— Сложно сказать, Дел. Ты потеряла сознание, ударилась головой… Последние дни были очень тяжелые. Тебе нужно отдохнуть. Нужно, наверно… Только дело не в этом. Как бы там ни было, но врал Тавиш плохо, слишком заметно. Он что-то знал… Было неспокойно и даже немного страшно. — Рон принес меня? — Да, Рон. Что-то такое в его лице… не понять. — Таш, что случилось? Я же вижу… Но я не понимаю ничего. Он покачал головой, очень серьезно. — Сложно сказать. Дел, дай мне немного времени разобраться. Хорошо? Не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Мне нужно понять самому, я даже не знаю, что тебе сейчас сказать… Чуть позже приходил Рон с пирожками. С разбитой губой и синяком на пол лица. Так необычно притихший и даже слегка виноватый. Осторожно поглядывающий на Тавиша. Поставил пирожки рядом, хотел было присесть, но не присел. — Как ты, Дел? — спросил он. — Кто это тебя так? — в ответ удивилась она. — Да просто тренировался, — он отмахнулся. — Готовлюсь к турниру. Зазевался и пропустил удар. А ты? Как себя чувствуешь? — Нормально. Ты принес меня сюда? Может быть, хоть ты расскажешь, что со мной случилось? — попросила она. Рон подобрался, глянул на Тавиша снова. — Ты упала с лестницы, — уверенно и твердо сказал он. — Ударилась головой. Думаю, все эти поездки и новые впечатления сильно утомили тебя, нужно отдохнуть. — Ты что-то сделал с моими воспоминаниями? Интуиция? Эта мысль пришла внезапно, и так же внезапно все сошлось. Она плохо помнила вчерашний день, и то, что было раньше — тоже не слишком отчетливо… местами… голова гудела… Роналд — Бреннан, он вполне мог сделать такое. Сама испугалась этого предположения. И совершенно очевидно испугался Рон. Вздрогнул. Обернулся на Тавиша. Если он скажет «нет» — она не поверит. — Ты дала согласие сама, — сказал Рон, словно оправдываясь. — Письменное. — Сама? Для чего? Значит правда. Он вздохнул, огляделся, взял табуретку и, все же, сел рядом. — Было кое-что в твоей жизни, что стоит забыть. Что мешало бы тебе жить дальше. Ты должна стать моей женой, Адель. Это решение уже принято. И не мной, меня точно так же поставили перед фактом, ты знаешь. Но ты мне очень нравишься, и я искренне надеюсь, что у нас все получится, что я буду хорошим мужем для тебя, а ты для меня… — он снова вздохнул. — Дел, ты должна понять правильно, но, поскольку эту работу выполнял я, то часть твоей памяти оказалась для меня открыта. Надеюсь, я стал лучше понимать тебя, да и не только тебя. На многое взглянул другими глазами. Я знаю, что тебе предлагали отказаться и уехать. Тавиш предлагал увести тебя, подальше от всего. Отменить свадьбу. Ты отказалась. Хочется верить, что ты все же не слишком плохо ко мне относишься, и все еще может сложиться благополучно. У нас с тобой все получится. Если бы ненавидела меня, ты бы уехала. Тавиш молчал. Он стоял у стены, сложив на груди руки, и молчал. С каменным лицом. Адель не могла понять, что он думает. — Рон, скажи мне, это было мое личное решение? Все забыть? Он долго не отвечал, словно сомневаясь. — Твоего дяди, — сказал наконец. И, чуть помедлив, — Но я тебе этого не говорил. Поднялся на ноги. — Дел, правда не принесет тебе счастья, — сказал он уже в дверях. — И никому не принесет. Так будет лучше. Я очень старался сделать все осторожно и не навредить. Стоит закрыть глаза, и память услужливо рисует ее в объятьях Роналда. У его бокала сломалась ножка, он порезал руку, не сильно, но крови много. Она пытается перевязать… — Больно, да? — спрашивает она. Он мотает головой. — Ничего страшного… я же дракон… Слегка ошарашен такой заботой, так мило. И она тоже смущается. — Я испугалась… — говорит тихо. — Я немного боюсь крови. Начинаю паниковать. — Да все хорошо, — говорит он. — Мне даже понравилось. Совсем как моя нянька в детстве. Я даже готов что-нибудь воткнуть во вторую руку, если ты еще раз погладишь и подуешь. Он смеется, конечно. — Не надо, — шепотом говорит Адель. И осторожно гладит его по плечу. Он обнимает ее здоровой рукой, прижимает к себе. И она в ответ прижимается щекой к его груди. Крепко. Зажмурив глаза. По всему телу проходит дрожь. Потом он целует ее, нежно и страстно. Ей даже кажется, она влюблена. Он расстегивает ее платье. Несет в постель. Потом… Потом помнит плохо, она так волновалась… Он обнимал ее, он был так осторожен, так нежен с ней… нет, воспоминания ускользали… Адель хорошо помнит другое, как они лежат вместе… свечи догорели, близится рассвет. Она положила голову Рону на плечо, осторожно поглаживает ладошкой его грудь. Тепло и хорошо. — Мы скоро поженимся, — говорит он. — И всегда будем вместе. — Я так люблю тебя, — говорит она… Но вдруг, на мгновение, кажется, это не ее голос. Стоит открыть глаза… Тавиш хмуро смотрит на нее. — Я ничего не понимаю, Таш, — говорит Адель. — Что было, а чего не было на самом деле. Тавиш покачал головой. — Думаю, ты все вспомнишь со временем. Если даже сейчас ты способна понять, что с тобой произошло, то значит, остались ниточки. — Скажи, а это не ты его так? Приложил в челюсть? — Не я, — Тавиш едва заметно улыбнулся. — Хотя, наверно, стоило бы и мне. Это Йоан. Йоан. Брат Рона. Почти брат. Йоан Харалт, бастард… Что-то дрогнуло в ней от этого имени, но… Нет, ничего. Только непонятная неловкость. Давно, еще в самом начале, Йоан, кажется, нарвал для нее цветов, огромный букет таволги… Адель почти ненавидела его за этого, не могла понять, что с этим веником делать. Йоан… Еще он пел песни у костра. Неприличные. Исбел так краснела… А еще… Тавиш внимательно смотрел на нее. Словно чего-то ждал. — Я тоже не очень-то понимаю, — сказал он. — Все это так странно, Дел. И еще более странно, что Рон сам пришел, и сам во всем признался. Я даже почти поверил в его искренность. Все это он, конечно, придумал не сам. Дядя умудрился изрядно прижать его драконий хвост. Не знаю, чем там дядя шантажирует, но Рон боится дернуться лишний раз. И, тем не менее, признался. Конечно, он и половины правды не сказал, но… — Теперь он знает обо мне все, да? — Пожалуй. Твои воспоминания произвели впечатление на него. Дел, может быть нам действительно стоит уехать? Я найду способ…