда человек выдает столь беспокойный текст, вереща словно резаный, это производит впечатление. Дверь КПП открылась, из здания вышел военный с капитанскими погонами. До Анатолия, уже сидевшего за рулем незаглушенного автозака, донеслись его слова: – Что случилось? – Бамбук расцвел, а помидоры завяли, – хохотнул Бокорез, подбегая к нему. – Что, простите? – выпучил глаза офигевший капитан. – Прощаю, – сказал Бокорез, всаживая заточку в сердце военного и задвигая его внутрь КПП. Из которого немедленно раздался вопль бандита: – Ну, чего стоите? Не видите, человеку плохо? Это был сигнал, о котором говорил Бокорез. Анатолию доводилось водить и БМД, и «шишигу» – разведчик должен уметь все. Поэтому он резко воткнул скорость, послал машину вперед, быстро переключился, разгоняясь… Этот мир предал его.