Стрелок стёк внутрь башни, повторив путь своего командира. Я же рванул в Зону вслед за военными. – Туда! – показал я на темную стену леса крайним в цепи солдатам, которые осторожно приминали берцами серую траву Зоны, словно каждая травинка была стальным шипом, способным пробить подошву вместе со стопой. И быстро пошел в указанном направлении. – Вот сам туда и иди, – услышал я тихое напутствие в спину. – Чокнутый, блин… – Лейтенант, куда? Я узнал рык майора. Плохо. Если он что-то понял, до леса не дойду – десяток автоматов превратят меня в дуршлаг раньше. А осталось-то до спасительных деревьев всего ничего – пара десятков шагов. – Трусишь, майор? – бросил я через плечо, не останавливаясь. – Там скрылся государственный преступник. Причем по твоей вине! – Да как ты разговариваешь, щенок, мля, йоханыйтынах?!! По моей вине? Да я тебя… Пять шагов… Спасибо тебе, майор, за то, что у тебя такой громкий голос, которым ты умеешь ругаться длинно и забористо, заглушая недоуменные вопросы подчиненных на тему, с какой это радости незнакомый летёха вот так запросто уходит в Зону. Правда, ругаешься ты зря. Ведь это действительно по твоей вине я сейчас иду туда, куда ты не сунешься никогда – потому что и вправду трусишь. Ты, как и твои подчиненные на кордоне, отчаянно боишься этой относительно небольшой тридцатикилометровой территории, где путь очень часто измеряется не километрами, а днями, в течение которых ты проходишь гораздо большее расстояние… и порой остаешься на месте до тех пор, пока не станешь добычей мутанта, аномалии или бандита-мародера. Ты заливаешь свой страх дешевой водкой, скрываешься от него за дымом сигарет, набитых дурью, и заглушаешь его собственным рыком. Но он навсегда останется с тобой, даже если ты уедешь отсюда далеко и навсегда. Потому что Зона не приняла тебя. Ты чужой для нее, и никогда ты не скажешь ей, дотронувшись до коры дерева, изуродованного радиацией и аномальной энергии выбросов: – Ну здравствуй, Зона. Ты звала меня – и вот, я вернулся. * * * Понятное дело, что военные за мной в лес идти не рискнули. Резанули для порядка по чащобе парой очередей и на этом успокоились. Мне было проще – я шел какими-то практически невидимыми тропками, словно был здесь не в первый раз, узнавая то, чего ни разу в жизни не видел. Монумент, сверкающая в недрах Саркофага Машина желаний, вернул мне память о прошлом, но в ней иной раз обнаруживались существенные провалы. Например, убейте меня на месте, не помнил я, чтобы мне доводилось шастать в этом районе, но при этом я знал его как свои пять пальцев. И уверенно шел вперед. Высоченные деревья смыкались над моей головой, гася кронами солнце, но свет мне не был особенно нужен. В полумраке чащи я чувствовал себя как дома… Интересная мысль. Как дома я чувствовал себя с того момента, как пересек границу Зоны. При том, что дома у меня никогда не было. Можно было, конечно, с натяжкой назвать этим словом бунгало на острове, где я прожил около года, но не было у меня там такого ощущения умиротворения и душевного равновесия, которое поселилось в моей душе четверть часа назад. Понемногу лес начал редеть, нехотя пропуская сквозь зеленые пальцы ветвей блеклый свет пасмурного дня. Он всегда пасмурный в Зоне, другого не бывает. И, как я понял только сейчас, другого мне и не нужно. Наконец лес расступился, и я вышел на опушку, посреди которой возвышался холм. Холм сильно смахивал на летающую тарелку, приземлившуюся здесь в незапамятные времена и успевшую густо обрасти мохом, травой и сорняками. Обычный человек прошел бы мимо, в пяти шагах ничего особенного не заподозрив: холм и холм, на который помимо всего прочего ветры Зоны нанесли всякой дряни – опавших листьев, сухих веточек, а также мелкого мусора, выметенного с улиц недалекой заброшенной деревни. Даже неполный скелет мутировавшей собаки валялся на склоне, недобро скалясь всё еще зубастыми челюстями. Опытный же сталкер, немало повидавший на своем веку, отметил бы правильную геометрию этой странной возвышенности, её тактически грамотное расположение, позволяющее контролировать территорию как минимум в радиусе двухсот метров, отсутствие посторонних предметов