Глава тринадцатая Лучший в мире Арно Зло – понятие размытое, в чистом виде чаще всего отсутствующее. Во всяком случае, в человеческом мире. Чаще в принципе добрые люди совершают в принципе верные, нравственно и логически обоснованные поступки, постфактум оборачивающиеся жутким и тупиковым злом, которое они собирают вместе, как тысячи слабых рабов воздвигают могучую, в небо уходящую пирамиду. Зло – это скорее сумма многих мелких трусостей, уклончивости, самообмана и жажды комфорта, чем что-то действительно роковое и демоническое. Из дневника невернувшегося шныра Великолепный Арно. Прекрасный Арно. Лучший в мире Арно. Это все о нем. Чей костюм сшит итальянским портным Черуччи, который отказал однажды самой английской королеве? Чьей открытой спортивной машине завидуют Кеша и Паша Тилли? Они и сами не пешком ходят, но в России такая машина, как у Арно, одна, а всего в мире их четыре. А голубая, мрамором отделанная вилла с изящными тонкими колоннами? Коттедж – это для скучных, заевшихся боссов вроде папаши Тилля. Им бы только забор повыше и личный лифт. Пошло это, господа! Пошло и скучно! Вилла Арно вообще не имеет забора. Расположенная на крошечном островке, она выступает прямо из вод озера, и ведет к ней легкий, под водой спрятанный мост, возникающий, когда этого пожелает хозяин. Увы, Арно редко приходится там бывать. Обстоятельства требуют постоянно находиться рядом с Гаем. А что делать? Не от Гая ли псиос, который тот дает порой без счета, особенно в минуты, когда, наказанный своим эльбеусом за какой-нибудь промах, лежит полумертвый и слабый, а Арно единственный, кто накроет его пледом или отпоит горячим чаем? В эти минуты Арно Гаю как мать, и никто в трех фортах этого не знает. А если бы узнали – еще до вечера Арно отправился бы на корм гиелам. Гай не любит выглядеть слабым. А вообще странно, что Гай, столько имея, живет так скромно. В его комнатке-кабинете Арно постыдился бы поселить даже строительных рабочих. А ведь в этой комнатке вершатся судьбы трех фортов! Сейчас Арно стоял перед дверью комнатки и протягивал руку, собираясь постучать. В последний момент предпочел еще минутку подумать. Арно боялся ошибиться и вызвать гнев своего непредсказуемого шефа. Порой Гай открывал даже после царапанья ногтем, а в другой раз приходилось долго барабанить, чтобы он услышал. Вот и сейчас Арно вначале поскреб дверь, немного выждал и, не услышав ответа, хотел постучать сильнее, но тут дверь распахнулась и на пороге возник Гай, обрюзгший и мятый. – Я знаю, что сейчас четыре утра. Но произошло нечто чрезвычайное! – торопливо сказал Арно, глядя не на лицо Гая, а на его руки с синеватыми ногтями. Слово «побеспокоить» Арно произносит, чтобы не говорить слова «разбудить». Арно всегда тщательно подбирает слова. Он не уверен, что Гай когда-либо спит. Нередко у секретаря возникает ощущение, что для отдыха Гай садится на пол, сдувается и опадает, как выброшенная на берег медуза. – Наблюдатель из Подземья вышел на связь. ШНыры взорвали хранилище, – торопливо продолжал Арно. – А камень, запирающий вход? – перебил Гай. – Расколот на несколько частей. Лицо Гая мгновенно расправилось, точно осевшую резиновую куклу поддули воздухом. – Быстро туда! Пройдем через дверь! Ближайшая дверь была в кабинете Гая. Нарисована на стене лично хозяином кабинета. Была она низка и полукругла, точно из толстых, тесно прилаженных досок. Вызванным арбалетчикам, которых Гай послал первыми, пришлось пригибаться, когда, вставив в глаза прыгун, они вшагивали в нее. Гай и Арно ждали, пока они вернутся и доложат, что шныровских ловушек нет. Гай нетерпеливо поигрывал кабаном на цепочке. Конечно, кабан уникум надежный, но залипнуть в стене можно и с ним. – А слизь рогрика? Наблюдатель видел ее снаружи? – внезапно