Видимо, уснула и пошла я раньше, чем вернулись из своего приключения мои безответственные надсмотрщики. Проснулась я болтающейся на чьем-то жестком плече, то и дело стукаясь носом о спину. Спина была широкая, прямая и твердокаменная. А возмущенное бормотание моего таинственного переносчика — негромкими, но искренне недовольными. И голос этот я узнала. — Сначала по кладбищу ее догоняй, потом в лесу мертвом вылавливай. Теперь еще и из подземного хода выковыривай, — раздраженно бормотал Реннан, уверенно меня куда-то таща. — Одни проблемы от женщин. Недаром их в армию не берут. Я тихо болталась на его плече и не знала, что делать. Больше всего меня сейчас страшило не то, что я опять куда-то пошла, а возможное наказание, которое может придумать мне не страдающий человеколюбием капитан. К проделкам камушка я уже как-то привыкла, а вот очередной поход в какой-нибудь мертвый лес, отравленную степь или пустыню с белыми ночами я совсем не хотела. Потому висела молча и мечтала потеряться по дороге. Мечтала усиленно, но не плодотворно. Окончательно осознала это, когда мы оказались у лестницы, ведущей на этажи женского общежития. Реннан, которому никто разрешения на посещение этого крыла не давал, застыл перед засиявшей при его приближении завесой. Полупрозрачное сияние изредка вспыхивало золотыми искрами и намеревалось не пущать супостата. — Хватит вредничать. Я по важному делу, — хмуро обратился кэп к заклинанию. С трудом удержавшись от невежливого смешка, я ждала, что будет дальше. Заклинание закономерно не отозвалось, но, кажется, светиться стало интенсивнее, как бы намекая, что ему глубоко фиолетово, по каким там делам капитан бродит рядом с его территорией. Реннан был упертый и так просто сдаваться не стал: — По-хорошему же прошу, пусти. Я студентку отнесу и сразу уйду. Заклинание еще раз вспыхнуло, затрещали насмешливо золотые искры, осыпаясь на каменный пол у ног оборотня. — Значит будем по-плохому, — с плохо скрываемой радостью констатировал кэп и уверенно понес меня к перилам, в которые на уровне первой ступени был вплавлен граненый сиреневый камень впечатляющих размеров. Внутри него всегда горел золотистый огонек. Задиристо вспыхнувший при приближении неприятеля, он разгорелся ярче, заставляя камень сиять. Капитана это не впечатлило. Нежно погладив гладкий, прохладный бок рукой с отросшими звериными когтями, он дружелюбно спросил: — Будешь и дальше упрямиться? И от его дружелюбия таким холодом повеяло, что даже мне почувствовать удалось. Вот если бы он у меня так об этом спросил, я бы точно упрямиться перестала и впустила бы злодеюку без всяких вопросов. Заклинание оказалось храбрее меня. По завесе прошлась легкая рябь, что, скорее всего, было дрожью. Но преграда все равно осталась на месте, все так же отделяя женское общежитие от закипающего капитана. Несильно царапнув камень когтями, он угрожающе прорычал: — Я же из тебя побрякушек наделаю и на ярмарке продам. Завеса задрожала сильнее, но не сдалась. Неизвестно, что там дальше случилось бы, не раздайся голос моего замечательного декана со стороны коридора: — Реннан, могу ли я узнать, что ты делаешь? — Веду переговоры, — не моргнув глазом соврал кэп, поворачиваясь к Фьяллару. Врал нагло и бессовестно. Уж мы-то с камушком знали точно то были не переговоры, а запугивание. — Не берись за то, чего не умеешь, — насмешливо посоветовал магистр. По камням застучали шаги. Подходили к нам два человека, это я точно расслышала. — Нашлась твоя пропажа, Градэн. Это хорошо, — добродушно заметил Фьяллар и уже не так дружелюбно добавил, — плохо то, что вы за ней не уследили. — Поверьте, я уже столько раз успел пожалеть, что отлучился… — глухо отозвался зломордый. Висеть мне стало как-то неудобно. Жесткое плечо тут же стало слишком сильно давить на живот, голова закружилась, и вообще… Висеть бесчувственной тряпкой расхотелось. Зато захотелось плакать. Даже не плакать, рыдать в голос, и чтобы все вокруг меня бегали. — Кэээп, — легонько похлопав Реннана по боку, я тихо попросила, — а поставьте меня, пожалуйста, на пол. Я уже очнулась. — И давно? — мрачно спросил он, выполняя мою просьбу. — Не так чтобы совсем, но было неловко мешать вашей беседе, — вяло отозвалась я, отворачиваясь от недовольного оборотня. Асвер стоял шагах в пяти от нас. Очень бледный и уставший. Шмыгнув носом, глубоко вздохнула и пошла, надеясь, что успею дойти и не разреветься. Дошла, ткнулась носом в