— Так, спустился. Попробую убрать с него весь этот мусор… Уэлан крякнул, затем снизу послышался стук. Новое облачко пыли поднялось из провала: инспектор освобождал профессора из-под обломков. — Вот так-то лучше. — Судя по голосу, он запыхался. — Профессор здорово приложился. Пульс прощупывается, однако вид у него неважнецкий. Одна нога, вероятно, сломана, и… черт, здесь полно кровищи. — Откуда? — крикнул я. — Артериальная? — Не знаю. Не пойму, откуда она сочится. Может, из ноги, но она подвернута, и я боюсь его трогать. Слышите, мэм, если мы не справимся с этим быстро, то можем потерять его. Я повернулся к Уорд: — Позвольте мне? Я бы… Она отмахнулась от меня. — Нам нужно попасть туда, Джек. Ты видишь дверь или выход? — Подождите… Все это похоже на небольшую палату. Несколько коек и еще какой-то мусор, но двери нет. — Но должна же она быть где-то! — Тут перегородку кирпичную выложили, и… Что-то лязгнуло. — Джек? Джек! Ты в порядке? Прошло несколько секунд, прежде чем Уэлан отозвался: — Да, я просто… уронил фонарик. Уорд облегченно вздохнула. — Чтоб тебя, Джек, что за шуточки! — Извините, мэм. Это все койки. — В его голосе звучало напряжение. — На них люди. Глава 4 Уорд ужасно не хотелось отпускать меня вниз к Уэлану. — Я не желаю больше рисковать никем, пока не пойму, с чем мы столкнулись. — Мы знаем, с чем столкнулся Конрад. Он умрет от потери крови, если мы ее не остановим. — «Скорая» и пожарные будут здесь через пять минут… — А у него, наверное, и этого времени нет. Я могу, по крайней мере, попытаться остановить кровотечение до их приезда! — Джек знает приемы оказания первой… — А я дипломированный врач! И если вы боитесь, что я затопчу улики на месте преступления… — Это не так, и вы это сами знаете! — Тогда разрешите мне спуститься! Уорд вскинула голову: — Господи! Ладно, только, бога ради, будьте осторожны! Я не стал ждать, пока она передумает. Осторожно поставив ногу на перекладину, я перенес на нее вес и начал спускаться. Стремянка скрипела и качалась, но я даже не замечал этого. Уэлан придерживал ее снизу, пока я не оказался на полу. — Осторожно! Лучи прожекторов били сверху, однако освещали только маленький пятачок пола вокруг нас. Все остальное скрывалось во мраке. Уэлан пригнулся над грудой обломков, светя фонарем на Конрада. Инспектор успел освободить его от досок и штукатурки — хорошо еще, что не кирпичей, — и профессор лежал словно в гнезде из кусков утеплителя. Лицо, белое от штукатурной пыли, было безжизненным, и на нем темными пятнами поблескивала кровь. Он не приходил в сознание, и его дыхание мне не понравилось. Нижняя часть тела находилась в луже крови, в которой плавали хлопья утеплителя. Кровь сочилась из ноги, на которой он лежал, и осмотреть рану можно было, только повернув его. Теперь я понимал, почему Уэлан не хотел трогать Конрада. После такого падения профессор запросто мог повредить позвоночник, а по прерывистому дыханию я заподозрил, что по меньшей мере одно ребро проткнуло ему легкое. Помочь с этим я ему не сумел бы, но мог по меньшей мере постараться сохранить Конраду жизнь до прибытия полноценной помощи. — Держите его крепко, если он вдруг начнет дергаться, — сказал я Уэлану и осторожно, стараясь не потревожить туловища, подсунул руку под травмированную ногу. Трогая ногу в том месте, откуда, как мне казалось, текла кровь, я надеялся, что не нащупаю там торчащего обломка кости. Если бы причиной кровотечения было что-нибудь вроде этого, я мало чем смог бы ему помочь — особенно если кость порвала бы одну из артерий. В таком случае Конрад мог бы умереть еще до приезда «Скорой». Однако никаких острых осколков кости, которых я так боялся, не обнаружилось. Вместо них сквозь тонкую резину перчаток я нащупал рваную дырку в комбинезоне и штанах — на бедре, теплую от сочившейся из-под нее крови. Вероятно, падая, профессор зацепился за гвоздь или острый обломок доски. Плохо, конечно, но все-таки не артерия. — Приготовьтесь! — сказал я Уэлану. — Сейчас буду зажимать. Перчатки у меня были уже далеко не стерильными, однако с телом убитой на чердаке не контактировали. И из всех рисков, угрожавших сейчас профессору, инфекция была едва ли не меньшим. Я с силой сжал Конраду ногу. Он негромко застонал и сделал попытку пошевелиться. — Держите крепко! — скомандовал я, и Уэлан плотно прижал раненого к полу всем весом своего тела. — Что происходит? — донесся