— Это и есть ожоги? И много их у нее? — Тринадцать. На руках, ногах. На черепе. — Мирз возвращался к своему обычному состоянию. Не знаю, что больше восстанавливало его равновесие — похвала или профессиональный разговор. — Все места, где кости находятся неглубоко под кожей. Я нашел следы ожогов на отслоившемся эпидермисе в местах, где кости расположены глубоко: в паху и на мышцах ног. Похоже, их наносили хаотично. — Это точно результат ожогов? — Судя по виду, дело именно так и обстояло, но окончательно убедиться в этом можно было, только изучив срез под микроскопом. Я видел следы проб — значит, Мирз сделал и это. — Я обнаружил микротрещины. И надкостница повреждена. С учетом потемнения поверхности я не вижу иных вариантов. — Вы до сих пор считаете, что это проделано с помощью паяльника? — Или чем-то похожим, я уверен. — Он говорил о хорошо знакомых вещах, поэтому уверенность вернулась к нему. — Сначала я подумал о горящей сигарете. Но она недостаточно горяча для подобных повреждений. Для того чтобы жар достиг кости, ее пришлось бы удерживать на месте некоторое время, а это привело бы к более заметным повреждениям кожи. Ее прожгло бы насквозь, тогда как здесь налицо лишь локальное обугливание эпидермиса и нижних слоев кожи над костью. Что-то тут не сходилось. Я не мог представить температурного воздействия, способного повредить кость, не нанося при этом серьезного ущерба наружным тканям. — Насколько локальное? — Примерно того же размера, что и ожоги на костях. — Снисходительная улыбка вновь играла на его губах. — Именно поэтому я считаю, что использовалось нечто, способное создавать высокую температуру на очень ограниченной поверхности. Например, паяльник. Меня это пока не убеждало, но, в конце концов, это была экспертиза Мирза, а не моя. Я положил кость на место. — А у второй жертвы все так же? Мирз протянул руку и подвинул положенную мной кость на пару миллиметров. Он ответил не сразу, и, посмотрев на него, я увидел, что щеки его пылают. — Я… не знаю точно. Думаю, да. — Не знаете точно? — удивился я. — Ну знаю, но… Я хочу сказать… пока не точно. — Мирз кашлянул. — Я потому вас и позвал. — Ну хорошо, я могу высказать свое мнение, если это вам поможет, — пробормотал я, так ничего и не понимая. Я не видел причины, по которой он стеснялся своей просьбы — если, конечно, ему нужно было именно это. Нет ничего зазорного в том, чтобы спросить мнения коллег, если сам в чем-то сомневаешься. Я не раз просил о таком, особенно на заре карьеры, когда мне недоставало опыта. Мирз неловко переминался с ноги на ногу. Подумав, он чуть поправил на столе положение фаланги пальца. — Э… ну это не… То есть я не… Он немного отодвинул плавающее ребро, без чего вполне можно было обойтись. Потом принялся делать то же самое с противоположным ребром. Я положил руку ему на плечо, останавливая: — Почему вы не покажете мне, в чем проблема? Мирз кивнул, продолжая краснеть. — Да. Да, ладно. Следом за ним я вышел в коридор, на ходу стянув и бросив в контейнер использованные перчатки. Миновав несколько дверей, он отворил очередную — одной из смотровых побольше. Свет там не горел. Мирз щелкнул выключателем, и под потолком зажужжали люминесцентные трубки. От яркого света я зажмурился, а потом увидел, в чем дело. Я словно попал в мясницкую лавку. В помещении стояли три смотровых стола из нержавеющей стали. Тело второй жертвы лежало на дальнем от входа. Бо́льшую часть мягких тканей с него срезали и даже начали расчленять кости. Левую ступню отделили у лодыжки, а нижнюю часть ноги аккуратно отрезали в коленном суставе. Результаты и впрямь напоминали действия мясника, но на деле по-другому и нельзя. Вполне качественно выполненная работа. Однако, хотя надрезы виднелись и на других суставах вплоть до тазобедренного, аккуратностью они уступали первым двум. Тело заметно превосходило размерами первую жертву, и расчленение основных суставов требовало гораздо больших усилий. Белый шар бедренной кости и соответствующее ему гнездо были обнажены, однако все еще соединены друг с другом, причем соединительные хрящи кто-то вытянул и перекрутил жгутом, словно дергал в припадке бешенства. Рядом на столе лежали скальпель и несколько больших ножей, не вымытые после использования. Я увидел, что другие суставы тоже пробовали расчленить, но бросили, не завершив работы. Я застыл на месте, потрясенный увиденным. Теперь мне стало ясно, зачем меня звал Мирз. Ему полагалось давно покончить бы с этим этапом. Я-то считал, что и этот скелет уже почти собран… ну в худшем случае — что его кости уже вывариваются. В полном замешательстве я оглянулся на Мирза. — Я… э… Похоже, немного отстаю от графика. Это было явным