Закидываю тонкий ремешок сумочки на плечо. — Сядь! — резко звучит приказ. Я оборачиваюсь и с явным удивлением смотрю на гада. — Ты перепутал меня с Гердой? Кстати, как она? — Сдохла. — режет он словом. — Тебе привет передавала. — Спасибо. — вежливо киваю. Жаль… Хорошая была псина в отличие от своего хозяина. Отворачиваюсь и иду к двери. — Агата, вернись и сядь! — он повторяет приказ. Вздыхаю и оборачиваюсь у самой двери. Хорошо он устроился. Всё в этом доме пищит о богатстве и статусе хозяина. Как говорится, скажи мне, кто твой друг… Надо будет узнать, кто сдал ему этот особняк. — Что тебе надо, Стас? — спрашиваю ровным голосом, гася в душе все эмоции. — Поговорить. — молодой мужчина красиво наклоняет голову на бок. — Не о чем. — снова отворачиваюсь и кладу руку на ручку. Его голос останавливает меня. — Я запер входную дверь. Фыркаю. — Ага. Пойду, проверю. Выхожу и спускаюсь по лестнице вниз. Что ж, посмотрим, кому будет хуже. Достаю из сумочки телефон и набираю полицию. Стас выходит за мной, но остаётся на втором этаже. Он облокачивается о перила и наблюдает за мной даже с каким-то детским азартом. Я прикрываю телефон рукой, говорю с придыханием на прекрасном французском, что белый мужчина силой удерживает меня в доме. Называю свои данные, его имя и адрес. Стас улавливает название улицы и собственное имя, вдруг понимает, что происходит, подрывается, скатывается по лестнице и вырывает у меня из рук телефон. Я кричу. В телефоне оператор тоже повышает голос, обращаясь уже к моему несостоявшемуся клиенту. Стас подносит к уху телефон и на английском начинает объяснять ситуацию с его точки зрения. Ему почти ласково объясняют, что им плевать, что он уважаемый бизнесмен. К дому уже выдвинулась патрульная машина, и, если он не хочет неприятностей, ему лучше отпустить девушку немедленно и не причинять ей, то есть мне, любимой, дискомфорта. Ага. Я улыбаюсь. Я знаю, как работают французские полицейские. Тут тебе не там. Видели они твои регалии по телевизору. Причём, по выключенному. Оператор приказывает ему вернуть мне телефон. Стас, скрипнув белоснежными зубами (виниры у него, что ли?), послушно возвращает мне аппарат. Оператор приказывает теперь мне включить камеру, держать так, чтобы она меня видела, и предлагает выйти на улицу в безопасное место. Да, пожалуйста! Не вопрос. Смотрю на Стаса. Насмешливо. Сейчас моё время. Он качает головой. Бросает глухое: — Сука… — и идёт открывать дверь. Вот и чудненько. Не надо меня брать в заложники. Не люблю я этого. Оператор дожидается, когда я оказываюсь на улице. Говорю, что меня отпустили, и всё в порядке. В этот момент возле дома останавливается полицейская машина. Пара шикарных полицейских, и на каком только принтере их печатают, проверяют наши со Стасом документы. Проблемы мне не нужны, как и Стасу. Съезжаем на недоразумение. Полицейские делают Стасу внушение и предупреждение. Меня предлагают подвезти до метро, но нет. Хочу проветриться. Полиция — не такси. Всё же лучше держаться от них подальше. Пока полицейские разворачиваются, я спешу отойти от дома Стаса подальше. Чудесный тёплый вечер в Париже. Уже довольно поздно, на улицах мало людей. Я снимаю туфли на неприлично высоких шпильках, плевать на тонкий капрон, и иду босиком, стараясь обходить редкие плевки на шершавом асфальте. Захожу в какой-то сквер. Сажусь на лавочку возле небольшого фонтана. Тонкие струйки воды приятно журчат, успокаивая и утешая. Фонари уютно разгоняют густую, похожую на французский бархат, темноту. Маленькие ночные бабочки без устали бьются в прозрачные стёкла стилизованных под старину плафонов, тщетно пытаясь прорваться к такому манящему огню и теплу. Глупые мотыльки… Я тяжело вздыхаю. Ваши жизни такие же хрупкие, как моя. Стоит только прорваться туда, что так манит, и… и всё сразу закончится. Быстро, жестоко и бесповоротно… Глава 2 Два года назад… — Милая, ты опаздываешь? — папа неодобрительно смотрит на меня. Я же хватаю со стола всё, до чего могу дотянуться, и на лету запихиваю в рот. — Тороплюсь, папуль! — шамкаю с набитым ртом. — Согласись, это не одно и то же. Чмокаю папу в гладко выбритую щёку. — Буду поздно! — кричу уже от двери. — Ужинать не жди! Пока-пока! Забрасываю тяжёлую сумку с ноутом и конспектами на плечо и бегу к машине. Стас уже ждёт меня. Запихиваю свою худенькую тушку на переднее сидение и перевожу дух. — Привет! Стас улыбается