– О, ну конечно, сейчас вы устроите целое представление, жаль только, зрителей маловато! Старый пес Солбернов совсем оглох, а мистер Солберн, должно быть, не скоро проснется после очередной порции бренди. – Миссис Хаддон, когда хотела, не уступала мужу в язвительности. Однако же сейчас она не собиралась вступать в словесную перепалку, поэтому удовольствовалась сконфуженным взглядом, брошенным ее мужем в сторону соседского сада, где на террасе дремали под одним пледом уже упомянутый пес и его престарелый хозяин. – Я пытаюсь сказать вам, мой дорогой, что в этом письме Томас упоминал о венчании своего служащего, не помню, как там его звали. Мало того, братец со свойственным ему многословием сетовал, что остался без помощника. – Да, я что-то такое припоминаю, однако же с тех пор прошло несколько недель, неудивительно, что детали изгладились из моей памяти… – Доктор Хаддон хотел поскорее оказаться в благословенной тишине своего кабинета и не мог понять, что за охота пришла его жене заниматься болтовней в двух шагах от калитки. – Не перебивайте же меня! – От этого возгласа пес Солбернов приподнял седую морду и неуверенно огляделся, пытаясь понять, не пора ли поднять тревогу. Но голос звучал знакомо, и верный страж снова опустил голову на ботинок дремавшего хозяина. – Итак, Томасу нужен помощник. И наша Кэтрин поедет в Кромберри и займет место за конторкой в «Охотниках и свинье»! – Что?! – в один голос воскликнули отец и дочь, одинаково пораженные этим заявлением. Теперь уже зашевелился и мистер Солберн, поэтому миссис Хаддон потрудилась, наконец, открыть калитку и направиться к парадной двери своего дома, а доктор и Кэтрин поспешили за ней, исполненные любопытства и тревоги. Мистер Томас Лофтли не был в доме Хаддонов популярной персоной. Его сестра считала ниже своего достоинства гордиться родственными узами с человеком, содержавшим гостиницу, пусть даже эта гостиница была удачно расположена и приносила ее владельцу неплохой доход. И раздражало миссис Хаддон даже не столько само неблагородное занятие ее братца, и не то, что мистер Лофтли, однажды овдовев, женился снова на женщине моложе себя лет на двадцать. Нет, выводило из себя почтенную супругу доктора название гостиницы, которое ее брат, несмотря на все увещевания, сохранил после прежнего хозяина. «Охотники и свинья»! Как можно уважительно относиться к заведению с подобным названием?! Да разве какая-нибудь благородная особа позволит настолько унизить себя, чтоб остановиться у мистера Лофтли? Только всякий сброд в дождливую ночь не погнушается попросить кров и дешевую выпивку в гостинице, чье название говорит само за себя! И миссис Хаддон было совершенно неважно, что в «Охотниках и свинье» останавливалось немало представителей самых благородных фамилий Британии, ведь нельзя было добраться до Бата, не посетив Кромберри. Нарисованная на прибитом над входом щите сцена относила любознательного зрителя к временам Карла Первого, судя по одежде трех всадников, с недоумением взирающих на разлегшуюся посреди дороги свинью. Мистер Лофтли в один из своих редких визитов к сестре рассказывал племянникам, что, по преданию, свинья так и не согласилась сдвинуться с места, а так как принадлежала фермеру с весьма буйным нравом, охотники побоялись причинить упрямице вред и вынуждены были вернуться без добычи. Расстроенные, они свернули под убогий навес перед скромным домишком, который тогда и был приютом для путников, проезжающих через Кромберри. Под этим навесом один из охотников предавался унынию и возлияниям так долго, что хорошенькая дочь хозяина показалась ему прекрасной феей, способной своими чарами вернуть охотникам удачу. Отец девицы не стал чинить препятствия влюбленным и поспешил устроить венчанье, пока его будущий зять еще находился под влиянием чар, заключенных в бочке его лучшего вина. Благодаря средствам своего зятя и романтической истории, обросшей со временем всеми признаками местной легенды, заведение приобрело черты респектабельности, а с ними и популярность у приличных путешественников, направлявшихся в Бат или возвращавшихся