Мартин Бек отметил про себя пристрастие Мауритсона к жаргонным словечкам. Он и сам иногда ловил себя на таких выражениях, хоть и старался следить за своей речью. – Вы задумали хорошенько припугнуть Свярда, – сказал он. – В крайнем случае – убить. – Ну да. А чего… Только не так-то легко было до него добраться. Но я все равно придумал способ. Совсем простой. Разумеется, вам известно – какой. – Вы решили подстрелить Свярда у окна, когда он будет его открывать или закрывать. – Вот-вот. А иначе как его подловишь? И местечко я высмотрел подходящее. Сами знаете где. Мартин Бек кивнул. – Еще бы, – сказал Мауритсон. – Там только одно место и подходит, если в дом не входить. На склоне парка через улицу. Свярд каждый вечер открывал окно в девять часов, а в десять закрывал. Вот я и отправился туда, чтобы угостить старичка пулей. – Когда это было? – В понедельник, семнадцатого, так сказать, вместо очередного взноса… В десять вечера. А дальше как раз и начинаются чудеса. Не верите? А я докажу, черт дери. Только сперва один вопрос к вам. Какое оружие у меня было, знаете? – Знаю. Автоматический пистолет сорок пятого калибра, марка «лама девять А». Мауритсон обхватил голову руками. – Ясное дело, вы заодно с ними. Иначе не объяснить, откуда вам известно то, чего никак невозможно знать. Чертовщина, да и только. – Чтобы выстрел не привлек внимания, вы применили глушитель. Мауритсон озадаченно кивнул. – Наверно, сами же его и сделали. Какой попроще, на один раз. – Да-да, точно, – подтвердил Мауритсон. – Точно, все точно, только ради Бога объясните, что случилось потом. – Рассказывайте начало, – ответил Мартин Бек, – а я объясню конец. – Ну вот, пошел я туда. Нет, не пошел, а поехал на машине, но это один черт. Было уже темно. Ни души поблизости. Свет в комнате не горел. Окно было открыто. Штора опущена. Я влез на склон. Постоял несколько минут, потом поглядел на часы. Без двух минут десять. Все идет, как было задумано. Чертов старикан отодвигает штору, чтобы закрыть окно, как заведено. Но только я к тому времени еще до конца не решился. Вы, конечно, знаете, о чем я говорю. – Вы не решили – то ли убить Свярда, то ли просто припугнуть его. Скажем, ранить его в руку или в подоконник стрельнуть. – Разумеется, – вздохнул Мауритсон. – Разумеется, вам и это известно. Хотя я ни с кем не делился, только про себя думал, вот тут. Он постучал костяшками себе по лбу. – Но вы недолго колебались. – Да, как поглядел я на него – тут и сказал себе, что лучше уж сразу с ним покончить. И выстрелил. Мауритсон смолк. – А дальше? – Это я вас спрашиваю, что было дальше. Я не знаю. Промахнуться было невозможно, но в первую минуту мне показалось, что я промазал. Свярд исчезает, а окно закрывается, раз-два, и закрыто. Штора ложится на место. Все выглядит, как обычно. – И что же вы сделали? – Поехал домой. Что мне еще было делать. А дальше каждый день открываю газету – ничего! День за днем ни слова. Непостижимо! Я ничего не мог понять. Тогда не мог, а теперь – и вовсе… – Как стоял Свярд, когда вы стреляли? – Как… Наклонился вперед малость, правую руку поднял. Должно быть, одной рукой держал щеколду, а другой опирался на подоконник. – Где вы взяли пистолет? – Знакомые ребята купили кое-какое оружие за границей, по экспортной лицензии, а я помог им ввезти товар в страну. Ну, и подумал, что не мешает самому обзавестись шпалером. Я в оружии не разбираюсь, но мне понравился один из их пистолетов, и я взял себе такой же. – Вы уверены, что попали в Свярда? – Конечно. Промазать было немыслимо. А вот потом ничего не понятно. Почему не было никаких последствий? Я несколько раз проходил мимо дома, проверял – окно закрыто, как всегда, штора