— Готовься. Фамилия мужика — Хофман. Что-то он знает. — Боже… — Да не паникуй. — И что у него есть. — Он знает слово «Балаболка». — Блииииин… Быдгощ. Печиска — шестидесятисемилетний разум Томецкого работал исключительно по делу. У крутых чуваков склероза не бывает. — Вот кууур… — запел он. — Не паникуй, — повторил Матысик. — Прекращаем разговоры с домашних телефонов и мобилок. Связь держим через телефонные будки. Через одну налево. План был приготовлен уже давно. Каждый из них, выйдя из дома, мог идти или направо, или налево. То есть, «налево» означало направление, а «через одну» — какие будки можно пропустить. Номера телефонов в будках были записаны уже давно. Равно как и время контактов. Встречаться же, временно, они и не собирались. — Тогда пока… — Пока, зомби. — Не произноси этого слова. Матысик положил трубку, затем поднял ее снова и набрал номер службы точного времени, затем вызова такси и банка, чтобы затереть память телефона-автомата. Это так, на тот случай, если бы за ним кто-нибудь следил. Биллингом будки он не заморачивался; Томецкий, наверняка, как раз решал эту проблему. Времени пока что было много. Хофман сделал себе самокрутку из ароматного табака «RedBull». С собой он принес бутылку хорошего белого французского полусладкого вина, любимый напиток «Ключика». Он как раз разлил первую порцию по бокалам. Аня готовила восьмимиллиметровый проектор. Ни у кого в комендатуре такого предмета старины уже не было — пришлось попросить на время у тестя. Довольно умело, хотя и сверяясь с инструкцией, она зарядила пленку, присланную специальным курьером из Быдгощи. — Ну что? Пускать? — Хочешь пускаться во все тяжкие? — буркнул Марек. — Если со мной, так я всегда «за». Аня рассмеялась. Она взяла бокал с вином, присела рядом и поцеловала Хофмана в щеку. — Ууух ты мой, альфа-самец… — погладила она мужчину по шее. — Боже, как же я ненавижу мужиков. — А как я не люблю баб… — Всегда приятно услышать комплимент, — отпила Аня глоток вина. — Пускаю. Но вот «во все тяжкие не пускаюсь». У меня месячные и асексуальное белье. Попросту, громадные труселя. — Мне это не мешает. Аня включила чудовищно тарахтящий проектор. На простынке, развешенной на двери самого Биг Босса, поначалу появились смазанные, скачущие линии, потом номера производителя пленки. Только лишь потом они увидели картинку. Матысик в военном шлеме парашютиста, внутри какого-то самолета. Звук рассинхронизировался моментально. Было видно, как он что-то кричал, и только потом услышали не совсем четкое: «Документацию назад!». Камеру повело в сторону. Опущенная грузовая рампа самолета, который уже потихоньку катился. На покрытой травой поверхности аэропорта отступали десантники, стреляя в какие-то находящиеся за границами кадра цели. Четверо несло огромный ящик, пытаясь забросить ее на рампу движущегося самолета. Двое рядом бежало с раненным товарищем, висящим у них на плечах. Еще услышали какие-то непонятные голоса, в стрекотании проектора ничего разобрать было невозможно. Четверка солдат в шлемах парашютистов наконец-то добралась до рампы. Ящик перебросить было непросто, а пилот ни на миг не снижал скорости Голос Матысика, запаздывающий, словно при паршивой рассинхронизации, где-то на пару секунд: «Дальше! Дальше!». — То ли у меня что-то с глазами, то ли я вижу пальмы? — Хофман глянул на «Ключика». — С глазами все в порядке. Видишь. — Тогда что это, черт подери? Куба? — Аэродром с травяным покрытием? На Кубе? — А черт их знает… Что это? — Понятия не имею, что это. Матысик помог солдатам втащить ящик на рампу катящегося самолета. Два десантника забросили следом раненного товарища. Остальные перестали обстреливать невидимого противника и с паническим страхом бросились к готовящейся взлететь машине. Камера скакала просто чудовищно, сложно было отметить какие-либо подробности — оператор, похоже, сел, когда рампа закрылась. Что-то конкретное увидели в тот момент, когда внутри корпуса загорелись лампы. Какой-то военный, сидящий возле Матысика, открыл бутылку пива. Четко была видна этикетка: «Живец». Видели и шевелящиеся губы военного. Только лишь через какое-то время донеслись искаженные воем двигателя слова: «Вот это