– Может, пруд им помог? – спросила Рина, хотя понимала, что это глупо. Пруд слишком мелкий, да и нырок – он же не в воду происходит, а сквозь незримую границу мира. – Все может быть, – отозвалась Кавалерия. – Я помню этот пруд. Как-то зимой пролетала мимо, и меня удивило, что он не замерз, хотя воды там как в большой луже. Но тогда я подумала, что, может, где-то рядом горячая труба. А теперь почти уверена, что пруд – это та самая точка перехода, где Митяй когда-то нырял обратно с закладкой и истончил границу мира. Точку эту ищут ведьмари, чтобы подвести туда рогрика! – А Гай уже знает? Кавалерия помедлила с ответом: – Боюсь, может догадаться. Особенно если кто-то из его берсерков тоже видел нырок Афанасия. Как только будет ясно, что Гай напал на след, мы всем ШНыром немедленно выдвинемся туда и займем недостроенный корпус завода. Рина знала, что ШНыр, даже если выбьют их всех до последнего человека, не выдержит столкновения с тремя фортами. Сколько у ШНыра хороших бойцов? Макс, Ул, Родион… Ну Сашка, возможно. Меркурия с ними больше нет. А сила новой закладки на тот район не распространяется. – А что будет, если… – осторожно начала Рина. Кавалерия сунула руку под потник Цезарю и ослабила подпругу. – Скоро узнаем, – ответила она кратко. Когда Рина ушла, Кавалерия вернулась к пегам. На одном из них она увидела седло, которое любил Меркурий. Она подошла и ладонью погладила его потрескавшуюся, во многих местах сшитую кожу. – Ну вот. А ты беспокоился, что через год-другой его и в ремонт не возьмут. Переживают нас вещи, – сказала она горько. Глава двадцать вторая Три анархиста В последнее время я все чаще представляю себе человека в виде простой дроби: числитель – то, что он есть по факту. А знаменатель – то, чем он мог бы быть в идеале. И если смотреть под этим углом, какой-нибудь бомж, быть может, лучше меня во много раз. Потому что он пять первых, а я одна пятая. Из дневника невернувшегося шныра Долбушин все пытался нашарить в себе ответ, какую закладку он втянул из того старого, забытого в ящике стола камня. В чем заключался ее дар? Ведь закладок без дара не бывает – почему же он никак не ощущал его в себе? Много раз он держал в руках ставший бесполезным камень. Ощупывал его, забирался пальцами в углубления, даже касался его щекой, надеясь, что кожа щеки более чуткая, чем кожа рук. «Может, это какой-нибудь дар, для которого нужны особые условия? Ну, например, строить лодки из бамбука или растапливать снег? И раз тут нет ни снега, ни бамбука, то я о нем и не знаю!» – соображал Долбушин. Заключив союз с Тришем, Королем Мусора и Ершом, Долбушин совершил самую неосторожную сделку в своей жизни. Союзники они были надежные, да только очень уж беспокойные. В первую же ночь Триш, Король Мусора и Ерш совершили вылазку в город. Из вылазки Триш вернулся с длинной ссадиной на лбу, а Ерш с Королем Мусора выглядели так, словно их только что вытащили из камнедробилки. – Могли бы, хозяин, хоть «спасибо» сказать! Мы вам, между прочим, жизнь спасли! – заявил Триш Долбушину, осматривая куклу и проверяя, цела ли она. Кукла недовольно хлопнула Триша мягкой ладошкой по щеке: – Не болтай! Альберт Федорович человек деловой! Ему нужны факты, и только факты! И никаких лишних подробностей! – Как же можно без подробностей? Вся соль именно в них! Что такое любой роман, сведенный до голой сути? «Жили-были, поженились и померли»! Тоска зеленая, а не роман! Нет, я люблю читать, из каких кроваток они ели, в каких чашечках спали – и всякую такую галиматью! Это меня внутренне отупляет! – возмутился Триш. Долбушин, видя, что он не отстанет, разрешил Тришу рассказывать подробно. – Помните, вскоре после нас у вас был Тлен? – Принес бумаги. – Угу. А на обратном пути из здорового любопытства поставил жучок! – наябедничал Триш. – Что?! – не поверил Долбушин. – Он бы не осмелился! Пока я жив… Триш сладко улыбнулся: – Очень хорошее добавление! Мы тоже подумали именно об этом. И вот когда Тлен сел в лифт, оказалось, что в кабинке он не одинок. Там уже были мы. Кукла, слушая хозяина, нетерпеливо запустила себе ручки в бороду, украшенную ленточками и сплетенную в косички вместе с длинными боковыми волосами. – Можно дальше я? – запищала она. – Мы стали расспрашивать Тлена про жучок, но он хитрил. Тогда мы с хозяином вышли из лифта и оставили его вместе с Ершом и красным шерстяным носком громадного размера. Ерш смущенно закашлялся: – Его зовут Красный Шерстик. Это