Но спросила я другое: – Фил? А я правильно понимаю, что это первый… ну как назвать? Первый сезон Кэйворрейна? – Ну во-первых – не Фил. Я все же не смертный, Элеонора. Если тебе так уж хочется фамильярничать, то я любезно готов напомнить свое имя. Аэлар. А во-вторых… по поводу роли актуального правителя Неблагих. Да, на прошлый Самайн Жезл был отдан не ему. То есть его величество, разумеется, получил Жезл, но через вторые руки. – Это как? – Минувшей осенью лорд Кэйворрейн уже был коронован, но еще не вступил в права. – А… – протянула я, следуя за послом. Майское дерево почему-то приближалось очень медленно, хотя казалось таким близким… – Что-то вроде испытательного срока? Филидэль фыркнул в ответ на такое определение, но согласно кивнул: – Что-то вроде. Обычно коронация приходится на пик зимы или лета, но обстоятельства… Словом, сложилась нестандартная ситуация, а потому Оберон передавал Жезл бывшему Неблагому королю. Счастье, что такой существует… Впрочем, этот мир на удивление равновесен. – Как – бывшему? – удивилась я. – Разве так бывает? И вдруг вспомнила рассказ часовой фейки! – О, я же знаю! – сказала осененно. – Единственный выживший муж королевы Мэб, да? Как же его… Благой посмотрел на меня как-то косо. – Больше всего в этой ситуации меня изумляет иное, – сказал задумчиво. – Откуда тебе известны такие вещи? При Дворе кто-то настолько болтлив, что обсуждает внутренние дела со смертными?.. Впрочем, это неважно. Да, Жезл принял именно он. Погрузил мир в зиму и официально отрекся от каких-либо притязаний на трон. Кстати, очень радостно отрекся. Он осенью вернул себе силу и теперь вновь владеет своими прежними территориями и, кстати, их аналогом в смертном мире – вашей Ирландией. – Элвенрой! – вспомнила я. – Его зовут Элвенрой! Филидэль покачал головой. – Ты знаешь даже имя. Хотя, так ли это важно?.. – проговорил он будто бы сам себе. – Странностей прошлой осенью случилось много… И вот они продолжаются! Неблагой король, испив крови короля-оленя, целует свою пряху, м-да… Вот ни за что не поверю, что его изворотливой Благой светлости сейчас просто проговорить свои мысли вслух захотелось! Но мы послушаем. Почему бы не послушать, раз вещают? Вдруг пригодится. – И что с того? – аккуратно спросила я. – Видишь ли… – Филидэль вдруг возвел глаза к небу и вопросил у него: – Да почему же я?! Действительно, и почему?! Страдалец! Интересно, а остальные фейри действительно такие легковерные? Ну, то есть можно перед ними разыграть такое мини-представление и они станут внимать каждому слову сказочного дипломата? Или это он для меня плохо старается?! – Больше некому, – невинно подсказала я. – Так что же странного в этом поцелуе? Ну, кроме того, что случился он в таких обстоятельствах и у всех на виду. – То, что в этот момент король фейри должен целовать свою королеву, нынешнюю или будущую, – вздохнул дивный. – А поскольку королевой ты стать ну никак не можешь… О да! Вот это уж точно вне сомнений! – То выходит, что король Кэйворрейн признал тебя своей официальной фавориткой – перед самой приближенной свитой и представителями Благого Двора. Я бы даже поздравил тебя, о фиалка моей души… Но боюсь, что теперь тебя будут очень, очень не любить на Зимней территории. Тем более что преддверием поцелуя стало твое безумно эффектное появление перед началом охоты. Несколько оглушенная своим новым статусом, я даже притормозила. – Э-э-э… Какой фавориткой, Филидэль? Я же пряха… Мы же с ним не можем… ну… В общем, я никак не могу выполнять обязанности фаворитки! И НЕ ХОЧУ!!! – Поверь, остальные тоже это понимают. Особенно в свете того, что ценность твоей пряжи уже известна всему Двору. Как и ситуация с фоморами. Стало быть, все осознают, что вряд ли его величество вдруг сделает тебя фавориткой, а себе подберет новую пряху. Потому все… удивляются, скажем так. А еще, с некоторых пор публичное признание связи со смертными порицается. – С чего это? Вами такая смертная правила, между прочим! – И ты действительно считаешь, что лорды в восторге от этого факта? Но нет, моя милая Элла моветоном это считается уже давненько, и не исключено, что с посыла той же незабвенной королевы Мэб. Играться со смертными – сколько угодно, а вот заводить отношения, да еще и публично в них признаваться… Как бы тебе объяснить? Ну вот вы, смертные, изобрели механических кукол, правильно? В том числе, насколько мне известно, именно для… м-м-м… интимных утех. Вот то, что сделал Кэйр, – это все равно что завести себе такую, понимаешь? И притащить на важное мероприятие, уверяя, что в темноте, да издалека от человека не отличишь! В нашем случае от фейри. Правда в конце своей просветительской речи Филидэль почему-то решил подсластить пилюлю и поддержать меня морально: – Но ты можешь гордиться! Ты уникальна. Наверное, в моем взгляде отразилось что-то ну очень нехорошее, потому что Благой даже слегка от меня отшатнулся. За такую уникальность хотелось разбить кому-нибудь морду. То ли