спросил Гай. – Слизи много и внутри, и снаружи. – Ты точно знаешь? – Да. Рогрик пострадал при взрыве. Наблюдатель сказал, что перемазался еще до того, как заглянул в хранилище. Гай с облегчением выдохнул. Взрыв закладки в эльбнике был самым опасным местом его плана. – Если наблюдатель перемазался, ему остались считаные часы. Кого ты посылал? – спросил он. Лицо у Арно стало озабоченным: – Одного бывшего шныра с даром ускорения. – Дениса?.. – Вы его помните? Да. Нужно было сбегать быстро, вот я и прикинул, что Денис подойдет для этого больше остальных, – Арно тревожно всматривался в лицо Гая. Тот махнул рукой: – Жаль, конечно, что мы забыли его предупредить про слизь. Дар парня был нам полезен, но в последние месяцы он был уже не тот… Сильно сдал, начинал терять контроль над даром. – Гай на миг закрыл глаза, сливаясь со своим эльбеусом. В этот краткий миг он обозрел всю жизнь Дениса. – Да, такая вот судьба… Прилетает к тебе золотая пчелка – и в твоей жизни все меняется. Ты оказываешься в ШНыре, учишься держаться в седле, нырять. У тебя больное сердце, ты борешься со своей слабостью, стараешься. Но однажды ошибаешься – и все… Разве это честно, Арно? Ведь он допустил всего одну ошибку! Возможно даже, это была минутная слабость. Почему нельзя все переиграть и получить второй шанс? Ведь повторно Денис закладку бы уже не взял? – Вряд ли. Все мы порой допускаем ошибки, – осторожно отозвался секретарь. – Ну кроме тебя, Арно, не так ли? Ты ведь никогда не допускаешь ошибок? – спросил Гай. Арно скромно опустил глазки: – Я стараюсь, но порой ошибаюсь и я. – Ты ведь доволен своей жизнью, верно? Все эти костюмчики, машины… Ощутив в голосе Гая первошныровское презрение к богатству и налаженному быту, Арно постарался не поднимать глаз, чтобы Гай не считал его мыслей. Можно подумать, смысл жизни в том, чтобы спать на бетонном полу под клетками с гиелами. Если на то пошло, Арно был доволен далеко не всем. Попросить бы у Гая хотя бы два выходных в неделю. Или даже пусть один, но регулярно. А то все у тебя как будто есть, а вот радоваться жизни некогда. – А я вот хотел бы повернуть время вспять! – сказал Гай. – Хотел бы опять оказаться в ШНыре и пойти в нырок, обхватив руками шею пега. Я помчался бы сразу за Вторую гряду, не жалея пега… Нахлестывал бы его, пока хлыст не сломал! Да, мне было бы горячо, было бы больно! Но разве тогда я понимал, что такое боль? Из двери вышел высокий арбалетчик и слегка кивнул, показывая, что путь свободен. Гай сразу шагнул в дверь. За ним с некоторой тревогой последовал Арно. Полминуты спустя они уже стояли в переходе у кофейного автомата, рядом с которым не так давно лежала в нише Штопочка. Сейчас здесь стоял один из арбалетчиков Гая. – Фонари есть? Мне не надо. Вам, – отрывисто произнес Гай и шагнул в расступившуюся стену. Арно и арбалетчики едва успевали за ним. Один из телохранителей бежал впереди. Фонарь был прикреплен у него к арбалету, и когда он высвечивал какое-то пространство коридора, он его одновременно выцеливал. Изредка Гай останавливался и к чему-то прислушивался. Когда его белое напряженное лицо с набухшими веками поворачивалось к Арно, тому становилось не по себе. Гай искал дорогу с закрытыми глазами! Когда они вышли к каменному колодцу, Гай лег на живот и свесил над ним голову: – Самый быстрый переход из Среднего подземья в Верхнее. И одновременно самая короткая дорога к другим эльбникам! Подползи ко мне, Арно! Чистюле секретарю непросто было заставить себя лечь в грязь, однако пришлось. Ощущая, как пол тоннеля становится чище, а сам он грязнее, Арно подполз к Гаю. Бездонный провал дышал сыростью и гнилью. – Он идет сюда, Арно! Положи руку на стенку, ты почувствуешь! Арно пугливо повиновался. Ладонь уловила дрожь. В