оттуда. В память об удачном стечении обстоятельств, поспособствовавших процветанию его семьи, младший сын охотника, унаследовавший после смерти деда гостиницу, нарек ее тем самым прозванием, что так раздражало миссис Хаддон. И сейчас доктор Хаддон не мог поверить своим ушам. – Кэтрин поедет в «Охотников и свинью»? – изумленно переспросил он. – Отослать ее из Стоунфолла – лучшее, что мы можем придумать, чтоб хотя бы попытаться спасти ее репутацию. Через год-другой сплетни утихнут, – с уверенностью бывалой сплетницы заявила миссис Хаддон. – Пусть помогает дядюшке и тетушке, там она, по крайней мере, будет слишком занята, чтобы делать глупости или переводить бумагу на картинки, от которых за милю веет желчностью старой девы! И кто знает, может, ей повезет найти себе жениха среди постояльцев гостиницы, как повезло той девице из легенды! Доктор не нашелся, что ответить. Когда его супруга говорила таким уверенным тоном, спорить с ней было бессмысленно. К тому же, судя по выражению лица Кэтрин, она отнюдь не была расстроена ожидающей ее переменой. Пусть даже мать намекнула на ее будущую судьбу старой девы. В самом деле! Уехать подальше от Бартоломью и его рискованных затей, не видеть больше ни чинных собраний стоунфоллских дам, ни неодобрительно поджатых губ Рэйчел и Оливии, еще недавно считавшихся лучшими подругами Кэтрин! Погрузиться в шумный, пестрый, незнакомый мир дядюшки Томаса! Мистер Лофтли всегда нравился маленькой племяннице своей непохожестью на других ее родственников. Пожалуй, в кои-то веки мать нашла решение, которое полностью устраивало все заинтересованные стороны. Глава 3 О пользе этого решения мисс Хаддон старательно пыталась не забыть, пока тряслась в изобилующем дурными запахами дилижансе в Кромберри. До этого славного маленького городка можно было бы добраться и на поезде, на что втайне надеялась Кэтрин, но матушка сочла этот вид путешествия неприличным для одинокой девушки… И вот теперь Кэтрин вынуждена была терпеть все неудобства, какие только могут сопровождать небогатого путешественника, – сквозняки и духоту, впивающиеся под ребра трости и зонтики других пассажиров, отдавленные ноги, чиханье и кашель со всех сторон. Если что в таких условиях и могло порадовать бедняжку, так это то, что поездка не была чрезмерно продолжительной. «Еще три или четыре часа, и я упала бы в обморок», – думала Кэтрин, с трудом пробираясь к выходу между корзинками и саквояжами, с которыми ее попутчики не пожелали расстаться во время путешествия. Багаж самой мисс Хаддон был привязан на крыше дилижанса, и ей нужно было сосредоточиться, чтобы не забыть ни одной картонки – навряд ли дядюшка Томас купит ей тотчас новую шляпку или, уж тем более, кисти и краски. Кэтрин не успела сделать шаг на подножку, как споткнулась о выставленный в узкий проход длинный черный зонт сидящего у самого выхода господина и буквально выпала из дилижанса прямо в руки ожидавшему ее дядюшке Томасу. Подхватив племянницу, тучный мистер Лофтли только крякнул, но даже не пошатнулся. – Вот и ты, дорогая. – Над пухлыми щеками весело сияли круглые голубые глазки, мясистый нос бойко втянул следовавший за Кэтрин шлейф запахов, и дядя Томас покачал головой. – Моя сестра могла бы позаботиться, чтобы тебе было удобно доехать до нашей скромной обители, но Энн, как обычно, поступает по-своему. Если бы не ее телеграмма, твой приезд и вовсе был бы сюрпризом! Идем же поскорей, должно быть, у тебя каждая косточка болит после этой колымаги. Кэтрин поцеловала дядюшку в подставленную щеку, с ненавистью бросила последний взгляд в утробу дилижанса и махнула рукой в сторону крыши. – Мои платья и все остальное… Их нужно забрать, дядя Томас, – робко сказала она, не зная еще, как отнесется мистер Лофтли к тому, что его племянница привезла с собой столько всего. – Разумеется, милая. – Дядюшка Томас кивнул ожидающему под навесом слуге. – Сэмюэль заберет багаж, там ведь, должно быть, есть бирки с твоим именем. Дождавшись благодарного кивка, мистер Лофтли подхватил Кэтрин под руку и повлек внутрь гостиницы, которая отныне должна была