везуха! Вот это везуха! Граната взорвалась рядом, а мне ничего…». Неожиданно мужчина обмяк и свалился на пол; в груди у него блестел клинок десантного ножа. Матысик вынул бутылку из руки мертвого коллеги, который только что хвастался собственным везением, и отпил большой глоток. Склейка. Новые номера пленки и новый кадр. Пилотская кабина. Оба пилота кричат. Голос еще сильнее отстает от картинки, к тому же — совершенно неразборчивый. Первый пилот вопил, похоже, что он никак не сядет на этой подстреленной корове, а Матысик, с руганью, заставлял его садиться именно здесь. Какие-то странные маневры, крики, абсолютно непонятные голоса из радио. Вой машины. Матысик что-то говорит, первый пилот совершенно потерял голову от страха. Почти что ничего не видно. Вероятнее всего, они садились, камера прыгала, как в «Jumpin'JackFlash». Снова пробег по взлетно-посадочной, хотя, хрен его знает. Все тряслось, вся картинка представляла собой один огромный коктейль из света и теней. Наконец-то остановились. Первый пилот что-то сказал, это было видно по движению губ. Матысик вытащил ТТ и застрельл его, а через секунду — и второго летчика. Только потом они услышали запоздавший от рассинхронизации звука и изображения голос первого пилота. «Блин, вот это везуха сегодня. Наверное, я в сорочке родился! Теперь можно и в спортлото сыграть…» Отзвук выстрела из пистолета Матысика окончательно расстроил проектор. Склейка. Простынка на двери Биг Босса сделалась черной, а потом и белой. Пленка кончилась. — Что это было? — спросил Хофман. — О Боже, — шепнула «Ключик». — Не знаю! — Блин поймешь… Какая-то стрелянина, пальмы, наши спиздили у кого-то здоровый ящик и убрали свидетелей… Я хорошо видел или чего-то до меня не дошло? — Ты хорошо видел, Марек. Дева Мария! — Так что это было? — Не знаю. Во что мы влезли, Марек? В какое дерьмо? — Погоди, погоди… Успокойся. — Господи Иисусе! Ведь тот тип застрелил обоих пилотов! Я хорошо видела, или чего-то пропустила? — Хорошо видела, «Ключик». Успокойся. — Так в какое дерьмо мы вступили?! — Плиииисссс… Успокойся. — Ну как я могу успокоиться?! — вскрикнула девушка. — У меня месячные, а тут какой-то хрен убивает наших солдат, и я, похоже, уже во все это запутана! Так как мне успокоиться?! Марек налил Ане вина. Потом прищурил свои вредные глаза. — В этом деле, похоже, будут номера и получше, — буркнул он. К счастью, Аня не услышала, потому что, наверняка, закатила бы истерику. Долгое время Марек говорил с ней шепотом. И, вроде как, чего-то добился. Возможно, девушка и не успокоилась, но, по крайней мере, сидела неподвижно, в полном смятении. — Откуда у тебя эта кинопленка? — начал Марек расспрашивать. — Из комендатуры в Быдгощи. — В Быдгощи хранят нечто подобное? — Нет… То были годы, когда из кинопленки извлекали серебро. Все ехало в Варшаву, часть пленок уничтожали, а часть — утилизировали. А в «народ» пошли сплетни про то серебро, и кто-то из сотрудников комендатуры вертанул несколько сотен кило пленки. Понятное дело, что в домашних условиях он не получил и грамма серебра. Недавно мужик попался на каком-то скандале с грузовиком, забитом сигаретами, мне пришлось подсунуть им какого-нибудь нашего рецидивиста, чтобы не получилось так, что полиция грабит собственные склады. Наши при случае получили эти пленки, забили сигнатуры в компьютер и… отсюда и имею. — Хорошо. Ну а этот номер дела? SWW дробь сколько-то там. Откуда ты его знаешь? — Так, как ты и говорил: Печиска, Быдгощ, «Балаболка», куча смертей, ранние семидесятые год. Пансионат «Поруда» сгорел по причине взрыва газового баллона. Первыми на месте прибыли сотрудники Аварийной газовой бригады из Быдгощи. Так написали в деле. Вся штука в том, что там нет фирмы с таким названием, и никогда не было. Настоящая аварийная газовая служба называется иначе. Но самым смешным тут является другое… — Что же? — Слушай, погибло около двух десятков человек, сгорел приличный шмат соснового леса. А знаешь сколько было вызвано пожарных машин? — И сколько же? — Одна. — Уй, бляааа! — Ну. — Я еб… — Неплохо, да? Аня отпила вина. — Я тебе еще более интересную вещь скажу. Два десятка жертв, а сколько вызвали карет скорой помощи?