Вот он, тот самый момент, когда она начала привязываться ко мне. Я с полчаса назад спас жизнь этой милой обезьянки, помешав Ррау всадить стрелу ей в спину, а она минут пять назад спасла мою, метко швырнув осколок кирпича в глаз вожаку руконогов[5]. А теперь она интересовалась, сильно ли я любил Марию, хотя я ей об этом не говорил. Просто интуиция слишком сильно развита у женского пола, что у гладкокожих его представительниц, что у мохнатых. И если женщина метит на место в твоем сердце, она очень чутко чувствует, занято то место или нет. – Значит, так, девушка, – веско сказал я. – Конечно, спасение жизни спутника – серьезный поступок, но не аргумент для того, чтобы заниматься психоанализом его личной жизни. Которая, кстати… Я запнулся. Сейчас я проговаривал слова, которые сказал тогда, в прошлом, и они лились легко и непринужденно. Понятно почему. Слепой шам твердо держал слово и, ориентируясь на мои воспоминания, вновь безошибочно отправил меня в ключевую точку моих взаимоотношений – на этот раз с Рут. В прошлом я позволил ей пойти со мной, привязаться ко мне, влюбиться в меня. А потом ради того, чтобы стать человеком, маленькая самочка-нео шагнула в Черное Поле Смерти, рискнув жизнью, ибо вернуться живым из этой аномалии практически нереально… Но настоящая любовь побеждает все, ломает любые преграды. Рут вернулась, превратившись в девушку, перед красотой которой я не смог устоять. Но сердце мое все же было занято… В итоге я сломал жизнь этой девчушке. Пользовался ею, когда мне хотелось этого, короче, вел себя как последняя сволочь – а она все равно любила меня, несмотря ни на что. И в итоге погибла, прикрыв меня от пули своим телом… – Почему Снар молчит? Она имела право на этот вопрос. И на честный ответ – тоже. – Мне стыдно, – сказал я. – Очень стыдно. Прости. Ее большие глаза стали огромными от удивления. – За что Рут должна простить Снара? – За то, чего я пока не совершил. Но совершу, если позволю тебе пойти со мной. Наверху что-то громко хлопнуло, будто выстрелил кто из крупнокалиберной винтовки. Я поднял голову – и замер. Зрелище и вправду было жуткое, так как наверху, под черными тучами, словно стервятники, высматривающие добычу, парили в воздухе Поля Смерти. Вот одно из них сжалось – и с таким же хлопком выстрелило из себя полупрозрачную молнию. Миг – и Поле уже тянет ее обратно, а на конце этой молнии-щупальца корчится нео, который, несмотря на его силу, ничего не может поделать… Но маленькая нео не смотрела вверх. Когда я опустил взгляд, то увидел ее огромные глаза, полные слез. Ей было все равно, что творится наверху, ей было все равно, что будет с ней и со всем миром. Яд привязанности уже поразил ее сердце, и сейчас она хотела лишь одного – пойти со мной куда угодно. И умереть – лишь бы рядом со мной… Это странно, это неправильно, но одного ли меня раздражает такая самоотверженная, стопроцентная любовь? Все мы хотим, чтобы нас любили – но не так, не стелясь перед нами ковриком, о который можно вытирать ноги. И если даже соглашаемся на взаимность – рано или поздно все равно начинаем вытирать грязные подошвы об эту любовь, оправдывая себя тем, что если позволено, если коврик все устраивает, то почему нет? Конечно, думаем мы в это время совсем по-другому, иными категориями, порой даже возвышенными, но сути это не меняет. И самое лучшее, что можно сделать, чтобы не поддаться искушению грязно и некрасиво использовать такую любовь, – это уйти. Просто чтобы потом не было так же стыдно, как мне в эту минуту. Я не стал ничего говорить. Просто снял с себя рюкзак и разгрузку, бросил их на землю, потом сверху положил ВСК-94, повернулся и пошел прочь. Я оставил позади целое богатство по меркам этой вселенной. Однако как по мне – такой себе выкуп перед своей совестью. Но лучше так, чем ничего. Надеюсь, оставленное поможет Рут выжить в этом мире. Очень на это надеюсь… – Стой, Снар! Я остановился, краем уха поймав щелчок флажка смены режимов огня, одновременно являющегося предохранителем. В чем нео не откажешь, так это в первобытной сообразительности и в умении подмечать мельчайшие детали. Не было необходимости долго учить маленькую нео обращению с оружием – ей достаточно было один раз увидеть, как я стреляю, а после ставлю оружие на предохранитель, чтобы понять, как оно работает. ВСК-74 она держала