в границах этой территории, за которыми можно было бы укрыться, а также утоптанную тропинку, ведущую к холму и пропадающую точно возле его подножия. Я засунул «Зиг-Зауэр» за пояс и медленно пошел к холму, давая гипотетическим наблюдателям возможность убедиться, что я один и фактически без оружия – даже самый мощный пистолет в Зоне считается оружием лишь условно. Как раз до той поры, пока бедолага не поймет, что карманная артиллерия хороша лишь для того, кто твердо вознамерился при первой же возможности пришить более удачливого коллегу, чтобы завладеть его более эффективным оружием. Потому в Зоне к человеку с пистолетом относились настороженно и могли даже не пустить к костру – поищи-ка, мил человек, себе нормальную снарягу в другом месте, а потом заходи в гости. Присмотревшись к холму с расстояния в двадцать шагов, уже можно было разглядеть длинные линии амбразур, тянущихся по всему периметру отлично замаскированного ДОТа. То, что это именно он, с близкого расстояния сомнений не вызывало. Маскировочные сети, искусно натянутые по всей его площади и покрытые импортными имитаторами растительности, могли обмануть лишь новичка или военного, не совавшего своего носа дальше пятидесяти шагов от периметра. Тех же, кто обманываться не хотел и желал проверить, с какой это целью в километре от границы Зоны выстроена долговременная огневая точка, были готовы встретить пулеметы, дульные срезы которых уже угадывались в темноте амбразур. Более того, замаскированный бронеколпак на вершине ДОТа в случае атаки «вертушек», вне сомнений, тоже был полон сюрпризов для нежеланных гостей. Обогнув укрепление, я встал перед тем местом, где оканчивалась тропинка. Мигнул красный глазок видеокамеры, зажужжали сервомоторы, и в сторону отъехала тяжелая зеленая дверь, открывая вход в недра «холма». За дверью обнаружился узкий коридор и ступеньки, ведущие вниз. По стенам коридора вились кабели, под потолком тускло мерцали – надо же! – импортные стеклянные плафоны. Помнится, в прошлый раз на их месте торчали засиженные квазимухами тюремные фонари. И вонь в том коридоре стояла жуткая, и мусора по углам было рассовано – хоть экскаватором разгребай. Сейчас же – подумать только! – лишь краской пахнет от стен, свежевыкрашенных в цвет хаки. И ни намека на хлам, чистота как в операционной. – Какое всё зеленое, – тихонько пропел я себе под нос на мотив песенки из мультика моего детства, спускаясь по ступеням. – Какое небо синее, какое солнце желтое. За моей спиной чавкнули хорошо смазанные автоматические засовы. Коридор повернул налево, еще раз налево – и я уперся во вторую бронированную заслонку. Шлюз, однако. А вон решетка вентиляции, которую динамитом не выломаешь. И если посетитель будет вести себя плохо, то скрытые вентиляторы начнут крутиться в другую сторону, а невидимый поборник правил хорошего тона повернет кран на баллоне с намалеванными на нем черепом с костями. Вон в углу пустой такой же стоит, только красный и без черепа. Но это я так, фантазирую. На самом деле всё наверняка будет намного проще, без дорогого отравляющего газа и ненужных спецэффектов – в двери откроется вон то маленькое окошечко, и в случае, если хозяину холма не понравится вблизи рожа посетителя, того банально пристрелят, а после скучно и без почестей утопят в недалеком болоте. Но, видимо, моя физиономия показалась владельцу подземной крепости достаточно благонравной. Вновь зажужжали скрытые механизмы, открывая мне путь в святая святых. Я перешагнул порог – и чуть не уперся носом в решетку, перегораживающую помещение наглухо от пола до потолка. – Ну здравствуй, Петрович, – сказал я. – Здоро?