— Сенечка, Сееень, — меня аккуратно потрясли за плечо. — Сенья, вставать пора. Ты и так завтрак проспала. Через пятнадцать минут занятия начинаются. Сеееень. — Мгмх. — Помахав рукой в воздухе в попытке отогнать неугомонную Вириэль, я накрылась одеялом с головой, планируя спать дальше. Ночные догонялки с умертвиями даром не прошли. Я чувствовала себя вымотанной до предела, глубоко несчастной и злой. — Сенья, Реннан взбесится. Оно тебе надо? — Кэп поймет… и простит, — просипела я в подушку, из последних сил хватаясь за сладкую полудрему. Сон уже почти ушел, но если бы я смогла полежать в тишине хотя бы минуту, он бы обязательно вернулся. — Да чего ты ее трогаешь? — бодро спросили откуда-то сверху и слева до боли знакомым голосом. — Пускай спит. Проспит физическую подготовку и будет неделю по вечерам все нормативы сдавать. Ей же хуже. — Мирачка! — Из постели я выскочила бодрым зайцем, запуталась в ногах, чуть не растянулась на полу, чудом удержалась в вертикальном положении и повисла на вернувшейся с практики Миранне. — Соседочка моя зеленомордая и горячо любимая! Орчанка хмыкнула, обнимая меня в ответ. И руки мои на ее шее напряглись, сжимаясь сильнее, а я зашипела возмущенно: — Ты что это всякими ужасами меня с утра пораньше пугаешь? Все знают, что сдать нормативы Реннану, если он на тебя разозлился, нельзя будет и целый месяц после занятий мучаясь. — С добрым утром, соня, — фыркнула она, не испытывая особого дискомфорта от моих крепких объятий. — А теперь одевайся, и чтобы через десять минут вас тут не было. Я спать буду. — Это произвол, — вякнула я, выпуская ее из рук. Миранна порой была хуже Асвера. Особенно когда возвращалась усталая со своих полевых тренировок. И если в таком настроении она не хотела видеть нас в комнате через десять минут, значит, нас здесь не будет. И совсем не важно, уйдем мы своими ногами или она вынесет нас за дверь лично. — Минута! — крикнула мне в спину соседка, когда я вывалилась в коридор, спеша в умывальню. — Еще хотя бы три минуточки, — попросила я на бегу. Ответа не услышала, но очень надеялась, что она приняла во внимание мою просьбу. И уже на полигоне, бодрая и готовая ко всему, я была очень рада, что Мира так вовремя вернулась. Радости моей, правда, хватило ненадолго. Реннан, которого за военное прошлое, скверный характер и стойкую аллергию на вежливое обращение «профессор» все поголовно звали капитаном, в этот день был злее обычного. — Десять кругов, стандартный комплекс разогревающих упражнений и полоса препятствий! — Голос его разносился далеко за пределы полигона, на котором все еще сонные и глубоко несчастные студенты должны были мучиться как физически — благодаря сложной программе, так и морально — благодаря раздражительному капитану. — Всем все ясно? — Дождавшись нестройного и небодрого ответа, он хлопнул в ладоши: — Пошли! И мы пошли. Вернее, побежали, уже заранее готовясь не выжить на полосе препятствий. Спроектирована она была для боевых магов, и целителям на ней делать было нечего. Но Реннан был злой и хотел крови. На четвертом кругу я почувствовала, что немножко умираю. — Как думаешь, если я сейчас тут лягу, он заметит? — срывающимся голосом прошептала я с трудом переставляя ноги. Мышцы болели после ночных приключений и к новым физическим нагрузкам были не готовы. — И заметит, и отметит, и наградит по твоим стараниям, — воодушевленно отозвалась Вириэль, которой бег давался легче всего. — Я сдооохну, — прохрипела задыхаясь, чувствуя, как начинает колоть в боку. Пять кругов были моим пределом, но Реннан этого не знал и знать не хотел. Капитан наш, из-за серьезного ранения не имея больше возможности служить и издеваться над солдатами, отрывался на студентах. Относительно молодой для оборотня, он имел скверный характер, который становился просто невыносимым в полнолуния. И тех студентов, которым не повезло оказаться у него на занятиях в день перед полнолунием, обычно можно было найти в лазарете. — Вы на прогулку вышли?! Прибавили скорость! Я тихо застонала, попыталась ускориться и чуть не взрыла носом землю. Геройствовать расхотелось сразу же. И не мне одной. Скорость прибавить никто не рискнул. — По-хорошему, значит, не хотите? — угрожающе прорычал кэп и, развернувшись, побрел в небольшую пристройку, находящуюся на краю полигона. — Сами напросились. Всем бежать! Я сейчас вернусь. — Чего это он? — Тощенький Истен, переходя на шаг, с опаской смотрел в спину капитану. — Кажется, в лазарет мы сегодня попадем до полосы препятствий, — оптимистично предположила я, чувствуя, как легкие горят огнем и, кажется, уже даже сворачиваются в трубочки. — Не сглазь, — велела Вириэль, у которой на вечер имелись какие-то планы и которой совсем не хотелось их отменять. — И чего ты переживаешь? Придет Доран навестить тебя вечером. Апельсинок принесет. А если мне очень повезет, то даже шоколадку прихватит. И будем мы все счастливы, — широко улыбаясь, вещала я, но радости моей хватило ненадолго. Из пристройки вывалился огромный бурый медведь. Встряхнулся, повел носом принюхиваясь и недружелюбно уставился на нас. — О нет, — прошептала я, кто-то, кажется, принялся молиться Матаису. Оптимистично настроенный Истен неуверенно крикнул: — Кэп, а зачем вы перекинулись?! — Кажется, для того чтобы нам было веселее, — предположила Вириэль. — Значит, точно лазарет, — скорбно заключила я. В толпе кто-то нервно ругнулся. И