Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 9 из 25 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Опять ноут не работает? – Нет, все в порядке. Я хотел поговорить о другом. Ты как себя чувствуешь? – Хорошо, – я приподнялась, подложив под спину подушку. Глеб подтянул за подлокотник стоявшее в углу кресло и сел, разложив на коленях ноутбук. – Держи, это куриный бульон. Пей до дна. – Он протянул стаканчик и поднял крышку ноута, развернув его так, чтобы на экран не падал свет от окна. – Тебе хорошо видно? – Подвинь еще немного. Вот так, ага. – Теплый картон приятно согревал руки. Я сделала первый глоток. Вкусно, хотя лучше бы это был кофе со сладким сиропом. С экрана на меня смотрел незнакомый мужик – лет пятидесяти-шестидесяти, с большими залысинами и сильно скошенным подбородком. Глазки у него были маленькими и цепкими, а приподнятые уголки рта придавали лицу непередаваемо гнусное выражение. – Видела его когда-нибудь? – Глеб щелкнул мышкой и открыл следующую фотографию. Тот же мужик стоял вполоборота, с прижатым к уху черным айфоном. Я помотала головой. – Нет, не знаю такого. А должна? – Это Борис Прилепченко, он в восьмидесятых был директором вашего «Нижне-Волчанского завода». Когда началась перестройка, быстро сообразил, куда ветер дует, и сумел его приватизировать. И ладно бы что-то дельное начал производить. Так всех сократил, распродал оборудование и сдал цеха в аренду. Там потом шесть лет спортивные костюмы шили. Это на заводе, где при союзе делали микроскопы на экспорт. В конце девяностых Прилепченко права на завод потерял. Что было дальше, знаешь? – Знаю, читала в газете. – Я наклонилась поближе к ноутбуку, вглядываясь в крысиные глазки бывшего директора. – Новый владелец мухлевал с налогами, его хотели арестовать, он сбежал за границу. Но перед этим успел продать завод тебе, только сделку объявили недействительной. – Правильно. Теперь Прилепченко строит из себя жертву беспредела, хотя сам получил завод, можно сказать, путем того же рейдерского захвата, только не у частного лица, а у государства. Сейчас завод обеспечивает треть рабочих мест в твоем городе. Если он достанется Прилепченко, тот снова все развалит, и город захлестнет волна безработицы и нищеты. – А если достанется тебе, то наступит в Нижне-Волчанске Золотой Век и общее благорастворение? – хмыкнула я. Глеб как-то не походил на прекраснодушного мецената, готового на свои деньги высаживать яблоневые сады и строить театры оперы и балета. Но он ответил серьезно, проигнорировав насмешку. – Да, именно так. Я планирую открыть производство ночных прицелов и тепловизоров. У меня обширная сеть знакомств в этой сфере, рынок сбыта обеспечен. Нижне-Волчанск останется в безусловном выигрыше. А это… – Глеб открыл следующую вкладку. – Тамраз Агазатян, тоже мой конкурент. Как выяснилось, в свое время он инвестировал в завод крупную сумму, а наш беглый олигарх его кинул. Тамраз Агазатян выглядел поприятней предыдущего претендента – сильно в возрасте, но крепкий. Бритый налысо, с аккуратно подстриженной бородой и черными густыми бровями. Взгляд тяжелый, на лбу две горизонтальных морщины, словно ножом по воску провели. Чем-то он походил на самого Глеба, но не внешне… От лица на фотографии исходили те же волны спокойной силы и… как бы выразиться… контролируемой угрозы. – Кто-то из них двоих стоит за вчерашним покушением. Скорее всего Прилепченко, Агазатян предпочитает работать со своими земляками. Саша… – Глеб сделал паузу, положил ладонь на мои пальцы и слегка их сдавил. – Ты же умная девочка, видишь, что происходит. Побудь пока здесь, тебе опасно находиться в городе. Мне нравилось ощущать прикосновение его большой руки с грубой шероховатой кожей. Больше того, мне хотелось податься вперед, уткнуться носом в черный свитер и может быть даже расплакаться, чтобы Глеб гладил меня по голове и шептал: «Не надо, не плачь, я смогу тебя защитить от всего на свете». Но я не могла поверить, что Глеб Николаевич внезапно проникся особым расположением к своей заложнице и теперь переживает за ее судьбу. Был бы он хорошим человеком, мы бы даже не познакомились. Но как же приятно чувствовать его пальцы, бережно поглаживающие мою ладонь… – Глеб Николаевич, мы три дня как знакомы. Не надо вот этого всего… – Я постаралась убрать из голоса малейший намек на эмоции. Не уверена, что получилось, но руку Глеб убрал. Сжал