мгновения, когда дрожь усиливалась, усиливалась и волна вони. Что-то двигалась снизу, вытесняя из колодца застоявшийся воздух. Арбалетчики направили в колодец фонари. Оба нервничали. – Не вздумайте стрелять! – предупредил Гай. – Рогрику нужны не вы. Вначале он навестит все эльбники и присоединит к себе всех эльбов, затем направится к ШНыру. Там, где закончатся ходы, он выползет на поверхность. Закладка будет причинять ему боль. Он потеряет чутье, ослепнет, и нам придется его направлять. – Рогрика? – недоверчиво спросил Арно. – Границу он сможет пробить лишь там, где она незащищеннее всего! Это место мы и должны ему показать. Голос Гая подрагивал. Арно вначале подумал, что Гай, как и он, боится, но внезапно понял, что это был не страх, а нетерпение. Гая раздражало, что рогрик медлит в колодце. – Рядом со ШНыром много таких мест! Граница истончилась от повторяющихся нырков, – сказал Арно. – Да, но она затягивается, как заживают мелкие ранки. Наверняка пробить ее можно лишь там, где Митяй Желтоглазый однажды нырнул с очень сильной закладкой, унося ее назад на двушку! Луч фонаря скользнул через Арно, и на стенке колодца он увидел свою собственную тень. – Закладку?! Назад на двушку?! – не поверил Арно. – Митяй посчитал ее настолько преждевременной, что вырвал ее из рук у того, кто ее принес, и немедленно нырнул с ней на двушку. Тут же нырнул, на уставшем пеге, едва не угробив его при этом. И там, где он нырнул, граница мира не просто истончена. Она как заплата на шаре, как свежая рана. Там рогрик ее пробьет! Из колодца поднялся поток душного воздуха, пошевеливший Арно волосы. Гай опять заволновался. То трогал рукой вздрагивающее лицо, то отодвигался от колодца, то начинал странно гнуться. Толком не зная, что им делать, телохранители смотрели то на Гая, то на Арно. – И где это место? Где Митяй нырнул? – спросил Арно, пытаясь определить, что творится с Гаем. Гай неопределенно шевельнул руками, незаметно для себя нарушив угол, на который может отводиться кисть нормального человека. Потом медленно, точно борясь с собой, ответил: – Где-то в районе сегодняшнего Копытово. Я не видел, где он вошел в землю. Только – как Митяй вскочил в седло. Этой точки, думаю, вообще никто не видел, кроме самого Митяя, его пега и еще одного существа. – Что теперь толку! Слишком много времени прошло. Никого из них нет в живых, – отозвался Арно. – Это ты так думаешь. Больше ничего добавить Гай не успел. Один из телохранителей направил прикрепленный к его арбалету фонарь в колодец. Арно увидел что-то белое. Услышал гул и дробный звук. По колодцу поднималось что-то, что секретарь принял за серую пену. Но это была не пена, а камни и пласты глины, которые голова рогрика, поднимаясь, срывала со стенок колодца. Падать обломкам было некуда. Рогрик занимал весь колодец, и вот они вертелись, как в камнедробилке. Все это сопровождалось жуткими образами-картинками, которые могли родиться только в недрах болота. – Уходим! – крикнул арбалетчик. Сдирая ладони о камни, Арно стал отползать, но случайно взглянул на Гая, на которого как раз падал луч света. Гай, поначалу отпрянувший от колодца вместе с остальными, теперь, нагнувшись, неотрывно смотрел вниз. Руки его были полусогнуты, кулаки сжаты. Секретарь окликнул его. Гай слепо вскинул лицо, сгибом руки закрываясь от света. – Не сейчас! – сказал он и шагнул к колодцу. Звериным чутьем поняв, зачем он это сделал, Арно отчаянно прыгнул и с ним вместе покатился по земле, зовя на помощь арбалетчиков. Это был звездный час великолепного Арно. В отчаянном желании не дать Гаю погибнуть он поднялся над собственным страхом. Гай с рычанием отшвырнул его, но секретарь вцепился ему в ногу. Гай начал отдирать его, но бросил и, волоча Арно за собой, побрел к колодцу.