довольно неуклюже, но в целом вполне правильно для того, чтобы нажать на спусковой крючок. И можно не сомневаться: на таком расстоянии я не успею уклониться от пули, которая прилетит мне прямо в сердце, ибо ствол был направлен именно туда. Брови сдвинуты, челюсти решительно сжаты, глаза злые и сосредоточенные. Ну да, именно так выглядят представители что нашего вида, что человекообразных, если их сильно разозлить: в мимике мы с ними очень похожи. Похоже, Рут не блефовала. Разбивая сердце девушки, нужно быть готовым, что она разобьет и твое в ответ. Возможно даже, пулей… Я вздохнул. Что ж, так даже будет правильно. Справедливая расплата за все, что я пока не совершил… но все-таки совершил и прекрасно знаю об этом. За свое паскудство в этой жизни приходится платить, и в данном случае оплата будет честной – пулей за пулю, которая предназначалась мне и которую Рут приняла в себя. Сверху хлопнуло, и я увидел, как на маленькую нео падает сверху молния-щупальце. – Нееет!!! – заорал я, бросаясь вперед… но кадр сменился. Теперь под моими ногами была не земля, поросшая хилой травой, а стальное дно катера, несущегося по реке. А еще я говорил. По инерции. Видимо, договаривал слова, сказанные ранее: – Мы считаем, что убивать пленных неправильно. Это для тебя он еда – и я это понимаю. Но для меня он пленный – и ты уж меня тоже пойми. Ну так как, хватит твоим соплеменникам автомата? «Меня» проговаривалось с трудом, будто я только недавно выучил сложное иностранное слово и еще не освоил его произношение. А может, просто на этом месте в тексте было другое слово. «Нам», например. Я говорил – и одновременно осматривался по сторонам. Ну да, все как и ожидалось. Данилы рядом не было, зато левая рука у меня перевязана выше локтя и болит изрядно. Бинт набряк кровью, но сама рука двигалась. Стало быть, кость не задета, да и мышца – если и повреждена, то не фатально. Значит, без Данилы и его «Корда» не вышло у меня чисто пройти подземелье собакоголовых, зацепило все-таки… Но я прошел и вытащил оттуда мутанта, который сейчас вел катер. Жутковатого с виду мутанта, говоря начистоту. Абсолютно лысая голова, очертаниями смахивающая на обтянутый тонкой кожей череп мертвеца. Большой миндалевидный глаз точно посредине лба. Сразу под нижним веком глаза начинался тонкий, аккуратный нос. И прямо под носом – такой же миндалевидный разрез безгубого рта, отличающийся от глаза лишь отсутствием глазного яблока. А еще из пустых глазниц по обеим сторонам носа росли небольшие гибкие щупальца с утолщениями на концах, которые беспокойно шевелились, словно хвосты маленьких змеенышей. Мут принадлежал к племени шамов, и звали его мудрено – Кандоронгарофыф. Однако, помнится, к этому моменту я уже успел сократить его имя до Фыфа, так что язык ломать не придется. А еще у меня под ногами валялся пленный собакоголовый со связанными лапами – получается, это я за него сейчас впрягался. Интересно, на кой мне это тогда было надо? Типа, высокоморальным был, считал, что отдавать пленных на съедение родственникам шама – это неблагородно? М-да, люди со временем меняются, и я не исключение. Сейчас мне было глубоко по барабану, скушают шамы пленного мутанта или отпустят обратно, дабы он, вернувшись в родные подземелья, снова растворял заживо своих пленников в биомассу, чтобы налепить из нее новых собакоголовых. Удивительно! Вроде относительно немного времени прошло, а как круто в моей голове поменялись взгляды на «что такое хорошо и что такое плохо»… Но слова были сказаны. Фыф молча повернул руль и сбросил скорость… Однако причалить к берегу не получилось. Внезапно практически возле самого носа катера в воде разверзлась пропасть, будто в реке невидимым громадным мечом дыру пробили… Но Фыф среагировал моментально. Резко вывернул руль вправо и выжал педаль газа до пола. Движок взревел, словно раненый ктулху. Катер подпрыгнул, накренился… Я еле удержался, схватившись за поручень, а вот пленному собакоголовому не повезло. Его выбросило за борт, и он улетел прямо в бездонную черную пропасть, по левому краю которой наш катер пролетел, тоже едва туда не свалившись. Через минуту жуткая аномалия осталась позади. Фыф вновь сбросил скорость и повернул к берегу. Его заметно трясло – вряд ли от страха, скорее от адреналина. А может, еще от чего, уж больно странный взгляд он