стать ее новым домом. В угасающем свете пасмурного дня мисс Хаддон не успела разглядеть прославленный щит с охотниками и свиньей и тут же решила завтра с самого утра непременно полюбоваться на вывеску и зарисовать ее в свой альбом. В прежние времена она бы послала картинку Бартоломью и сделала бы еще две для своих подруг, но теперь, как она это хорошо понимала, в Стоунфолле у нее не осталось ни одной родственной души. Кроме разве что отца, но только не в том, что касалось ее живописи. Едва Кэтрин успела сделать несколько шагов по пушистому серо-коричневому ковру, как из-за конторки выскочила высокая худая женщина в бирюзовом платье и крошечном кокетливом чепчике. – Ах, милая, ты приехала! – воскликнула она, несколько раз при этом взмахнув длинными руками. – Боюсь, сейчас я не могу встретить тебя со всем радушием, на какое способна, но мне просто необходимо прийти в себя после всех этих ужасов! – Каких ужасов, тетя Мэриан? Кэтрин ни разу не встречалась ни с одной из миссис Лофтли, но помнила слова матери: «Первая жена Томаса была толстой и вульгарной, она выглядела как торговка устрицами, да она и была дочерью торговца! Неудивительно, что после ее смерти Томас решил выбрать совсем другую женщину, вот только зачем ему надо было жениться на дочери аптекаря, тощей и вертлявой, к тому же годящейся ему в дочери!» – О, не обращай внимания на эту болтовню. С тех пор как Арчи решил жениться и оставить нас, бедняжке Мэриан пришлось тяжело. Правда, потом все наладилось… – вмешался мистер Лофтли и тут же оборвал сам себя: – У нас в Кромберри и в самом деле произошло кое-что неприятное, но молодым девицам вроде тебя об этом знать не положено. Да и нам всем уже пора забыть об этом, случилось-то все, кажется, в самом начале осени… Мэриан, покажи Кэти ее комнату и помоги освежиться с дороги, а потом мы, наконец, сядем за стол. Твой дилижанс опоздал по меньшей мере на два часа, и жаркое, должно быть, уже перестояло. Кэтрин смутилась, ей показалось, что в словах дядюшки звучит упрек, как будто это она виновата в опоздании дилижанса, но мистер Лофтли смотрел на нее все так же радушно, и девушка немного успокоилась. Очевидно, ей придется привыкать к манерам своих родственников, которых она, к несчастью или к счастью, знала так мало. – Идем, горячая вода уже давно готова, Салли поставила в твоей комнате свежие цветы и постелила новое покрывало. – Несмотря на свою усталость, миссис Лофтли, кажется, готова была трещать без умолку. – Ты займешь одну из комнат для гостей, мы так решили с твоим дядей, ведь каморку Арчи мы уже приспособили под комнату для слуги или служанки кого-нибудь из постояльцев. В последних словах прозвучала гордость, тетя Мэриан явно хотела дать понять племяннице, что в «Охотниках и свинье» останавливается только самая респектабельная публика. Кэтрин подобрала юбку и заторопилась вслед за тетушкой по широкой лестнице, застеленной длинной ковровой дорожкой того же цвета, что и ковер в холле. На площадке второго этажа начинался короткий коридор, который вел к более длинному и широкому, пересекающему все здание. В этот коридор выходили двери номеров, всего в «Охотниках и свинье» их было четырнадцать. В дальней части коридора находилась лестница в чердачные помещения, где проживали слуги, хранились запасы постельного белья, полотенец, фаянсовых кувшинов для умывания и множество других необходимых для содержания гостиницы вещей. Обо всем этом Кэтрин имела самое смутное представление и испытывала страх при мысли, что уже завтра ей придется заменить свою тетю. Этот страх затуманил бы ей голову, если бы не другие, более приятные и волнующие мысли, которые она так и этак перекраивала в своей кудрявой головке на протяжении всего пути до Кромберри. Даже случившаяся в Стоунфолле печальная история слегка померкла в ее сознании. Работа! Она будет работать! Уже завтра из легкомысленной бестолковой девицы она превратится в серьезную, ответственную барышню, способную обеспечить себе пропитание и не нуждающуюся ни в заботе родителей, ни в содержании, выделяемом своим женам мужьями, порой скаредными