во, Снайпер, – невозмутимо произнес седовласый крупный мужик, сидящий за решеткой. Вернее сказать, сидел он не только за решеткой, но еще и за столом, на котором находились древний, как сама Зона, радиоприемник, настольная лампа, какие выпускали еще во время Второй мировой, и современный ноутбук с изображением огрызка яблока на крышке. – Вернулся? – Типа того, – сказал я. – Хабар принес? – прищурился торговец. – Или так, в гости по старой памяти? – И то и другое, – произнес я, последовательно просовывая в специальное отверстие решетки «Форт» в кобуре и запасной магазин к нему. – Неплохой товар, – хмыкнул Петрович, быстрыми и четкими движениями проверив пистолет. – Ствол почти с нуля. Но сам знаешь, в Зоне «плетки» не котируются. За нее я дам тебе… – За эту «плетку» ты легко выручишь две тысячи. Отдам за половину. Петрович крякнул и посмотрел на меня с уважением. – Тыща тугриков? Годится, – хлопнул он по столу ладонью за неимением возможности пожать руку продавцу. – Молодец. А то в последнее время местные сталкеры только что консервные банки не собирают и не таскают на продажу. Может, еще что? – поинтересовался он, не спеша отдавать деньги. – Нож твой, например, продать не надумал? – Ствол есть нормальный? – спросил я, игнорируя глупый вопрос насчет «Бритвы», на которую Петрович, помнится, положил глаз еще в прошлую нашу встречу. – Ну, это смотря что считать нормальным стволом, – протянул торговец. – ТОЗ-34 могу продать, подержанный слегка, но сам понимаешь… – А посерьезнее? – Посерьезнее нет ничего, – отрезал торговец настолько решительно, что я понял – есть, но не для небогатых сталкеров прикордонья, в большинстве своем опасающихся лезть глубоко в Зону. Я достал из кармана пачку розовых бумажек и покачал ею в воздухе. Если честно, это были мои последние деньги. За год с лишним жизни на пальмовом острове я ни в чем себе не отказывал: яхта, машина, дорогие туры по миру, мелкие безделушки с крупными ценниками для моей любимой… Вследствие чего, даже несмотря на солидную зарплату от Захарова, миллион с лишним евро как-то сам собой рассосался. Если жить на широкую ногу, не думая о будущем, то со временем так или иначе жизнь по-любому загонит тебя в узкие рамки действительности. – Здесь без малого сто тысяч евро, – сказал я. – И мне не нужно слегка подержанного барахла, Петрович. Все только новое и самое лучшее, включая снарягу, жратву и информацию… * * * В результате яростных торгов в подземном бункере, продолжавшихся больше часа, я стал обладателем новенького камуфляжа «флора» – одежда с чужого плеча не радовала. Также я разжился грамотными берцами для тех, кто хоть немного смыслит в рукопашке: ударопрочные подносок и задник, рант окован сталью и покрашен под цвет верха. Помимо этого приглянулся мне сталкерский комбинезон со встроенным бронежилетом. Ну, и сверху на всё это как влитой пришелся неполный – для экономии веса – набор индивидуальной экипировки «Танкер», включающей в себя боевой разгрузочный жилет и рюкзак, укомплектованный универсальным набором для выживания вместе с трехдневным рационом. Также, несмотря на отговорки, нашелся у Петровича и эксклюзив – ружье магазинное боевое с пистолетной рукоятью РМБ-93. Правда, с патронами к нему оказалось негусто – всего две пачки, но зато каких… Всё вместе с носимым боекомплектом, конечно, получилось неслабо что по деньгам, что на подъем. Но если хочешь выжить в Зоне, не стоит пренебрегать даже самым малым, но необходимым предметом инвентаря. К тому же давно известно, что своя ноша не тянет. Применительно к тезису малого, но необходимого поинтересовался я у Петровича о наличии в его арсенале гранат «Заря-2». – Чего нет – того нет, – покачал головой торговец. – Народ у нас всё больше оружием интересуется, а не фейерверками. Почесав в затылке, я назвал ему некоторое количество альтернативных ингредиентов. Петрович выпучил глаза. – На фига тебе эту дрянь с собой таскать? Если от нашей жратвы отвык и поноса опасаешься, то возьми энтеросорбент из армейской аптечки, самое то. Но я всё-таки настоял на своем, и Петрович, поворчав, приволок мне необходимое, а потом еще десять минут в ехидной форме комментировал мои манипуляции, явно недоумевая, зачем человеку с двумя современными стволами понадобилось этакая средневековая хрень. Я и сам не знал, понадобится ли мне то, что я собрал на стойке торговца. Рецепт этих штуковин полгода назад мне скинул по Интернету Виктор по прозвищу Японец, который как-то чуть не пристрелил меня на Земле наймитов, а после одумался и неслабо подсобил в одном деле. Испытать рецепт на острове было всё как-то недосуг, да и незачем, но уже тогда думалось мне, что он мог бы пригодиться в Зоне. И