Решивший убедиться в том, что я точно не умертвие, зломордый вытянул вперед руки, стремясь пощупать все, до чего дотянется. Дотянулся почему-то до того, что трогать категорически нельзя, получил по хваталкам и тут же их убрал. Из темноты послышался его раздражающее-наглый голос: — Вот видишь. Тепленькая, мягонькая, и реакция хорошая, — ничуть не смутившись, он еще и добавил задумчиво: — И на ощупь приятная. Точно живая. — А ты сейчас станешь мертвым, — мрачно предупредила его, закатывая рукава. Я тут по лесу бродила в бессознательном состоянии среди недружелюбной флоры и опасной фауны, а он руки распускает и издевается к тому же. Вперед бросилась молча, в надежде добраться до вражеского горла раньше, чем жертва моя поймет, что случилось, и немного придушить гада, пока меня не скрутили. Руки перехватили, меня крутанули и, сграбастав в крепкие объятия, прижали спиной к некромантской груди. Волос коснулось горячее дыхание: — Сень, я же некромант. В темноте вижу прекрасно. Как ты меня убивать собралась, а? — То есть, — подергавшись, убедилась, что держат меня крепко и отпускать явно не планируют, взбесилась еще сильнее, — ты видел, куда руки свои тянешь?! — Я тебе даже больше скажу, — развеселился он, — я их туда целенаправленно тянул. — Конец тебе, зломордый, — прошипела я, чувствуя, как горит лицо. То ли от злости, то ли от смущения. — Сень, давай ты забудешь это слово? Мне не нравится. Я не зломордый. — Зломордый-зломордый, — мстительно повторила я и еще раз дернулась. — Тогда давай так, ты прекращаешь обзываться, а я расскажу, что нашел в библиотеке по твоему камню. Полагаю, сейчас тебе это особенно интересно. Договорились? — Я тебя слушаю, — покорно пробормотала я, мгновенно успокоившись. Вот сейчас выслушаю его и начну обзывать снова. Но сначала выслушаю. — Я тебя слушаю… кто? Издевается, поняла я и почувствовала как прохладная некромантская щека потерлась о мои волосы. И руки у него были холодными, и сам он был холодный. А я была теплая. Уже совсем. Вся. И, судя по тому, как меня сжали и вздохнули блаженно, этот подмороженный бессовестно воровал мое тепло. А я даже возмутиться не могла. Про камушек узнать очень хотела. — Я тебя слушаю… Асвер, — не очень уверенно повторила я. Зломордого это вполне устроило. — Как указано в записях, Лоргэт в последние годы своей жизни работал над одним исключительным артефактом. По его задумке он должен был заключать в себе невероятную мощь и помогать некроманту при работе с умертвиями. Получилось ли что-то у него — неизвестно. Лоргэт умер при проведении одного из экспериментов. Мда, — забывшись, Асвер еще раз потерся щекой о волосы, отпустил мои руки и спрятал озябшие пальцы под мышки. Тоже мои. Я завозилась, пытаясь избавиться от подобного подарочка, но была остановлена ехидным замечанием: — Сень, если не успокоишься, я перестану рассказывать. Я затихла, зломордый обрадовался, погладил все еще холодной ладонью мои ребрышки и вернулся к интересному: — Получилось ли у него создать артефакт, никому так и не удалось узнать. Ничего, кроме небольшой приписки, в его дневнике найти не удалось. Да и там значилось лишь несколько условий, позволяющих подчинить себе артефакт. — Асвер кашлянул, еще раз пощупал мои ребра и смущенно спросил: — Скажи, ты камень свой случайно кровью не поливала? — Ты совсем больной? — Завозившись, попыталась обернуться и очень удивилась, когда мне это позволили, но не растерялась и, встав на колени, сразу как-то оказалась выше сидящего передо мной некроманта. Рассерженно дыша ему в волосы, я попыталась отстраниться. Не учла, правда, одного: повернуться мне дали, но из рук не выпустили и теперь держали еще крепче, норовя спустить свои ручонки на пару сантиметров ниже и пощупать тоже мягкое и теплое. Но меня сейчас не это волновало, комкая в пальцах рубашку на некромантских плечах, я возмущалась: — Я тебе кто? Мне как будущей целительнице все эти кровавые ритуалы глубоко противны. Да я… Что именно «да я», не договорила. Потому что вспомнила. Притушила праведное негодование и робко спросила: — А пары капель из царапины ему ведь мало будет, да? — Ладонь у меня после приключений в склепе заживала еще несколько дней. — Не знаю. Но судя по всему, в самый раз, — глухо отозвался Асвер в мою рубашку. И вот парадокс: ткань вроде плотная, теплая, а дыхание на коже я почувствовала отчетливо. И руки все же спустились туда, куда нельзя. Шарахнувшись назад, я почти получила свободу, но упрямый некромант качнулся за мной. Упали мы вместе. Я на одеяло, зломордый на меня, хорошенько ткнувшись носом мне под грудью. И судя по сдавленному шипению, ему было больно