преуменьшением. Но удивило меня не столько то, как много времени у него это заняло, сколько почему. Он, можно сказать, безукоризненно очистил и собрал скелет женщины, и я не видел причины, по которой с мужскими останками все пошло по-другому. Больший размер жертвы мог требовать больших физических усилий, но это не объясняло того положения, в какое загнал себя Мирз. — Что случилось? — спросил я. — Ничего. Просто… ну… просто это заняло больше времени, чем я ожидал. — Тогда почему вы не позвали на помощь ассистента? Вид у Мирза, пока он силился найти ответ, стал несчастным. — Думал, справлюсь сам. Только тут я начал понимать, что же произошло на самом деле. Я вспомнил женский скелет, выложенный в идеальном порядке в другой смотровой. В слишком идеальном порядке. — Сколько времени у вас ушло на останки женщины? Мирз будто сдулся, как воздушный шарик. Правда, при этом старался выглядеть так, словно ничего не произошло. — Не знаю. Ну вы же понимаете, что с этим спешить нельзя. Спешить действительно нельзя. Но одно дело — потратить чуть больше времени на то, чтобы выполнить что-то без ошибок, и совсем другое — тратить его впустую. Парек заметила, что Мирз весьма методичен, и сборка женского скелета продемонстрировала, что он настоящий перфекционист. Перфекционизм — это хорошо, но не всегда. Мирз позволил себе с головой погрузиться в сборку первого скелета, сосредотачиваясь на несущественных деталях в ущерб целому. А потом, опаздывая, запаниковал и начал все портить. — Уорд знает об этом? — спросил я, хотя заранее знал ответ. — Нет! — испуганно выпалил он. — Нет, я не хотел беспокоить ее по пустякам. Еще бы он хотел! И работодателям своим не спешил сообщать. Мирз боялся признаться в проблеме даже себе самому. И все глубже проваливался в яму, которую сам же и вырыл, — до тех пор, пока не отчаялся настолько, что позвонил мне. Меня удивляло, что Мирз вообще совершил столь примитивную ошибку. Такого можно ожидать от новичка, но не от опытного… И тут я сообразил. Мирз смотрел на меня, раскрасневшийся, жалкий. — Вы впервые заняты на расследовании убийства? — спросил я. — Что? Нет, конечно же нет! — Он избегал встречаться со мной взглядом. — На скольких вы работали? — Достаточно. — Мирз пожал плечами. — На трех. — Самостоятельно? — Какая разница? Разница была, причем большая. Расследование убийства — это ответственность, а значит, и психологическое давление. Не каждый способен выдержать такое. Одно дело — ассистировать кому-то, и совсем другое — работать в сложном процессе самостоятельно. Я до сих пор помню, как это было со мной в первый раз, когда я боялся до холодного пота. Никакое обучение не готовит тебя к подобному. Теперь поведение Мирза предстало передо мной в новом свете. За надменностью и бравадой скрывалось банальное сомнение в собственных силах. Он перестарался в попытках скрыть неопытность. — Я должен был помогать Питеру Мэдли, — пробормотал Мирз. — Но случилось нечто вроде конфликта, и он ушел. А времени искать замену не было, ну и… ну я и заверил, что справлюсь. Про Мэдли я слышал. Он считался серьезным судебным антропологом; правда, я не знал, что он ушел в частный сектор. Зато теперь картина начала складываться. Способный или нет, Мирз был вовсе не очевидным кандидатом на роль эксперта от «БиоГена». В самый последний момент фирма выбрала его на замену известному специалисту — только чтобы не лишиться выгодного контракта. Стоило ли удивляться тому, что прежде я о нем не слышал? О Мирзе прежде не слышал никто. Я устало потер глаза, обдумывая ситуацию. Разумеется, Уорд необходимо знать, что один из ее экспертов не годится для работы. Наверное, не следовало винить во всем одного Мирза, но в любом случае нельзя доверять столь ответственное дело неопытному специалисту. Слишком многое лежало на весах, чтобы рисковать. К тому же лично я не был обязан Мирзу ничем. Однако он продемонстрировал свои способности, сняв отпечатки пальцев, да и с ожогами проявил себя неплохо. Все-таки Мирз неплохой эксперт. А растеряться может любой дебютант. Пожалуйся я Уорд прямо сейчас, и его, конечно, выгонят, что испортит ему карьеру. Я не хотел бы, чтобы это было на моей совести. Мирз тревожно, прикусив губу, вглядывался мне в лицо. — Я не собираюсь покрывать вас, — произнес я. — Уорд должна знать об этом. — Я уверен, она слишком занята, чтобы… — Это расследование ведет Уорд. Если об этом не скажете ей вы, это придется сделать мне. Мирз посмотрел на раскуроченные останки. Плечи его поникли. — Ладно. — И если нечто подобное повторится, вам необходимо доложить об этом. И не пытайтесь блефовать. Не прокатит. — Это не… — Я не шучу. Губы его сжались в прямую линию, но он кивнул.