до нас голос Уорд. — Он в порядке? — А «Скорая» далеко еще? — отозвался я. — Въезжает на территорию. Будет через две или три минуты. Значит, не очень быстро. Продолжая пережимать артерию, я уселся поудобнее и сосредоточился на своей задаче. Только потом, удостоверившись, что кровотечение ослабло, смог оглядеться по сторонам. Впрочем, темнота позволяла рассмотреть немногое. Уэлан говорил, что помещение похоже на маленькую палату, но за исключением маленького светлого островка я не видел практически ничего. Когда глаза немного свыклись с особенностями освещения, я различил в полумраке перед собой неровную, неоштукатуренную кладку из кирпича или блоков. Повернув голову, заметил угловатую раму больничной койки. На ней угадывалась лежавшая человеческая фигура. Мне показалось, за ней виднеется еще одна койка, но это вполне могло быть игрой воображения. Что бы там ни таила в себе еще эта комната, с этим можно было и подождать. Стараясь не обращать внимания на боль в уставшей руке, я продолжал пережимать артерию на ноге у Конрада и хотел только одного: чтобы бригада «Скорой» прибыла быстрее. Небо на востоке начинало уже светлеть, когда я притормозил у ворот Бэллэрд-Корт. Затем я ждал, пока отворятся автоматические ворота, и жужжание электромотора добавляло басовую партию к рассветному птичьему щебету. Загнав машину на подземную парковку, я выключил двигатель. Двери лифта исполнили незатейливый мотивчик и раздвинулись. За ними стоял мой сосед. С явным неодобрением он скользнул взглядом по моей мятой, пыльной одежде, но тем не менее вежливо кивнул мне и проследовал к своему автомобилю. — И вам доброе утро, — сказал я пустой лифтовой кабине. Оставляя на мраморном полу пыльные следы, я шагнул к двери. Отпирал я ее, стараясь производить как можно меньше шума, но стоило мне войти, как запах жареного бекона дал мне понять, что старался я зря. Рэйчел стояла у кухонного стола и нарезала грибы рядом с плевавшейся маслом сковородкой. Рэйчел была одета, прелестна и выглядела на порядок свежее меня. — Привет! — воскликнула она, сняла сковородку с огня и обняла меня, подставив щеку для поцелуя. — Ты как раз вовремя. Я вдохнул аромат ее влажных после душа волос. — Тебе вовсе не обязательно было вставать так рано. — А вот и нет. Я хотела приготовить завтрак. Я ведь знаю: если не приготовлю, то ты уж точно не удосужишься. Ты вообще ел хоть что-нибудь со времени вчерашнего ленча? Я вспомнил до ужаса крепкий чай, который принес мне констебль. — Что-нибудь — да. Рэйчел скептически повела бровью: — Ты успеешь принять душ. Я улыбнулся невысказанному намеку: после нескольких часов истекания по́том в душном комбинезоне душ мне не помешал бы. Впрочем, улыбка моя мгновенно померкла, стоило мне войти в спальню и увидеть стоявший у двери упакованный чемодан. Самолет Рэйчел вылетал ближе к полудню, но ей приходилось брать в расчет возможные пробки на дороге в аэропорт. При мысли об этом внутри у меня как-то сразу сделалось пусто. Не на такую последнюю ночь я рассчитывал. «Скорая» приехала довольно быстро, но эти несколько минут показались мне бесконечными. Я с облегчением перепоручил свои обязанности молодой женщине, которая продолжала пережимать артерию, пока ее коллега доставал жгут и бинты. Я отошел в сторону, чтобы не мешать им, стараясь не вытирать окровавленные руки о комбинезон. Теперь у меня появилась наконец возможность получше осмотреть место, в которое я попал. Бригада «Скорой» была с собственными фонариками, и их дополнительный свет позволил разглядеть три стоявшие в темной части помещения койки. Ближняя пустовала, на двух других лежали неподвижные фигуры. Я не стал подходить к ним: понимал, что чем меньше лишних следов на месте преступления, тем лучше, а пыли там и так добавилось. Но слабая надежда на то, что это какой-то розыгрыш, что это пара манекенов, оставленных здесь какими-то шутниками, когда больница закрывалась, исчезла сразу. В воздухе стоял запах, на который я прежде не обращал внимания только потому, что был занят спасением Конрада. Слабый, почти задавленный запахами пыли и штукатурки от обрушившегося потолка, и все равно характерный, сладковатый запах разложения. Насколько я мог разглядеть с места, где стоял, оба тела лежали полностью одетыми, на запястьях и лодыжках темнели какие-то ленты. Я не сразу сообразил, что это, потом до меня дошло. Они лежали, привязанные к койкам.