и неприятно. Злорадно радуясь, я спихнула с себя увечного, села, с опаской глянув в сторону спящего Октая, где в темноте белело одеяло, и позавидовала его крепкому сну. — Ты мне, кажется, нос сломала, — просипел Асвер очень обвинительно. — А не надо руки тянуть туда, куда тянуть не надо, — прошипела мстительно, но оказалась достаточно жалостливой, чтобы предложить: — Ползи сюда, подлечу. Упрашивать его дважды не пришлось. Асвер тут же оказался рядом, схватил мои протянутые руки и коснулся ими своего носа. Крови не было, нос был такой же прямой, как и раньше. Прямой и холодный. Как ледышка. Самая холодная ледышка, какая только может быть. — И чего ты врешь? Все у тебя в порядке, — проворчала, пытаясь вернуть свободу своим рукам, — пусти. — Дай немного погреюсь. — Слушай… — Это ты слушай, — велел он, — я еще не все рассказал. Я грустно вздохнула, но спорить не стала и, уже не вырываясь, смиренно чувствовала, как мои несчастные ладошки прижали к ушам, которые были не теплее носа. Асвер вздохнул, потерся щекой о мое запястье и заговорил: — Вторым этапом была инициация. Некромант должен был пройти ее, прихватив с собой в гроб артефакт. Что было гарантом благополучного исхода обряда. Помимо прочего это усиливало связь между хозяином и артефактом. Ты инициацию прошла благодаря кучке идиотов. — Просто блеск, — пробормотала я, задумчиво массируя некромантские уши. Асвер не сопротивлялся. Наоборот, притих и, кажется, даже дышать перестал. Пришлось торопить: — Это все или есть еще новости? — А… да… эм. В общем, там было еще одно условие. Последнее, на котором магистр и остановился. По всем его подсчетам, для того чтобы артефакт вошел в полную силу, нужна смерть. — И как это понимать? Я должна этим камушком кого-то убить? Это же невозможно. Только если несчастный им подавится, быть может, тогда… — Это не имеет значения. Ты никого убивать не будешь, — твердо отрезал он, высвобождая свои уши из моего захвата. — Конечно, не буду. Я целительница. Я должна людей лечить. — Главное, чтобы не залечила насмерть, — пробормотал он и сжал пальцы крепче, когда я попыталась высвободить руки, желая хорошенечко ему врезать. — Успокойся, ведьма. Спать пора. — Наконец-то, — облегченно выдохнул Октай. Я вздрогнула, Асвер ругнулся, а Октай озвучил свое желание: — А теперь вы тихонечко ложитесь и спите. И мне не мешаете. А завтра подробно и во всех деталях объясняете, что происходит. — А-ага, — коротко согласилась я, не имея понятия, как ему объяснять все то безобразие, которое происходит. И уже заранее нервничая. А наутро выяснилось, что разговор с Октаем не такая уж и страшная вещь. Потому что бывает кое-что и пострашнее. И спасибо за это стоило сказать Диару. ГЛАВА 10 Утро началось с утробного рыка и сладковатого запаха разложения. Вход в палатку был открыт, и морда полуоблезлого волка, дружелюбно скалившегося мне почерневшей пастью, нагло заглядывала внутрь. Я не заорала. Просто не смогла. Просипела что-то полузадушенно, кажется, позвала маму. Дернулась назад, впечатав локоть во что-то мягкое, притаившееся у меня за спиной. Мягкое молчать не стало и хрипло возмутилось знакомым голосом: — Вернемся в академию, и я тебя закопаю. Я икнула, волк склонил голову, вслушиваясь в доносящиеся из-за меня звуки. А Асвер решительно описывал мое незавидное будущее: — Хотя нет, сам закапывать не буду. Тебя твои недоразвитые друзья закопают. Благо опыт у них уже имеется. — Асвер, если ты сейчас не перестанешь ругаться и что-нибудь не сделаешь, то закапывать будет уже нечего, — прошептала я, не сводя взгляд с умертвия. — Что? — Зломордый завозился сзади, приподнялся и, тихо ругнувшись, напряженно потребовал: — Сень, медленно отползай в сторону, сейчас я его… Волку многозначительный взгляд Асвера не понравился, он рыкнул и бросился вперед. Я завизжала, отшатнулась назад, хорошенько вмяла в одеяло зломордого, каким-то чудом оказавшись сидящей на нем, оперлась спиной о стенку палатки и замолчала. Палатка накренилась и сложилась, погребая нас под собой. Асвер ругался и пытался скинуть меня с себя, волк рычал и пытался схватить хоть кого-нибудь, и только я молчала. Хрипела, пыталась выползти, отбивалась от некромантских рук и волчьей морды и тихонечко подвывала в особенно страшные моменты, когда рука вместо плешивой головы или полуоторванного уха вскользь проходила по влажным волчьим зубам. Как выбралась из этого ужаса, так и не поняла. Наверное, и не выбралась, потому что осознала себя живой, относительно невредимой и висящей в руках подоспевшего Диара. Вытащили меня из душного кошмара, на ноги поставили, осмотрели и накинули на плечи плащ.