и мелочными. Миссис Хаддон ни словом не упомянула о жалованье, которое будет получать Кэтрин от своего дяди, – говорить с дочерью о деньгах почтенная матрона считала вульгарным. Однако же Кэти надеялась, что у ее дяди хватит здравого смысла платить ей хоть что-то в дополнение к жилью и пропитанию, которые она получит в «Охотниках и свинье» на правах родственницы хозяев. Молодой девушке нужны некоторые средства на необходимые мелочи, а о том, что часть из них она собирается тратить на принадлежности для рисования, мисс Хаддон пока решила благоразумно умолчать. Кэтрин была уверена, что такое место, как популярная гостиница, предоставит ей неиссякаемый источник сюжетов для своих зарисовок – ведь здесь должна быть целая ярмарка самых разнообразных типажей! Кроме того, окрестности Кромберри весьма живописны, судя по тем пейзажам, что она успела рассмотреть сквозь забрызганное грязью окошко дилижанса. Вот только будет ли у нее время на прогулки со своим альбомом? В этом девушка начала уже сомневаться. Миссис Лофтли провела ее по коридору в самую последнюю комнату. Как раз напротив двери начиналась лестница в мансарду, узкая, но тоже застеленная дорожкой, чтобы приглушить звук шагов. Кэтрин догадалась, что этот номер наименее удобен из всех имеющихся в гостинице – ведь мимо двери постоянно пробегает прислуга, но не стала высказывать свое недовольство. В конце концов, ее могли поселить и в каморке Арчи в этой самой мансарде. Тетушка Мэриан распахнула дверь, и Кэти ахнула от удовольствия. Комната была прелестна – молочного цвета обои в мелкие незабудки, шторы и покрывало голубые, слегка потертым голубым штофом обит крошечный диванчик у окна и уютное кресло возле незатопленного камина. На туалетном столике стоял расписанный синими цветами фаянсовый кувшин с горячей водой и небольшой тазик. Сэмюэль уже втащил в комнату часть багажа и сложил его у распахнутых дверей большого шкафа, выкрашенного в белый цвет. «Надо будет попросить у тетушки разрешения расписать его такими же незабудками, как на обоях», – пронеслось в голове у Кэтрин. – Ватерклозет и большая ванная сразу за лестницей, – поторопилась рассказать тетя Мэриан, заметив взгляд племянницы в сторону кувшина и тазика. – Мы не смогли оборудовать отдельными ванными все номера, слишком мало места, но в этой части коридора мы стараемся размещать только леди. Зато все комнаты отапливаются горячей водой, которая бежит по трубам! В комнатах есть и камины, мы растапливаем их по просьбам постояльцев. Если тебе захочется вечером посидеть у огня, тебе придется самой принести из подвала дрова. Кэтрин кивнула. Общая с другими леди ванная и туалетная комната – к этому ей придется привыкнуть. В скромном домике доктора Хаддона и речи не заходило о ватерклозете или обогреве при помощи горячей воды. Судя по всему, дела дядюшки Томаса шли прекрасно, раз уж он смог позволить себе все эти новшества. Признаться, о чем-то подобном мистер Лофтли, кажется, писал сестре два или три года назад, но Кэти была тогда слишком юна, чтобы задумываться о подобных вещах. Теперь же она сможет пользоваться плодами прогресса – ну разве не чудесно? Миссис Лофтли, судя по беспокойным движениям рук, ждала от племянницы какой-то реакции на свои слова, и Кэтрин поспешила удовлетворить тщеславие тетушки, расхвалив и комнату, и удобства, и все, что она успела увидеть. – Общая гостиная, ресторан и наши с Томасом комнаты расположены внизу. – На узком, но миловидном лице миссис Лофтли проявился румянец. – На этом этаже есть небольшая комната для отдыха, где могут уединиться и отдохнуть те из постояльцев, кто не любит большое общество. Обычно в этой комнате, мы зовем ее «Залом фей», проводит время одна наша постоянная гостья, миссис Дримлейн… – «Зал фей»? – перебила тетушку удивленная Кэтрин. – О, я забыла сказать, что у каждой комнаты в нашей гостинице есть свое название, – затараторила миссис Лофтли. – Твоя называется, конечно, «Комнатой с незабудками». Общая гостиная внизу – «Залом герцогини». Как утверждал прежний владелец гостиницы, однажды здесь останавливалась герцогиня