на меня кинул… Катер мягко ткнулся в берег, который, в отличие от противоположного, засаженного сплошной неприступной стеной лысых деревьев, густо зарос вездесущим вьюном и гигантской полынью. Фыф откинулся на сиденье и, запрокинув голову, уставился в небо, где высоко возле туч парили Поля Смерти. Кстати, их стало заметно больше. И с земли к ним медленно и величаво летели новые… – А ведь это все из-за тебя, – сказал шам. Не спросил, сказал утвердительно. Понятно. Поковырялся в моей голове – и все понял. – Да, – сказал я. – Из-за меня. – Наш мир гибнет, – равнодушно сказал Фыф. – Целая вселенная скоро перестанет существовать. Умрут тысячи живых существ. Десятки тысяч. Скажи мне, Снар, стоили жизни четверых, включая мою, такой жертвы? Я молчал. Сказать мне было нечего. – И ты еще собираешься вернуть к жизни свою девушку. Нет, не свою, она же тебя бросила. Ты понимаешь, что и твой мир может из-за этого погибнуть? Я продолжал молчать. Фыф задавал слишком трудные вопросы, на которые у меня не было ответа. Я мог выбрать – оставить все как есть либо рискнуть и своей жизнью, и жизнью целой вселенной ради того, чтобы спасти друзей. И я сделал свой выбор. Что теперь говорить об этом? Фыф внимательно посмотрел на меня. – Ты страшный человек, Снар. Наш мир уже не спасти, и я думаю, что для твоего мира будет лучше, если ты никогда больше не попадешь туда. Я внезапно почувствовал, как мою голову словно что-то разрывает изнутри – и рухнул на колени. Боль была ужасной. Я прямо-таки услышал, как трещат кости моего черепа от колоссального давления. Фыф ментально убивал меня, и, черт побери, у него было на это полное право. Сейчас он спасал мой мир от меня, потому что понял: я все равно пойду до конца, даже если на карту будет поставлено существование всей Розы Миров. Но мне не суждено было умереть сегодня… Кадр сменился. Я вновь находился в шатре слепого шама. Только рядом с ним больше не стояли суровые телохранители. Сейчас они валялись на деревянном полу, словно сломанные куклы. А еще вокруг была тишина. Мертвая. Абсолютная. Даже мыши под полом не шебуршали. Слепой – хотя уже не слепой – шам по-прежнему сидел в своем кресле, белый, как зимний маскхалат. Такой неестественной бледности даже у покойников не бывает. Но у него во лбу по-прежнему мерцала «кровь затона». Не горела, а едва светилась, словно лампочка в фонарике с посаженой батареей. – Не удивляйся, – тихо, еле слышно проговорил шам. – Для того чтобы сдержать слово, мне понадобилось слишком много энергии. Он едва заметным кивком указал на трупы. – Мертвы не только они. Мертва вся моя армия. Они отдали свою жизненную силу, чтобы я мог вернуть тебя в ключевые временные точки. А теперь этот мир погибает, так как в нем многократно нарушено равновесие прошлого и настоящего. И скоро погибнет твой, ведь ты намерен уничтожить и его тоже. Я скрипнул зубами. – Надеюсь, до этого не дойдет. – Надейся, – вновь кивнул шам. – Только учти – я не смогу ничего сделать в твоем мире. Четверо твоих друзей были в моей вселенной, над которой я имею власть. Но она не простирается на иные миры. – Но ты обещал, – сказал я. – И сдержу обещание, – произнес шам. – Подойди. Я приблизился – и сухая ручка шама вложила в мою ладонь нечто размером с грецкий орех, слепленный из плотного серого тумана. – Когда будешь в своем мире, раздави это, – произнес шам. – Оно перенесет тебя в прошлое – и вернет обратно. Но учти: силы в нем мало, и у тебя будет не более десяти минут на то, чтобы решить твою проблему. И заодно нарушить равновесие твоей вселенной. А теперь иди. Силы твоего ножа хватит, чтобы ты мог вернуться домой. Меня не пришлось уговаривать. «Бритва» словно сама выскользнула из моей руки и легла рукоятью в ладонь. Боль, возможно, и была, только я ее не почувствовал – когда все твои мысли заняты предстоящим, мозгу не до сигналов, которые посылает плоть, разрезаемая широким клинком цвета чистого неба. Она вновь сияла, моя «Бритва». Не сказать, что на сто процентов, но я по опыту знал – силы в ней вполне достаточно для создания качественного портала между мирами. По ходу, слепой шам не поскупился на энергию для моего ножа, лишь бы я поскорее убрался из его вселенной. Что я и сделал, рубанув ножом пространство перед собой, словно разрезая сверху донизу висящую передо мной огромную картину.