пальцы в кулак, распрямил, задумчиво побарабанил по крышке ноутбука. – Тогда давай так. Твоя безопасность в моих интересах. Я поддался слабости, когда велел доставить тебя на базу. Теперь расплачиваюсь. Смотри. Пальцы пробежались по клавиатуре. В этот раз вместо портретов незнакомцев на экране появилась статья. Фотографии там тоже были, но не людей, а вспаханной колесами земли и разбитого джипа с окровавленным трупом за рулем. Я потянулась к мышке и промотала длинный текст вниз, выхватывая отдельные абзацы. Если вкратце, материал был посвящен аморальному образу жизни Глеба Игнатьева, чей личный шофер вчера сел за руль в состоянии наркотического опьянения, не справился с управлением и разбился насмерть. Статья явно заказная: фактов в ней было мало, а эмоций много. Пафосных восклицаний автор тоже не жалел: «Человека судят по его окружению!» или «Водитель мог не только погибнуть сам, но и врезаться в другую машину. А если бы там ехали дети? Вы хотите, чтобы заезжий капиталист сбивал насмерть ваших родных?». Кто-то явно хотел подпортить репутацию Глеба… Что интересно, про два других трупа не было сказано ни слова. – А теперь представь, если бы в аварии погибла еще и несовершеннолетняя жительница Нижне-Волчанска. Я присвистнула. Да уж, поднялся бы ор выше гор. А суд, увы, иногда поддается влиянию общественности. Особенно суд в лице Бронислава Иннокентьевича, которым даже Стас вертел, как хотел. – У Кости и правда в анализах нашли наркотики? – Нет, конечно, но кого это теперь волнует. – Глеб хлопнул крышкой, выключая ноутбук. – От чего он умер? – От острой сердечной недостаточности, вызванной приемом… Блин, забыл название. Есть одно лекарство, его дают старикам-сердечникам. Если принять большую дозу без медицинских показаний, эффект может быть вот таким. Мне еще предстоит выяснить, каким образом лекарство попало к Косте. Он был абсолютно здоров, месяц назад прошел медкомиссию. И в его семье никто это лекарство не принимал, я разговаривал с женой. Продаются таблетки по рецепту, с витаминами не перепутаешь. Вот это новость – Андрей ничего не рассказал своему боссу про шоколадное молоко. Но почему? Не увидел связи? Забыл? Решил придержать информацию для себя? – О чем задумалась? Я растерялась. Говорить или не говорить? А вдруг у Андрея имелись серьезные причины, чтобы промолчать? – Беспокоюсь за брата. Вдруг этот Прилепченко возьмется за него? Да и Бронислава Иннокентьевича жалко, так-то он безобидный старик. – За ними обоими присматривает Андрей, можешь на него положиться. У него есть недостатки, и порой он слишком много на себя берет. Но он вырос на моих глазах, я его хорошо знаю. Андрей – профессионал в своем деле. – Разве он не в больнице? – Ты не представляешь, какой это скользкий тип, – Глеб усмехнулся, возле правого уголка губ появилась острая складка. – И живучий, как собака. Пока лежит в соседней палате, но уже координирует работу других людей. Ты обещаешь, что переждешь опасное время здесь? – Обещаю, – ответила я серьезно.
– Вот и умница. Хочешь чего-нибудь? – Хочу! – Я хотела попросить шоколадного молока, но поняла, что любовь к этому напитку исчезла, не оставив и следа. В жизни в рот не возьму, от одного названия тошно. – Апельсинов! Глеб улыбнулся, как мне показалось, искренне, а потом… Потом протянул руку и взъерошил мои волосы. Это был очень личный жест. Теплая волна поднялась от живота к груди, наполнив меня глупым счастьем. – Будут тебе апельсины. Через полчаса после его ухода на прикроватной тумбочке возникла огромная корзина фруктов, причем некоторые из них я видела первый раз в жизни. Оставив шипастых уродцев на потом, я выбрала более привычное глазу яблоко, вгрызлась в сочную мякоть и задумалась. А подумать было о чем. Глеб свалил нападение на бандитов-конкурентов, потому что не знал всех деталей. Да, бандиты были, не поспоришь. Но здесь был замешен кто-то еще. Тот, кто знал мои привычки, разбирался в лекарствах, мог получить доступ в квартиру и люто меня ненавидел. Вика. Мы не были близкими подругами, не выбирали вместе помаду, не ходили друг к другу в гости с ночевкой и не делились сплетнями о парнях. Но она пару раз была у меня дома и знала, что я обожаю есть печенье «Юбилейное» и запивать его шоколадным молоком. Батя ее видел и, как ни странно, даже помнил, а значит вполне мог пустить в квартиру под каким-нибудь благовидным предлогом. Иногда он вообще