самый психованный носок из моей коллекции. Короче, Тлен раскололся. Жучок он поставил по приказу… Музыка играет туш! торжественная пауза! Ну-ну-ну, ваши кандидаты… нет кандидатов?.. думаете, Тилля? Нет – АРНО! – Арно? – недоверчиво переспросил Долбушин. – Да! Я в шоке, дорогая редакция!.. Я хорошо представляю себе, что за фрукт Арно. Имел с ним как-то дело. Он на левой ноге носит короткий женский носочек «Шугуан», а на правой – «Монтекс-престиж-ультра» с силиконовой вставкой! Ну что тут можно сказать? Этим все сказано! – наябедничал Ерш. – Арно любит быть в курсе всего, – сказал Долбушин. Триш с Ершом переглянулись. – Арно хочет под шумок, пока все заняты с рогриком, убрать вас. А когда финансовый форт останется без главы, Арно надеется стать его новым главой. Гай, я думаю, отнесется к этому философски. Выживает сильнейший, после чего этот сильнейший подчиняется Гаю – вот главный принцип повелителя всех фортов… Ну и Тлен, конечно, поспешил переметнуться. Долбушин встал. Он не был напуган. Странное равнодушие охватило его. – И кто должен был меня убить? – спросил он. Триш хихикнул. – Специально обученные люди, сидевшие в микроавтобусе. Мы нашли этот автобус, и Король Мусора отправился показывать им гнутый столбик от дорожного знака, похожий на цветочек. На этот столбик был надет носок! – Ивановский чулкопром! – сказал Ерш. – Да, Ивановский чулкопром! Им надо было просто полюбоваться цветочком, понюхать носочек и сказать «Ух ты!». Король ушел бы счастливым! Он безобиден как дитя. Но эти пошляки пустили в ход магию, арбалеты и всякую прочую гадость. Попали по носку топором. Тут Король, конечно, обиделся, и Ерш обиделся за носок, и я вынужден был вмешаться… Чтобы всех примирить, разумеется! – Схватка была жаркой? – спросил Долбушин. Триш оценивающе шевельнул пальцами свободной от куклы руки: – Бывали дела и пожарче! Арно обхитрил сам себя. Нанял слишком много берсерков и боевых ведьм. Будь их вдвое меньше, ваши покорные слуги не беседовали бы сейчас с вами. По счастью, их дары противоречили друг другу. Одна из ведьм метала молнии, а другая – газовые шары. Хорошенькое сочетание в тесном автобусе, не правда ли? Ну и я, конечно, немного усилил вероятность того, что молния и газовый шар встретятся… Хотя мы рисковали… сильно рисковали… и все для вас… Заметив хитрые взгляды, которыми обменялись Триш и Ерш, Долбушин понял, куда клонится дело: – Благодарю! Надеюсь, вы не откажетесь от маленького подарка? – От маленького откажемся! Мой хозяин сражался как лев! Маленький подарок его обидит! – переполошилась кукла. Триш, которого кукла назвала львом, покраснел и начал ее стыдить: – Ну какой я лев? Что такое ты говоришь?! – Тигр! Гепард! Барс! Никаких маленьких подарков! Или значительный подарок, или мы отказываемся от всякой награды! Пусть восторжествует махровая неблагодарность! Кукла горячилась, настаивала, махала ручками и суетилась до тех пор, пока оглушенный ее воплями Долбушин, расплачиваясь псиосом из запасов своего форта, не заплатил втрое больше, чем планировал. – Ну вот! – сказал Триш. – Теперь, когда со всей этой прозой жизни покончено, мы хотим поговорить с вами серьезно! Подчеркивая степень своей серьезности, он снял с руки куклу и сел на стул. Рядом с ним на стул столь же примерно уселся Ерш. – О чем? – спросил Долбушин. – О рогрике! – сказал Триш. – Не то чтобы мы были гуманисты – но мы слишком хорошо знаем эльбов, чтобы впускать их в наш мир. А растворенные? Засадил я как-то в одного четыре болта – а он все идет ко мне и смеется! А глаза у него белые! Сдается мне, если эльбы прорвутся, каждый второй растворенным станет. Может, и мы с Ершом… кто его знает, как все повернется… – А выход какой? Псиос конечен, а нового они не дают, – Долбушин внимательно посмотрел Тришу на лоб. Ему важно было понять, в каких границах можно ему доверять. Да, Триш союзник – но насколько? Триш ухмыльнулся: – Это-то понятно. Нет, псиосу мы не враги! Да только есть у нас мыслишка, как и с эльбами договориться, и рогрика назад завернуть. Долбушин ждал. Триш покосился на свою куклу, явно жалея, что она не на руке и говорить придется ему. Ерш же сидел как солдатик и только хлопал глазами, изучая носки главы финансового форта. Надежда на него была плохая. – Вам надо встретиться с Кавалерией и убедить ее расколоть шныровскую закладку! – произнес Триш. Долбушин опять быстро взглянул на лоб Триша. Потом на Ерша. Но того, похоже, волновали только носки.