— Одиннадцать месяцев назад. То есть через семь месяцев после того, как, по словам Лолы, с ее сыном случился удар. И значительно позднее того, как Даррена Кроссли, Марию де Коста и Кристину Горски в последний раз видели живыми. Однако Уэлан предвидел мои возражения. — До сих пор ничто, кроме слов его матери, не подтверждает, как долго Леннокс болеет. И с учетом того, что мы о ней знаем, я бы не верил ее словам. Вы сами сказали, что возраст и рост рассчитаны приблизительно. Не принимайте это на свой счет, но много ли можно определить по голени и коленной чашечке? Мне хотелось бы верить в то, что мои расчеты довольно точны, однако гордость гордостью, а факты — фактами, и с последними спорить трудно. Тем не менее его слова убедили меня не до конца. — Что еще вам о нем известно? Уэлан усмехнулся: — А вот это самое занятное. Когда больницу закрыли, санитаров уволили, и он устроился на работу охранником. Угадайте где? — В Сент-Джуд? — Да, ночным сторожем. Правда, продолжалось это недолго, потому что через несколько месяцев начальство решило, что они могут обойтись без живых охранников, заменив их муляжами камер. Но из всех кандидатур на личность трупа в бойлере Бут явный фаворит. — А зубные протезы у него были? — спросил я, вспомнив про бесформенный комок проволоки и пластика с цеплявшимися за ним кусочками фарфора, который мы нашли в золе. Уэлан огорченно покачал головой: — В том его описании, какое мы получили, об этом не сообщается. Мы поищем среди местных дантистов, вдруг он к кому-то из них ходил. В государстве нет единой базы стоматологических данных, и в надежде найти нужную карту приходится долго искать по клиникам и частным дантистам. Я знаю случаи, когда полиция размещала объявления в специализированных стоматологических журналах. Впрочем, при всех моих сомнениях это направление поисков представлялось перспективным. В одной из замурованных заживо жертв уже опознали Даррена Кроссли, и имелась вероятность того, что замурованная вместе с ним женщина — его подружка, Мария де Коста. И, что бы я там ни думал про возраст и рост, все шло к тому, что последние найденные останки принадлежат пропавшему Уэйну Буту — не только бывшему санитару в Сент-Джуд, но и ночному сторожу закрывшейся больницы. Соблазнительно было связать все эти нити расследования в один тугой узел, допустить, что Леннокс участвовал в краже больничных медикаментов и их продаже вместе с остальными тремя жертвами, а потом повздорил с ними и спрятал трупы в здании старой больницы. В данный сценарий вписывалась даже Кристина Горски: выклянчив у брата деньги на последнюю дозу, она запросто могла явиться за ней в Сент-Джуд и вляпаться в ситуацию, которая стоила жизни и ей самой. Однако какой бы привлекательной ни представлялась эта версия, она оставалась лишь предположением. И если дело против Гэри Леннокса развалилось бы, все иные догадки не стоили бы и ломаного гроша. Я трудился до перерыва на ленч. Уэлан ушел задолго до этого, Парек — тоже. Честно говоря, я и сам тоже мог закончить работу раньше. На обгоревшие кости я нагляделся при официальном осмотре. В отличие от других останков из больницы, эти были слишком хрупкими для вымачивания; впрочем, они и не требовали особой очистки, если не считать легкого протирания. Несколько сохранившихся на них клочков мягкой ткани либо счищались вместе с золой, либо их малый размер позволял вообще не обращать на них внимания. Однако меня беспокоило то, что говорил Уэлан про Уэйна Бута. Бывший санитар и охранник из Сент-Джуд казался самым вероятным кандидатом на человека, сожженного в бойлере, и все же меня смущала разница его возраста и роста с теми, что рассчитал я. Я первый готов согласиться с тем, что результаты расчетов носят лишь приблизительный характер. Генетика и образ жизни способны сыграть свою роль, заставляя одни суставы стареть быстрее других. Да и не всегда отдельные кости находятся в стандартных пропорциях к остальным. Но на сей раз расхождение расчетов с реальностью представлялось мне слишком уж большим. Поэтому я потратил еще пару часов фактически впустую: замеряя кости, проверяя и перепроверяя расчеты в поисках чего-то, что мог упустить в первый раз. Я не нашел ничего такого. В конце концов, признав, что сделал все, что мог, я прервался на ленч. Довольно поздний, как я увидел, посмотрев на часы. Кости предстояло протереть еще раз перед тем, как положить их в контейнер, а я так и не добрался до зубного протеза. По идее, его предстояло обследовать эксперту-стоматологу, но я хотел сам посмотреть на него еще раз, внимательнее. Впрочем, это могло и подождать час-другой. Еды я с собой не захватил, буфета в морге не было, поэтому я выбрался в город. Магазинов поблизости не было, зато я знал один паб, в котором мне уже приходилось перекусывать. Он находился в пяти минутах ходьбы, так что туда я и отправился. Погода за то время, что я провел в морге, не улучшилась. Небо было пасмурным, моросил мелкий дождик, похожий больше на туман. Паб, оформленный в кичево-лондонском стиле, был забит до отказа. Пахло мокрой одеждой, пивом и горячей едой. Поблизости находилось несколько судебных