сейчас вот пришло на ум – пусть будет. Чисто на всякий случай. Результаты своих трудов я рассовал в свободные подсумки для гранат, внутри которых имелись металлические кольца. Для моих девайсов практического значения они не имели, а вот для прикупленных у Петровича четырех РГДшек пригодились. К кольцам я пристегнул карабинами шнурки, свободные концы которых прикрепил к кольцам гранат. Если знаешь, что с минуты на минуту будет горячо, свёл усики РГД – и экономь по полсекунды на каждый бросок. При выхватывании гранаты из подсумка чека автоматически выдергивается таким шнурком, что помимо всего прочего позволяет бросать ее одной рукой. В общем, упаковался по полной. Не экзоскелет на плечах, конечно, и не американский хайтек-стрелковый комплекс в руках, но для начала весьма и весьма прилично. Но дороже любого эксклюзивного ствола или комбеза обошлась мне информация. – Расскажешь, чего новенького в Зоне произошло, пока я в отпуске был? – поинтересовался я, подгоняя под свою немного поплывшую талию поясной ремень разгрузки. – А что конкретно интересует? – осторожно поинтересовался торговец. – Много чего, – отозвался я. – Например, где можно найти Юркого. Или кому могло понадобиться натравить на меня звено боевых вертолетов. Или, скажем, где найти Черного Сталкера, который недавно объявился в Зоне… – Я в чужие дела не лезу, – довольно грубо прервал меня Петрович. – Вали-ка ты отсюда, сталкер, на повышенной скорости. Я не стал пререкаться с хозяином бункера, тем более что в темноте за его спиной шевельнулись, наводя на меня стволы, два неподвижных доселе манекена, обряженных в тяжелые армейские бронекостюмы. Вместо этого я достал из кармана разгрузки оставшиеся деньги – чуть больше половины пачки – и бросил их в щель решетки. Петрович продолжал что-то бурчать себе под нос по инерции, но заметно тише, так, что разобрать слова было невозможно. Под конец упаковка розовых горчичников оказала свое терапевтическое действие, и торговец, которого небеспочвенно в Зоне прозвали Жмотпетровичем, прекратив изображать из себя закипевший чайник, бросил короткое: – Спрашивай. Я повторил вопрос. – Юркий к Припяти подался, у него на «Скадовске» что-то типа базы. Но он тебя воякам не сдавал. Официантка с хозяином «Второго кольца» ссучились, и Юркий сам еле ноги из того кабака унес. Насчет вертолетов точно не знаю, но думаю, что ты достаточно пиндосам год назад нервов попортил, чтоб они не забыли о твоем существовании. К тому же у Перевозчика новый заместитель объявился, который на вас с Меченым зуб имеет. С чего – не знаю, но фанатики Монумента за вас с ним сотку зеленых назначили. За каждого. – Было уже такое, и не раз, – хмыкнул я. – Нам не привыкать. – Смейся-смейся, – проворчал Жмотпетрович. – Зона и так уже почти вся под «Монументом», еще немного – по-другому запоете. Что ты, что борги с вольными… – А что насчет Черного Сталкера? – перебил я ворчание торговца. – В последний раз его видели недалеко отсюда, на болотах, – сказал Жмотпетрович. И отрезал: – Всё. Больше ничего не знаю. Ну что ж, на нет и суда нет. В принципе, за свои деньги я получил то, что хотел. Остальное зависело только от меня. Я попрыгал на месте, проверяя, не звенит ли где чего и не болтается ли. Не звенело и не болталось, вследствие чего я сделал вывод, что если я и подрастерял боевую сноровку на своем острове, то лишь совсем чуть-чуть. Военная подготовка – это ж как на велосипеде кататься: прошел один раз, расплатившись за науку по?том и кровью, – и уже не забудешь. Поэтому и говорят, что бывших сталкеров, как и офицеров, не бывает. Хотя в этих местах про офицеров лучше лишний раз не упоминать во избежание непоняток со сталкерской братией. – Ты, если что, заходи, не стесняйся! – сказал мне вслед Жмотпетрович, улыбаясь, словно кот, дорвавшийся до деревенской сметаны. Еще бы, сегодня он, наверно, годовой навар за мой счет приподнял. Но то его барыжное дело. Главное, что сейчас у меня было всё необходимое для того, чтобы выполнить задуманное. Надеюсь, личная удача тоже не оставила меня – ведь без нее в Зоне все твои лихие задумки первая же аномалия превратит в пыль. Вместе с тобой, разумеется.