Девонширская, уж не помню, какая по счету. Остальные названия ты скоро узнаешь, сейчас я не буду отвлекать тебя, пора готовиться к ужину. – А «Зал фей»? – не удержалась Кэти. – Ах, тут нет ничего волшебного, дорогая, – засмеялась тетушка Мэриан. – Просто эта комната отделана зеленым бархатом и цветочными гирляндами. Миссис Дримлейн очень любит ее, хотя, признаться, зеленый цвет портит оттенок лица, я бы ни за что не выбрала для своего будуара зеленый, но миссис Дримлейн уже слишком стара, чтобы придавать этому значение. Сэмюэль сложил у шкафа последние картонки, слегка поклонился хозяйке, приветливо улыбнулся ее племяннице и вышел. – Очень милый молодой человек, все известные его предки служили в нашей гостинице, – сообщила миссис Лофтли и сочла, что на этом первое знакомство племянницы с «Охотниками и свиньей» можно заканчивать. – Теперь я оставлю тебя, дорогое дитя, через четверть часа тебе надлежит спуститься вниз, пройти в коридорчик за конторкой и зайти во вторую дверь слева – там мы обедаем с твоим дядей, когда нет необходимости садиться за стол вместе с постояльцами. За обедом мы поговорим обо всем… Тетушка не договорила фразу, неловко улыбнулась и оставила, наконец, Кэтрин одну. Глава 4 Юная леди не стала тщательно разбирать багаж, на это у нее не было ни времени, ни сил. Как только одно из платьев показалось Кэтрин менее измятым, чем остальные, она умылась и поспешно надела его, продолжая осматривать свое новое пристанище. На полочке над камином поместятся привезенные ею книги, а на маленьком секретере с пюпитром удобно будет делать зарисовки. Внутрь можно спрятать альбомы с рисунками, судя по висящему на цепочке ключику, секретер запирается. Перед отъездом Кэтрин со слезами сожгла несколько альбомов – она не могла увезти с собой все и не хотела оставлять свои тайны в родительском доме. Оставшиеся два, с самыми удачными рисунками, лежали в шляпной картонке, и тетушка Мэриан могла бы задать несколько не самых приятных вопросов, доведись ей посмотреть на изображенные в альбоме лица. Навряд ли дядя или тетя будут за ней шпионить, но все же Кэтрин решила принять меры тотчас же. Альбомы, а также несколько перевязанных лиловой ленточкой писем были спрятаны в самый широкий нижний ящик, а ключик девушка пока положила в одну из снятых перчаток. Позже она придумает тайник понадежнее. Закончив с самым важным делом, девушка выглянула в окно. По главной улице, довольно широкой по меркам Стоунфолла и освещенной несколькими газовыми фонарями, спешили люди – Кэтрин заметила не менее дюжины человек. У себя дома увидеть столько народу сразу ей доводилось только воскресным утром, когда соседи дружно направлялись в церковь. Вот хорошо одетые дама и джентльмен свернули к входу в гостиницу. Должно быть, постояльцы ходили прогуляться перед ужином. На углу, где улица пересекалась с другой, менее широкой, мисс Хаддон заметила еще одну вывеску и, хоть и не смогла разглядеть, что на ней нарисовано, догадалась, что в том доме находится паб, также принадлежавший ее дядюшке. В «Охотниках и свинье» был свой ресторан для респектабельных постояльцев, но дальновидный мистер Лофтли не захотел возлагать все свои упования только на гостиницу. Железная дорога уже несколько лет позволяла путешественникам миновать Кромберри без остановки, и в будущем поток постояльцев мог и вовсе иссякнуть. А вот желание пропустить по стаканчику так же неистребимо, как пыль или насморк. Миссис Хаддон строго-настрого запретила дочери приближаться к пабу, но сейчас Кэтрин, позабыв о наказе, замерла у окна. Она внезапно начала испытывать странное чувство, как будто кто-то невидимым пером щекотал ей лоб, шею, ладони. От этого ощущения ей нестерпимо хотелось вертеть головой во все стороны, хватать руками первые подвернувшиеся предметы и, наконец, поскорее достать карандаши и кисти. Она даже подошла к зеркалу, кривовато вставленному в дверцу шкафа, чтобы посмотреть, не появилась ли у нее какая-нибудь сыпь. Как дочь доктора, Кэтрин вполне могла предположить, что поездка в дилижансе не обойдется без неприятных последствий.