Кэйру за то, что так поступил. То ли Филидэлю, как олицетворению общественного мнения. То ли откопать Мэб и сотворить что-то нехорошее с телом. Так как ладно она фейри кошмарила столько столетий, но людям-то за что так подгадила?! – Гордиться? – тихо переспросила я. – Понятно. Я непременно попробую. Буду очень стараться. Даже получилось ровно произнести и не сорваться на злобное шипение. Ай, молодца! Вскинутая бровь и искреннее изумление в серых глазах. Но искреннее ли? Может, он попросту врет, чтобы я согласилась переметнуться к Благому Двору? Конечно, фейри врать не могут, но ведь он не утверждает, а высказывает предположение… Хотя все сходится. Знала бы, что Кэйр меня поцелует, – уделила бы куда меньше внимания своей амазонке… А так вышло, что сперва дала всем понюхать яду, а потом еще и заставила его выпить. Однако то, что я задумала, мне однозначно удалось. Королевскую свиту я потрясла однозначно, раз уж они меня даже не сразу узнали! Правильно сшитое платье и нестандартная прическа могут из человечки сотворить фею! Внешне, по крайней мере. Причем фею, которая куда красивее настоящих! А значит… Значит, мне остается догнать себя до феи внутренне. Апгрейд такой. Потому что плевать мне на всех Неблагих, вместе взятых, но Кэйр не должен считать меня всего лишь игрушкой. Не знаю как этого добиться – но я добьюсь! В голове мелькали разнообразные сладкие картинки собственной независимости. Притом взаимоисключающие, разумеется. В одних я добивалась свободы и раньше срока вся такая гордая уходила обратно в человеческий мир. И Кэйр совместно со всеми придворными задумчиво глядел мне вслед, медленно осознавая, какого прекрасного человека прохлопали… ушами. В других образах я, напротив, становилась известной портнихой в мире фейри. И у меня записи на годы вперед, и я придирчиво выбираю клиентов! Ко мне обращаются за советами! Ко мне… – Элла? Мы опять придем последними, – мягко окликнул размечтавшуюся меня посол, как раз на этапе, когда лорд Тионг пытается записаться, чтобы пошить себе костюмчик к очередной Дикой Охоте, а я пять минут копаюсь в записях, а в итоге злорадно ему сообщаю, что мест нет! – Тогда давай поторопимся, – кивнула я и вздернула подбородок. Короли уже подошли к Майскому дереву. И один из них, тот, что был в темных одеждах, обернулся, словно разыскивая взглядом… меня? «Будь со мной рядом», – сказал он. И сейчас неважно – что имел в виду. Сейчас… Я смотрела на мужчину, которого полюбила, и сердце горело – то ли от любви, то ли от обиды… то ли от всего этого разом. Сейчас я не могла представить его на кухне уютного человеческого домика. Даже помечтать об этом казалось слишком глупым. Наивным. Его первый Бельтайн явно оказался удачным. Передо мной стоял истинный король – не просто величественный и безмерно прекрасный. Пережив сегодняшнюю охоту – в первых рядах, наравне с высшими лордами фейри! – я изменилась и сама. Я поняла и увидела, что король Неблагого Двора – это не просто статус, роль или должность. Прежде всего – это сила. Сила Зимы, сила Тьмы. Кэйворрейн Сумрачный Плетущий – одна из двух сил, которые держат мир. И разве может она хоть как-то, хоть малой частью принадлежать простой человечке?.. Но кровь оленя до сих пор горела у меня на губах. Кровь жертвы Бельтайна – наравне с поцелуем того, кто эту жертву принес. Как бы там ни было – но целовал он МЕНЯ. * * * Оберон и Кэйворрейн стояли под чудесным деревом вдвоем – в двух шагах от него и в шаге друг от друга. В полной тишине. Свиты окружили их, точнее – Великую Яблоню, бывшую центром этого круга, радиусом не меньше трех десятков метров. А делился круг так же, как у костра: половина в светлых одеждах, половина – в темных. Перед строем Благих, словно березка, трепещущая платьем-листвой на ветру, замерла их королева. И только разглядывая ее, я осознала, что и сама стою не в круге свиты… Так же, как Титания, – чуть впереди своей стороны. Твою же!.. Даже и не поняла, как это вышло! Филидэль вроде бы все время торчал рядом… Но поздно метаться. Видимо, так и должно быть. И я уставилась на королей. Может, и зря, потому что сознание опять слегка помутилось, и Жезл, который держал Кэйр, заискрился прямо перед глазами. Он отбрасывал голубовато-снежные блики на его пальцы. И был не кривой вовсе, а вычурно изогнутый. Не заиндевевший, а покрытый вязью удивительных узоров, и я смутно подумала, что такой орнамент не повторить, не сплести, не вышить… Не знаю, кто и когда делал Жезл, но точно не люди и вряд ли даже фейри. Наверное, боги? Пальцы Оберона, сомкнулись с пальцами Кэйворрейна, и с Жезла словно начал стекать иней, открывая черную кору, мгновенно покрывающуюся теми же узорами, только зелеными. Зазвучал мощным горном голос Неблагого короля, но теперь я почему-то понимала отдельные слова. Видимо, самые простые, самые вечные: – …зима… огонь… холод… тьма… прими… владей… сезон… А когда он смолк, заговорил Благой король: – …принимаю… владею… лето… огонь… свет… сезон…