притихшего некроманта, растерянное покашливание магистра проигнорировала, ехидное фырканье капитана пропустила мимо ушей, вздохнула глубоко и замерла. Только зломордого для надежности за талию обхватила, а то уж очень напряженный он был, рождая в душе вполне справедливые опасения, что сейчас сбежит. — Сень, — жертва, которой и бежать теперь было некуда, осторожно погладила меня по спине, — ты чего? — Помнишь, ты меня просил помолчать, когда злился и успокоиться пытался? Так вот, ты постой и помолчи. Я успокаиваюсь. — А злишься ты на что? — осведомился он уже смелее. Зажмурилась и пробормотала, чувствуя, что мне этот его метод как-то не очень помогает: — Я не злюсь. — Ммм? — не собираясь входить в мое положение, зломордый продолжал доставать вопросами. — Не разреветься пытаюсь, — рявкнула я и как-то некстати всхлипнула. Асвер вздрогнул, дернулся, заставляя сильнее сжать руки и просипел: — Только не снова. — Самой не хочется, — призналась искренне, зачем-то добавив: — Я за последнее время план на год уже выполнить успела. Перевыполнять вообще желания нет. — Тогда возьми себя в руки и не плачь, — внес свое предложение декан. — У меня тоже нет желания утешать рыдающих студенток. Нам еще с вашими записями разобраться надо. — Какими записями? — Плакать все еще хотелось, но уже не так сильно. И ноги босые совсем замерзли, отвлекая от всех этих переживаний. — Я рассказал магистру о твоем трофее, — ответил за Фьяллара зломордый. — И нам неплохо было бы его просмотреть. Дождемся, пока Огден вернется с кладбища, и займемся. А пока идите-ка вы согрейтесь. Тебя, Ларс, это особенно касается. Такими темпами ты скоро заболеешь. Жду вас в кабинете директора через сорок минут. Не видя смысла спорить, я послушно побрела вслед за Асвером, которого заклинание спокойно пропустило, в комнату. Прошлепав по ступеням половину пути до этажа, наткнулась на притормозившего некроманта. — Ты чего? — Точно заболеешь, — скорбно заключил он, с тоской глядя на мои босые ноги. Дальше я поднималась уже на ручках у недовольного некроманта. — Пока все это не кончится, будешь спать обутая, — ворчал он, ступая на холодный пол нашего этажа. — Я поражен, что ты до сих пор не слегла. — Вообще-то, этой ночью я не должна была вставать, — заметила я, лениво покачивая подмерзшими ногами в воздухе, и ехидно заметила: — У меня было аж два надсмотрщика, которые очень халатно к своей почетной миссии отнеслись. Асвер сжал зубы и угрюмо кивнул. Издеваться над ним расхотелось. Я его таким потерянным видела только один раз. На кладбище, когда меня выкапывал. Тогда он, правда, больше злился и жалко его не было. А сейчас было. И это странно. Потому что жертва здесь — я, а жалко мне было почему-то его. — А Фьяллара ты где откопал? И самое главное: где потерял Миру? — Соседка твоя в комнате. А магистра я встретил, когда тебя искать пошел. Он тоже тебя искал. — А ему-то я зачем понадобилась? — У Хэмкона сработал амулет. Кладбище опять поднялось. Как и в прошлые разы, когда ты во сне ходила. Фьяллар отправился тебя проведать, а директор — разбираться с умертвиями. — Веселенькая ночка, — вынуждена была признать я, бездумно глядя на приближающуюся дверь моей комнаты. В тишине Асвер сделал еще три шага и споткнулся, когда я тихо сказала: — Надо убедить директора вернуться в мертвый лес. Пусть эксклюзивная камушек выпьет. Я так уже просто не могу. — Сень, я не думаю, что это хорошая идея… — Да-да-да. Она нечисть, она опасна, и доверять ей не стоит. Но в прошлый раз, когда эксклюзивная из этого проблемного булыжника энергию тянула, он в истерике бился. А это значит, что чувствовал конец свой близкий. — Нет. — Но Асвер, это же выход! Как ты не понимаешь? Зломордый молчал. Очень так несогласно и упрямо. А я злиться начинала и уже согласна была опять заплакать, просто для того, чтобы увидеть ужас на его бледной физиономии. Бледной и наглой до невозможности. Зря пыталась успокоиться. Надо было реветь. И обниматься полезла тоже зря. Последняя мысль поразила меня особенно сильно. Осмысливать ее окончательно я не стала, мне и так сделалось очень грустно. Я ведь действительно сама к нему обниматься полезла. И не первый раз уже. — Хорошо, попытаемся уговорить Хэмкона согласиться на эксклюзивную, — покорно согласился Асвер, сдаваясь. Как-то по-своему поняв мое молчание и пришибленный вид. Я молча стукнула его ладонью по плечу. — А сейчас-то что не так? Я же согласился, — изумился он.