заваливался спать, забыв запереть дверь – заходи, кто хочет, бери, что надо. Впрочем, брать у нас все равно было нечего. А самое главное, Вика здорово шарила в химии, ЕГЭ сдала на 93 балла. И не только в химии, она сама рассказывала, как участковый терапевт прописал ее бабушке дорогущее лекарство, на которое уходила половина пенсии. А на рынке уже год как существовал дешевый и эффективный аналог, про который бабушке, конечно, никто не сказал. С тех пор она регулярно проверяла перечень лекарств у всех пожилых родственников, выкидывая гомеопатию и прочие фуфломицины за тысячу рублей. Мог кто-то из бабушек-дедушек оказаться сердечником? Конечно мог. Трудно заботливой внучке стянуть несколько таблеток из блистера или сходить в аптеку, где все тебя знают, и купить еще упаковку, потому что «бабушка лекарства потеряла»? Ни фига не трудно. В последнем пункте из списка улик я тоже не сомневалась. Вика желала моей смерти. Когда мы столкнулись на крыльце магазина, в ее взгляде читалась не ревность, не обида, а именно всеобъемлющая, выжигающая душу ненависть. По статистике именно женщины чаще всего прибегают к отравлению, о чем писала еще Агата Кристи. Так что и возможность, и мотив были на лицо. Внезапно я поняла, почему промолчал Андрей. Он тоже подумал на Вику, но не захотел ее выдавать. Пожалел бывшую подружку или все еще питал к ней какие-то чувства? Вместе я видела их недолго, но мне показалось, что Андрей скорее позволял себя любить восторженной девочке, чем сгорал от страсти сам. Впрочем, я легко могла ошибиться. Я-то даже ни с кем не целовалась, как при таких вводных рассуждать о чужих отношениях? Картина выходила складная, если бы не появление бандитов. Но и этому можно найти объяснение. Я связала Андрея и скандал вокруг завода, случайно подслушав обрывок разговора и прочитав одну газетную статью. А Вика общалось с «московским консультантом» куда дольше и тесней. И была не глупей меня, а во многом еще и умней. Пока влюбленность застилала глаза, одноклассница не желала замечать очевидных вещей. Но глубокая обида на Андрея наверняка заставила Вику пересмотреть известные ей факты. Нижне-Волчанск – город маленький. Насколько сложно выйти на людей Прилепченко или Агазатяна? И подкинуть им соблазнительную мысль – застать Андрея, человека из ближайшего окружения Глеба Игнатьева, с трупом семнадцатилетней девушки на руках. Оставался неясный момент – откуда Вика узнала, что я приехала домой? Афера предполагала четкую согласованность действий. Бандиты не могли следить за нами от самой базы: фирма Глеба занимается безопасностью других людей, зачем ему слава сапожника без сапог. Да и машины в город катаются постоянно, за всеми не уследишь. Другое дело установить наблюдение за одним-единственным шоссе, примерно зная, откуда и во сколько должен выехать вполне определенный автомобиль. Я нахмурилась, перебирая в уме возможные варианты. О поездке в город я никого не предупреждала, бати дома не было. Кто-то караулил у подъезда? В нашем квартале все знают друг друга в лицо, шатающийся по округе чужак сразу привлечет внимание. Я успела обкусать яблоко до самого огрызка, прежде чем сообразила. Баба Галя! Вика могла попросить соседку дать знать, когда я приду домой. Соврала, что я от нее прячусь, чтобы не отдавать долги или боюсь показаться на глаза после выходки на дне рождения. Баба Галя когда-то работала с Викиной матерью и хорошо знала их семью. Чертов Нижне-Волчанск… Теория трех рукопожатий отдыхает. Полевой агент баба Галя увидела в окно, как я приехала на большой дорогой машине, записала номер, произвела контроль в дверной глазок и позвонила Вике. Да еще подтвердила, что я вышла из дома с пачкой шоколадного молока в руках. Вот и все. И вновь передо мной возникла дилемма: говорить Глебу о своих догадках или не говорить? Если бы речь шла только обо мне, я бы, наверное, промолчала. В конце концов, покушение провалилось, а следующие два месяца я проведу на базе, куда у Вики доступа нет. В сентябре она уедет в другой город, начнет учиться, заведет новых друзей. Вокруг красавицы с голубыми глазами соберется толпа поклонников, кто-то из них займет место Андрея. Не думаю, что Вика способна вынашивать план мести годами, все-таки она не законченный психопат. Одноклассница попыталась меня убить на пике эмоций, когда боль застилала весь мир. А пик на то и пик, чтобы не длиться долго. Но был