спущена. В чем дело, думаю, – может, все-таки промахнулся? А там новые чудеса пошли, черт-те что. Полный сумбур, чтоб мне провалиться. И вдруг ваша милость является и все знает. – Кое-что могу объяснить, – сказал Мартин Бек. – Можно я теперь задам несколько вопросов? – Конечно. – Во-первых: попал я в старикана? – Попали. Уложили наповал. – И то хлеб. Я уж думал, что он сидит в соседней комнате с газеткой и ржет, аж штаны мокрые. – Таким образом, вы совершили убийство, – сурово произнес Мартин Бек. – Ага, – невозмутимо подтвердил Мауритсон. – И остальные мудрецы – мой адвокат, например, – то же самое твердят. – Еще вопросы? – Почему всем было плевать на его смерть? В газетах ни строчки не написали. – Свярда обнаружили только много позже. И сначала решили, что он покончил с собой. Так уж обстоятельства сложились. – Покончил с собой? – Да, полиция тоже иногда небрежно работает. Пуля попала ему прямо в грудь, это понятно, ведь он стоял лицом к окну. А комната, в которой лежал покойник, была заперта изнутри. И дверь, и окно заперты. – Ясно – должно быть, он потянул окно за собой, когда падал. И щеколда сама на крюк наделась. – Да, пожалуй, что-то в этом роде. Удар пули такого калибра может отбросить человека на несколько метров. И даже если Свярд не держал щеколду, она вполне могла надеться на крюк, когда захлопнулось окно. Мне довелось видеть нечто подобное. Совсем недавно. Мартин Бек усмехнулся про себя. – Ну что же, – заключил он, – будем считать, что в основном все ясно. – В основном все ясно? Скажите на милость, откуда вам известно, что я думал перед тем, как выстрелить? – Вот это как раз была просто догадка, – ответил Мартин Бек. – У вас есть еще вопросы? Мауритсон удивленно воззрился на него. – Еще вопросы? Вы что – разыгрываете меня? – И не думал. – Тогда будьте добры объяснить мне такую вещь. В тот вечер я отправился прямиком домой. Положил пистолет в старый портфель, который набил камнями. Обвязал портфель веревкой – крепко обвязал, как следует, – и поставил в надежное место. Но сначала снял глушитель и раздолбил его молотком. Он и вправду был на один раз, только я его не сам сделал, как вы говорите, а купил вместе с пистолетом. На другое утро я доехал до вокзала и отправился в Сёдертелье. По пути зашел в какой-то дом и бросил глушитель в мусоропровод. Какой дом, и сам теперь не припомню. В Сёдертелье сел на моторную лодку, которая у меня там обычно стоит, и к вечеру добрался на ней до Стокгольма. Утром забрал портфель с пистолетом, опять сел в лодку и где-то аж около Ваксхольма бросил портфель в море. Прямо посреди фарватера. Мартин Бек озабоченно нахмурился. – Все было точно так, как я сейчас сказал, – запальчиво продолжал Мауритсон. – Без меня никто не может войти в мою квартиру. Ключа я никому не давал. Только два-три человека знают мой адрес, а им я сказал, что на несколько дней уезжаю в Испанию, перед тем как занялся Свярдом. – Ну?.. – А вы вот сидите тут, и вам все известно, черт возьми. Известно про пистолет, который я самолично вот этими руками в море утопил. Известно про глушитель. Так вы уж будьте любезны, просветите меня. Мартин Бек задумался. – Где-то вы так или иначе допустили ошибку, – сказал он наконец. – Ошибку? Но ведь я же вам все рассказал, ничего не пропустил. Или я уже не отвечаю за свои поступки, черт дери? Что?.. Мауритсон пронзительно рассмеялся, но тут же оборвал смех: – Ну конечно, и вы хотите меня подловить. Только не думайте, что я повторю эти показания на суде. Опять зазвучал истерический хохот. Мартин Бек встал, открыл дверь и жестом подозвал конвоира: – У меня все. Пока все. Мауритсона увели. Он продолжал смеяться. Приятным этот смех нельзя было назвать.