это было последнее связное высказывание на ближайший час. Потому что медведь бросился к нам, и бежать пришлось быстро. Все неслись слаженно и в одном направлении. Подумать немного, понять, что можно маневрировать и бежать в любую сторону, мы просто не успели. Сработало стадное чувство: все сбились вместе, стараясь спастись от огромного, матерого хищника, бежавшего удивительно быстро, несмотря на свой размер. И когда он поддавал лапой под пятую точку отстающему, тот тоже становился очень быстрым. До конца десятого круга мы добрались с трудом, уже давно осознав, что сидеть ближайшее время будет очень проблематично. Попа горела огнем. Лапа у Реннана была тяжелая. А силищу свою непомерную он не контролировал. После такого полоса препятствий уже не казалась особенно сложной. Я просто свалилась на первом же метре и уже не могла подняться, лениво слушая, как капитан ругает меня на чем свет стоит. И только ковыляя прочь с поляны, едва передвигая ноги и потирая ноющие ребра, я с тоской осознала, что койка в лазарете для меня сейчас — предел мечтаний. Несбыточных и сладких. — Я бы помогла тебе добраться до комнаты, — поддерживая меня, чтобы я не заваливалась, Вириэль бодренько тащила меня в сторону академии. Ну как бодренько? Ковыляла быстрее меня и не охала от каждого движения, — но мне нужно успеть к себе до занятий. — Доберусь, — мужественно соврала я, — иди. Эльфийка ободряюще потрепала меня по плечу и как могла поспешила вперед. Следующее занятие у наших групп проходило отдельно. И если на практическую по травоведению я еще могла опоздать и не получить за это нагоняй, то у Вириэль в расписании значилась анатомия двуногих прямоходящих. А опозданий на свой предмет профессор Эрис не терпел. * * * Сбежавшая от меня еще утром после физической подготовки, Вириэль не появилась ни на обеде, ни на ужине, и соседка ее, обычно все про всех знавшая и готовая с удовольствием поделиться своими знаниями с окружающими, лишь развела руками: — Перед обедом пришла, переоделась и сразу же сбежала. Сказала только, что в город и вернется поздно. — Мира, чего она удумала вообще? — Неосведомленность соседки настораживала и заставляла нервничать. — Не знаю, но когда вернется, я с ней серьезно поговорю, — сумрачно пообещала орчанка, кроша кусочек хлеба на поднос. Ужин прошел в гнетущей атмосфере. Миранна злилась на скрытную эльфийку, я переживала и все пыталась понять, было ли утром в ее поведении что-то странное. К вечеру она также не вернулась. Я специально спускалась на ее этаж, даже соседку ее разбудить умудрилась. Услышала о себе много интересного, но Вириэль не застала. Ни вечером, ни утром. Так и отправилась на занятия, не имея никакого понятия о том, куда подевалась эльфийка. Это меня очень нервировало. Миранну просто бесило. Но поделать мы ничего не могли. Успокоиться получилось лишь вечером. В какой-то мере благодаря Асверу. — Сенья, поторапливайся! Ужин пропустим. — Миранна, как всегда, была бодра и энергична. И это несмотря на целую пару по рунной магии, которую поставили вечером, чтобы присутствовать могли все факультеты. Я выдохлась уже после тридцати минут занятия и оставшийся час старалась не заснуть. Потому собиралась медленно, неохотно, как и большая часть нашего потока. А из аудитории выходила, уделив все свое внимание сумке и не желавшей помещаться в ней тетради. Нетерпеливая Мира подталкивала меня в спину, следя за тем, чтобы я не останавливалась. Как оказалось, зря я по сторонам не смотрела. Когда тетрадь была удачно утрамбована, а сумка почти закрыта, на пол медленно спланировал клочок бумаги, выпавший из моей сумки и был почти на лету перехвачен чужой рукой. — Что это у нас тут? — насмешливо поинтересовались над ухом. От звука этого голоса меня передернуло. Асвер стоял совсем близко, задумчиво разглядывая листок, на котором было что-то написано, и вроде бы не обращал на меня никакого внимания, но стоило просто попытаться перехватить записку, как он неуловимо сместился, зачитав написанное вслух. — В семь в северной анатомической аудитории? — После чего позволил мне отнять листок и едко спросил: — Это случайно не та аудитория, в которой все светильники лопнули позавчера? Если не ошибаюсь, их еще не заменили. Что такое, Ларс, даже свидание тебе назначают в самом темном месте. Не иначе чтобы лишний раз тебя не видеть. — Шел бы ты своей дорогой, болезный, — зло огрызнулась я. Откуда взялась эта записка, я не знала, но почерк был знаком, возможно, именно поэтому сам факт того, что зломордый ее прочел, меня так бесил. — Я пойду, но только после того, как поговорю с твоим поклонником, — он улыбался, но глаза были злыми. — Надо же спасти человека. Я совершенно уверен, что несчастный даже не знает, что его ждет. — А тебе откуда знать, что его ждет? — заступилась за меня Миранна, заглядывая в записку через мое плечо. — Она же ведьма, это уже само по себе приговор, — проникновенно отозвался этот ущербный доброход, почти с ненавистью глядя на меня. Передернув плечами, я попыталась справиться с раздражением. Понять, почему он на меня опять злится, не получалось, и это жутко нервировало. — Вот и держись от меня подальше, — посоветовала, на ходу запихивая листок в сумку. Если бы он был достаточно внимательным, то, возможно, заметил бы, что почерк в записке женский. А может, и нет. Как показывала практика, с головой у него были серьезные проблемы.