такими красивыми, манящими губами. В тёмных глазах пляшут искорки веселья. — Обожаю, когда ты опаздываешь. — он тянется ко мне, и я с удовольствием позволяю себя поцеловать. Мы выруливаем на широкий проспект. Меня везут в универ. Я уже на втором курсе исторического. Учусь работать с архивами. Позже хочу учиться ещё и реставрации. Как папа. Стас же на пятом учётно-финансового. Здания наших факультетов находятся через остановку, и иногда мы умудряемся даже на больших переменах пересечься в местной столовке. Скоро он уйдёт на преддипломную практику, и меня некому будет возить по утрам… Ну, кроме папы, конечно. Я самая счастливая девочка на свете! Меня любят, меня берегут, меня балуют. Поворачиваю голову и рассматриваю Стаса. Люблю его. Безумно! Особенно нос. Прямой, тонкий с горбинкой. Аристократ! — Что? — улыбается он, чувствуя мой взгляд. — Ничего! — Фыркаю и отворачиваюсь. — У тебя сегодня сколько пар? — Четыре. Заберёшь? — я даже не прячу надежду в голосе. — Не смогу. Прости, заяц. Пообещал пацанам пива попить. — его голос звучит виновато. — Ладно. — соглашаюсь легко. — Я тогда тоже с девчонками прогуляюсь. Он высаживает меня на стоянке у старинного здания исторического факультета. Мы целуемся, и я выхожу из машины. Улыбаюсь. Он точно опоздает. И всё из-за меня. — Алсуфьева, он всю твою помаду сожрал. — голос Сашки Щурова звучит насмешливо. Он стоит с другими одногруппниками, и они дружно ржут над тупой шуткой. — Завидуй молча! — не стесняясь, тыкаю ему фак и спешу на лекцию. Пары тянутся бесконечно долго и нудно, так что к концу учебного дня я почти засыпаю. Вообще, я учусь отлично. У меня комплекс перфекциониста. Я всё делаю на отлично. Это не всегда легко, но я справляюсь. Я же умничка. Выбор на кого учиться никогда не был для меня вопросом. Папа — историк-реставратор и редкий специалист по инкунабулам*. А отец Стаса — коллекционер таких книг. Собственно, так мы и познакомились со Стасом. Правда, тогда мне было лет десять. Стас всегда называл меня «смешная девочка». Как же меня это бесило! Потом, как-то само собой так получилось, когда я была в выпускном классе, мы начали встречаться вне наших домов. Папа смотрел на это сквозь пальцы, ведь Стас — сын его самого дорого клиента и, что греха таить, уже друга. Все девочки в школе отчаянно мне завидовали. Ну, да… я же встречалась с парнем, который уже учится в универе на самом престижном факультете. Да, я сама себе завидовала. — Алсуфьева, хорош мечтать! Твоя мороженка уже превратилась в лужицу. — Дашка ткнула меня локтем в бок, вырывая из бесполезных воспоминаний. — Ты что-то говорила? — отправляю в рот ложечку божественно вкусного десерта и пытаюсь вклиниться в разговор подруг. — Да. Мне Лёва вчера предложение сделал. — голос Даши звучит с неприкрытой гордостью. — Не знаю, завидовать тебе или сочувствовать… — притворно поднимаю глаза к потолку кафе, бездарно расписанному под звёздное небо. — Ну, ты зараза! — получаю очередной тычок. — А что твой Стасик? — А мы со Стасиком, — гнусавлю, кривляя голос подруги, — просто встречаемся. Вру. Нагло вру. Не «просто» встречаемся. Но он ни разу даже не намекнул на возможный брак. Но не буду же я рассказывать всем и каждому, что я-то хочу, а вот он-то — не очень… В пятницу Стас снова везёт меня в универ. — Слушай, мои укатили на неделю в Барсу. Весь дом только наш. — соблазнительно улыбается моя любовь. — И-ии? — я уже предвкушаю, что «иии». — И мы можем целую неделю провести только вдвоём, не заморачиваясь, что кто-то нас увидит или услышит… — он нагло подмигивает мне. — Дурак… — смеюсь и отворачиваюсь от него. Мы спим уже давно, но почему-то я всё ещё стесняюсь подобных разговоров и шуток. После занятий он забирает меня из универа, и мы едем к нему. У Гараниных большой красивый дом. Мечтаю о таком же. Нет, у нас с папой хорошая квартира — большая трёшка с огромным холлом в историческом центре города. Я не жалуюсь. Нам там вдвоём места вполне хватает. Но дом… это хрустальная мечта. Стас открывает дверь, и мы оказываемся в большом коридоре. Из полутёмной глубины медленно выходит огромный страшный доберман. Он медленно, степенно подходит к нам, цокая когтями по полу, а потом бессовестно тычется мордой в мои ноги, выпрашивая ласки. Я заливаюсь смехом. — Герда, ты, хотя бы для порядка, сделала вид, что сторожевой пёс. — Стас гладит добреманшу по узкой породистой голове.