учреждений, поэтому клиентура состояла преимущественно из юристов, и их профессионально-уверенные голоса заметно повышали уровень шума в зале. Я заказал сандвич, взял кофе и принялся оглядываться в поисках свободного места. Все столики были заняты, только у одного в углу стоял один свободный стул. Стараясь не расплескать кофе, я начал пробираться через зал в ту сторону. За столом кто-то сидел, но только приблизившись, я понял, кто это. Мирз. Пожалуй, эксперт-тафономист был последним, с кем мне хотелось бы обедать за одним столом. Однако выбора у меня не было; тем более, пока я стоял в нерешительности, он поднял голову и увидел меня. Судя по выражению лица, Мирз испытывал не больший энтузиазм от перспективы делить со мной стол, чем я — с ним. — У вас не занято? — спросил я, кивнув на пустой стул. — Нет. — Он пожал плечами. На столе перед ним лежал недоеденный сандвич и стояла пинта пива. Рядом стоял еще один стакан, пустой, и Мирз как бы невзначай отодвинул его дальше от себя — наверное, чтобы я не заподозрил его в излишествах. — Как у вас дела? — спросил я скорее для того, чтобы нарушить неловкое молчание. — Нормально. Ну так. Хорошо. Мирз явно ощущал себя не в своей тарелке: смотрел на руки, бесцельно крутил стакан на столе. У меня сложилось впечатление, будто ему хочется выпить его, но он стесняется. Я огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто наш разговор. Однако шум в зале был такой, что мы едва слышали друг друга. — Уорд поручила вам идентификацию? — продолжил я, на всякий случай понизив голос. Я не стал уточнять, чью именно: Мирз не мог не понимать, что я имею в виду Марию де Коста. — Кто вам сказал? — Никто. Я просто подумал, что предложат вам. — Он нервничал. Я надеялся только, что заказанный сандвич мне принесут быстро. — Да, я этим сейчас и занимаюсь. Мирз выпил свое пиво едва ли не одним глотком. Уорд обмолвилась о том, что у него возникли какие-то проблемы, и примерно на то же прозрачно намекала Парек. Глядя на Мирза, я видел, что проблемы есть. Впрочем, это меня не касалось. И вообще, нянчиться с ним в мои обязанности не входило. Напомнив себе это, я посмотрел на мальчишеское лицо Мирза и с трудом удержался от вздоха. — У вас все в порядке? — спросил я. — А разве может быть иначе? — Я просто хотел удостовериться. В нашу последнюю встречу… — Все у меня в порядке! Просто работы много. Вот если бы Уорд дала мне шанс доделать одну работу, не нагружая при этом еще одной, новой, я мог бы… Он осекся, густо покраснев. — Вам точно не нужно независимого мнения? — произнес я. Мирз прикусил губу и, заморгав, уставился в свой стакан. — Вряд ли я… — Сандвич с сыром? За моей спиной стояла девушка с тарелкой в руках. Я выдавил улыбку: — Спасибо. Пока она ставила тарелку на стол, Мирз свирепо смотрел на свои колени. Я подождал, пока официантка отойдет от стола. — Продолжайте. Но момент уже был упущен. — Это не важно, — пробормотал он, встал, допил остатки пива и устремился к выходу, толкнув стол так, что мой кофе расплескался из чашки. — Подождите! — окликнул я, но он уже проталкивался к дверям. Какой-то толстяк в костюме в полосочку отшатнулся и едва не пролил свое пиво, когда Мирз ракетой пролетел мимо него. — Вот, джентльмены, образчик поведения, с которым нам приходится сталкиваться в наши дни, — объявил он, раздраженно глядя ему вслед. Уверен, Мирз этого даже не заметил. Глава 24 Я ушел из паба сразу, как доел свой сандвич. Дождь на улице не унимался, и встречные пешеходы тащились по мокрым тротуарам, низко опустив головы и ссутулившись. Притом что времени было всего часа два дня, казалось, начинался вечер. В такие дни я начинаю задумываться, почему до сих пор живу в городе. Однажды я уже делал попытку вырваться, сменив забитые улицы и бетонные стены Лондона на маленькую деревушку в Норфолке, где осень, по крайней мере, протекала по заведенным природой циклам. Здесь она не навевала ничего, кроме тоски. Впрочем, я понимал, что своим настроением обязан в значительной степени инциденту с Мирзом. Стоя на краю тротуара в ожидании зеленого света на переходе, я размышлял, что с ним происходит. Редкое расследование протекает гладко, и преодоление неожиданных препятствий — часть нашей работы. У юного тафономиста хватало необходимых навыков, и даже отсутствие опыта вряд ли мешало ему слишком сильно. Если, конечно, он готов признаться в этом хотя бы себе. Однако я подозревал, что чрезмерное эго может сильно затруднить это. А в сочетании со склонностью теряться в сложных обстоятельствах оно становилось прямо-таки разрушительным. Вопрос заключался только в том, мог ли я что-либо с этим поделать. Телефон зазвонил, когда я переходил дорогу. Я задержался под козырьком магазина, чтобы ответить на звонок; номер, высветившийся на дисплее, был мне незнаком. Однако голос, донесшийся из динамика, я узнал сразу. — Алло! Доктор Хантер? Это Адам Одуйя. Я не помешал вам? Я даже не стал спрашивать, откуда у него мой номер: он сам говорил раньше, что у него есть свои источники информации. — Это имеет отношение к расследованию? — Даю вам честное слово, нет. Я звоню вам по совершенно другому поводу.