Я опускаю руку вниз и веду пальцами по шершавому послеоперационному пластырю… Мне опять не повезло. Будь я дома одна… Криво усмехаюсь в потолок. И что мне теперь делать? **** Меня выписывают через десять дней. Глеб Игоревич приходит каждый день, сам всё контролирует, заставляет меня подниматься и ходить. Когда он дежурил в ночную, мы в ординаторской вместе пили чай с конфетами. Я забыла, когда вот так, без притворства, просто болтала с чужим мужчиной и получала от этого удовольствие. Я вижу, что нравлюсь ему. И это тоже приятно. Наконец, наступил тот самый день. Пора домой. Собираю вещи. ГИГ печатает выписку и рекомендации. Коротко стукнув в дверь, захожу в ординаторскую: — Глеб Игоревич, я могу забрать документы? — Я занесу вам в палату. Подождите немного. — Как-то серьёзно, не отвлекаясь от компьютера буркнул ГИГ. Ладно… Минут через десять в палату заглянул совсем другой мужчина — в джинсах и футболке Глеб Игоревич меньше всего походил на хирурга. — Поехали? О как, значит. — Куда? — Давлю улыбку. — К тебе домой. — Глеб протягивает мне выписку. — А вы уверены, что нам по пути? — Улыбка всё-таки растягивает мои губы. — Конечно! Адрес-то ваш я знаю. У меня ж на руках ваша история болезни. Забыли? — Его глаза смеются. Притворно вздыхаю и соглашаюсь. — Тогда поехали. Я наклоняюсь за небольшой дорожной сумкой, но Глеб сам подхватывает её. — Не надо носить тяжёлого минимум месяц. Полостная операция — не шутки. — Как скажешь. — Я сама перевожу нас на новый уровень, переходя на «ты». Минут через двадцать скромная тойота останавливается у моего подъезда. Глеб достаёт сумку из багажника, но в гости не напрашивается, а я не приглашаю. Благодарю его и поднимаю действительно лёгкую сумку. Пока ищу ключ перед дверью, выходит соседка. — Агата, детка, ты где была? — В больнице, тёть Лид. — Мне ни с кем не хочется разговаривать, но с соседями надо жить дружно. — Ох, ты ж… — Добрая женщина хватается за щёку рукой. — А что случилось-то? — Операцию делали, аппендицит. — Почему соседям всегда надо знать, кто, куда, зачем… Тётя Лида сочувственно кивает. — Пока тебя не было, тут твой пару раз заходил… Он, что, не знал, получается? — Кто «мой»? — Тут же напрягаюсь. — Ну, тот… как его… Станислав, кажется. Красивый такой, представительный… — Соседка расправляет плечи, показывая какой представительный. — Спасибо, тёть Лида, я разберусь. — Быстро проскальзываю в квартиру и отсекаю весь внешний мир. Только Стаса мне не хватало. Прислоняюсь спиной к двери… и понимаю, что такое одиночество. Это когда тебя никто не встречает, когда никто к тебе не придёт, когда тебе не с кем переброситься и парой фраз… Разве можно быть одиноким, когда ты молодой и красивый? Можно… Три дня я без дела шатаюсь по квартире, медленно хожу в магазин. Я потерялась… Мой мир опять поменялся, и я не знаю, что делать. Где же ты, мой ангел-хранитель? Тоже потерялся? Я сидела и невидящим взглядом пялилась в огромную плазму, когда в дверь позвонили. В глазок виден только шикарный букет бордовых роз. Сука… Я, заведённая с пол оборота, распахиваю дверь: — Тебе, что, плохо объяснили, чтобы ты не подходил… — и замолкаю. Передо мной озадаченное лицо ГИГа. — Не объяснили… Но хотелось бы узнать за что? Глава 29 Я закусываю губу. — Прости. Не ожидала, что это ты… — отступаю на шаг и жестом приглашаю Глеба внутрь. — Хорошо, а то я уже напрягся. Это тебе, — протягивает мне букет и тортик. — Решил заехать проведать. Как себя чувствуем? Его взгляд скользит по мне, глазки загораются. Я всегда слежу за собой. Привычка. И сейчас я при макияже, с укладкой и в коротеньком халатике с широким дорогим кружевом. Я знаю, что выгляжу дорого и очень аппетитно. Только надо пару килограммов набрать. — Отлично чувствую. — улыбаюсь ГИГу. — Проходи. Кофе будешь? — Буду. Только с дежурства. Давай, сначала шов посмотрю. — Ага. Сейчас. Так и скажи, что хочешь на мои трусики попялиться. — Ладно. Поймала. — воркует Глеб. — Я маньяк-фетишист. Прусь по трусикам. Их, знаешь ли, мне на работе не хватает. А теперь, дай посмотреть. — Не дам. — иду в кухню. — Я сегодня не в настроении демонстрировать нижнее бельё. Так что, придётся тебе заехать ещё к кому-нибудь. — Бля, весь кайф обломала. Всю дорогу мечтал… — бурчит Глеб и забирается на барный стул. — Почему кофемашину не купишь? — он внимательно наблюдает за тем, как я насыпаю в турочку кофе, заливаю холодной водой. — Да, вот, всё жду, когда кто-нибудь щедрый подарит… — отшучиваюсь, но Глеб воспринимает серьёзно. — Договорились. В следующий раз приеду с кофемашиной. Он заставляет меня рассмеяться. — Не надо, пожалуйста! Я терпеть не могу кофемашины. Ни одна из них не способна заварить кофе так, как я… И это чистая правда. Глеб отхлёбывает кофе и закатывает глаза. — Согласен. Ты лучше. Мы не уходим из кухни. Просто болтаем. За два года я научилась поддерживать разговор с любым клиентом на любую тему. Я вижу, Глебу не хочется уходить, но я не собираюсь оставлять его у себя. Так что, часа через три прощаемся. У самой двери он вдруг оборачивается. — У тебя кто-то есть сейчас? А вот и вопрос, ради которого он приехал. Беременность-то была. Отвечаю коротко: — Нет. Он довольно улыбается: — Отлично! — быстро наклоняется и чмокает меня в щёку. — Просто отлично! Ох, уж эти мужские игры. — Тебе пора… — улыбаюсь, но выпроваживаю гостя. Эта встреча греет душу. Весь вечер я смотрела на Глеба и думала, какая удивительная у него работа. Наверное, и работой это нельзя назвать… Он спасает жизни. А что есть у меня? Что я могу? Только ноги раздвигать… Решаю пойти хотя бы в автошколу. Ну, надо же чем-то заниматься. От раздумий меня отвлекает звонок мобильного. Номер засекречен. Отвечаю. — Агата, почему твой адвокат снова звонил мне? — Голос Стаса злой, он рычит негодованием. Стараюсь держать себя в руках. — Потому что я не хочу, чтобы ты приходил к моему дому и следил за мной. Я могу и запрет оформить, если ты не понимаешь по-хорошему.