еще погибший водитель Костя… А у него была жена и, быть может, дети… Разве он не заслуживает возмездия? Молодой здоровый мужик умер только потому, что одна эгоистичная девочка впервые в своей жизни не получила того, чего хотела. Неразделенная любовь – штука не редкая, все через это прошли. Поплакала бы в подушку, сожгла совместные фотографии, поставила в профиле глубокомысленный статус о предательстве. И жила бы дальше. В конце концов, они едва познакомились, а не пуд соли вместе съели. Я твердо решила рассказать обо всем Глебу, как только буду уверена в своей правоте. Лучше бы наказать убийцу по закону, но в полицию с такими домыслами не пойдешь – где улики, где свидетели? Ах, вы с одноклассницей парня не поделили? Что ж ты сразу не сказала! Срочно вызываем Росгвардию, внимание, всем постам… Но Глебу Николаевичу суд не нужен, он сам себе суд. Провалявшись в койке еще с полчаса, я выбрала несколько апельсинов покрупней и отправилась в гости в соседнюю палату. Андрей лежал на точно такой же кушетке, у которой, оказывается, поднималась спинка, позволяя пациенту принимать полусидячее положение. Вокруг головы худощавого парня была намотана марлевая повязка, из уха торчал наушник гарнитуры. Судя по напряженному выражению лица и отрывочным фразам, он с кем-то говорил, одновременно просматривая на планшете кадры съемки с квадрокоптера. Вообще-то при сотрясении нельзя напрягать глаза, даже книжки читать не рекомендуется. Надо просто лежать и ждать, когда организм сам придет в норму. Но раз Андрей не послушал врачей, то мои рекомендации ему тем более по боку. Я подошла и без спросу заглянула в планшет – квадрокоптер пролетал надо большим промышленным ангаром, похожим опрокинутую бочку, до половины вкопанную в землю. Андрей попрощался с собеседником и недовольно спросил: – Чего надо? – Хочешь апельсин? – я подкинула и ловко поймала оранжевый шар у него перед самым носом. – Давай, – Андрей пододвинулся, освобождая край кушетки. Я скинула пластиковые шлепанцы, выданные вчера вместо кед, и устроилась на незанятом пятачке. В палате вкусно запахло цитрусовом маслом, на время заглушив запах лекарств. – Как самочувствие? – Не жалуюсь. – Тебе Вика не звонила? – Я принялась чистить апельсин, делая вид, что полностью поглощена процессом. Андрей посмотрел на меня, склонив обмотанную бинтами голову на бок. – Вика? Ну, звонила. И даже не один раз. – Говорил он неохотно, растягивая слова. Но я бы на его месте тоже не рвалась поддерживать тему: история, как ни крути, вышла некрасивая. – Что сказала? – Не знаю, я не отвечал. Наши отношения закончились, зачем что-то еще выяснять? Нервяка мне и на работе хватает. Пришлось симку сменить, замучался сбрасывать ее звонки и стирать сообщения. – Так добавил бы в черный список. – Я добавил, – Андрей досадливо поморщился от неприятных воспоминаний. – Но она начала звонить с других номеров. – Как думаешь… – я разломила апельсин, забрызгав простыню соком, и протянула ему половину. – Насколько сильно она на меня разозлилась? У вас все было очень серьезно? Андрей пожал плечами, отправляя в рот оранжевую дольку. – Откуда я знаю, я ж не телепат. Мы знакомы чуть больше недели. Ну, целовались, один раз сходили в ваше так называемое кино. Знаешь, что там крутили? Титаник. Вика ревела, будто перевернулся вагон с котятами. Хватит жрать, ты вообще-то мне апельсины принесла. – Я тебе еще почищу! – я промычала с набитым ртом. – Но ты ей кольцо на день рождения подарил! – Ну и что? Цена этому кольцу, не разорился. Не обручальное же. – Довольно уродливое, кстати. – Да иди ты, критик, – Андрей кинул в меня извлеченной из дольки косточкой. – Какое было, такое и купил. Улыбка его, как всегда по-мальчишески широкая и открытая, вызывала желание рассмеяться в ответ. Странно, к Глебу меня тянуло гораздо сильней, от любого случайного прикосновения тело словно прошибал электрический разряд. Но именно с Андреем я чувствовала себя на одной волне, как со старым знакомым. И дело не в возрасте, хотя Андрей был сильно моложе своего босса. Просто с Глебом Николаевичем нас разделяла громадная дистанция, о которой я не могла и не имела права забыть. – Слушай… Глеб сказал, что поддался слабости, когда велел привезти меня на базу. Что он имел в виду? Андрей явно замешкался с ответом, подобрал кусок кожуры и принялся его теребить.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!