Лепишев подъехал к дому барачного типа, где жили Тищенко, постучался в двери, затем в окно. Никакого ответа. И вдруг с противоположной стороны раздался звук открываемого окна. Обежав дом, Лепишев увидел убегающего Тищенко, догнал его, задержал и доставил в РОВД. Условились, что следователь допросит подростка по факту попытки угона мотоцикла и водворит в изолятор временного содержания. Оперативные же работники угрозыска выехали на квартиру к Тищенко и произвели в присутствии матери обыск. В ходе его обнаружили ботинок, аналогичный найденному служебной собакой при осмотре места происшествия. Не могу умолчать о том, как вела себя мама Андрея. Каких только «ласковых» слов не пришлось услышать от нее работникам милиции в свой адрес... Начались беседы с Тищенко. Он охотно признал себя виновным в угоне мотоцикла, но упорно отрицал, что имеет оружие и стрелял в работников милиции. Отрицал даже тогда, когда ему были предъявлены оба, обнаруженных в разных местах, принадлежавших ему ботинка. Однако в изолятор он отправился слишком подавленным, чувствовалось, что ему есть о чем говорить. На личный прием к начальнику уголовного розыска Владимиру Лукачу он запросился глубокой ночью. А в 4 утра они уже были у меня в кабинете. И здесь Тищенко во всем сознался: стрелял из обреза, который похитил на одной из дач. Ботинок потерял, убегая с места происшествия. Обрез должен находиться под диваном в их квартире. Последнее нас озадачило. При обыске никакого оружия под диваном не было. Вместе с Тищенко выезжаем к нему на квартиру. Нас опять очень «приветливо» встретила его мама. Однако Андрей прервал ее, сказав: — Мать, отдай обрез, что я спрятал. Ты знаешь, где он. Ворча и возмущаясь, мать повела нас к общественному туалету, откуда достала оружие. Она припрятала его там уже после задержания Андрея, незадолго до обыска. В этот же день состоялись похороны Юрия Нарыжного. Дворец Сибзавода снова в траурном убранстве, снова — тысячи заводчан, жителей района и города, траурный митинг на кладбище. Начальник РОВД Мартынов отдавал своеобразный рапорт: — Юра! — говорил он. — Мы поклялись, что найдем преступника и он понесет заслуженное наказание. Клятву свою мы выполнили, тебя мы никогда не забудем, наш дорогой боевой товарищ! Закончилось расследование. В июне 1979 года Омский областной суд приговорил Тищенко Андрея Анатольевича к 10 годам лишения свободы. Преступление он совершил, когда ему было семнадцать лет и четыре месяца, то есть несовершеннолетним. Другого наказания суд определить не мог. Правда, коллективные письма-ходатайства о применении к убийце исключительной меры наказания направлялись в Президиум Верховного Совета СССР. Но они были отклонены. Наше законодательство гуманно, и суды, вынося приговоры, руководствуются принципами человечности. Этим, кстати, надо объяснить и довольно мягкий приговор по делу Алхина, упомянутого в очерке «И в болоте следов не спрячешь». В розыск убийцы внес огромный вклад весь личный состав Первомайского РОВД. Особенно хотелось бы отметить Михаила Филипповича Мартынова, Владимира Ивановича Колесеня, Владимира Николаевича Лукача, Николая Николаевича Афанасьева, многих других работников РОВД и уголовного розыска Управления. Нельзя умолчать и о серьезных просчетах, которые способствовали совершению тягчайшего преступления. В апреле 1976 года Тищенко за кражи государственного и личного имущества был осужден на 2,5 года лишения свободы. В июле 1978 года освободился и нигде не работал. Однако это не озаботило ни участкового инспектора, ни инспекторов по делам несовершеннолетних. На здании Первомайского райотдела есть мемориальные доски с именами погибших на боевом посту отважных милиционеров, к ним постоянно возлагают живые цветы. Фотографии Юрия и Леонида помещены на стенде погибших, что в музее боевой славы Дворца культуры им. Дзержинского. Их имена в числе других павших при исполнении служебного долга называют при ежегодных совместных разводах милиции, добровольной народной дружины и оперативных комсомольских отрядов, устраиваемых в октябре. В музее боевой славы Дворца культуры им. Дзержинского на стенде погибших на боевом посту помещены десятки фотографий. Немало погибло и работников пожарной охраны, которые отдали свои жизни, спасая народное добро. ...В ночь на 30 сентября 1979 года у ресторана «Чайка» милиционер Куйбышевского РОВД комсомолец Юрий Никулин задержал группу пьяных граждан, находившихся в автомашине, и пытался доставить их в отдел милиции. В пути следования они напали на милиционера, нанесли ему тяжкие телесные повреждения, обезоружили, вывезли за город на пустырь, где зверски убили. Труп погибшего был обнаружен через полмесяца, а преступников разыскали лишь через четыре года после совершения ими других тяжких преступлений. Но это — тема для другого рассказа... Выше я говорил о памяти погибших, но помнить нужно и о живых. Недавно мне пришлось проходить ВТЭК. Здесь я встретил десятки товарищей, с которыми начинал работать в суровые послевоенные годы. Кое-кого привели на комиссию родственники, кто-то приковылял на костылях или с палочкой. Всех их мучили болезни — и фронтовые, и трудовые. Но не было жалоб на боль. Высказывались обиды на неустроенность, на невнимание. О ветеранах забывают товарищи по работе, к ним небрежно относятся врачи. Годами не посещают бывшие сослуживцы и даже забывают послать поздравительные телеграммы в праздничные дни. С теплотой отзываются они лишь о работниках пенсионной группы финансового отдела. Если уж ветеранов называют «золотым фондом» и другими лестными эпитетами, то и относиться к ним надо бы соответственно. НА СТО ДЕСЯТОМ КИЛОМЕТРЕ 1 Ранним утром в один из отделов милиции позвонила женщина и взволнованным голосом сообщила дежурному, что ее муж, Локтев Валентин Николаевич, вчера ушел на работу и до сего времени домой не вернулся. За десять лет совместной жизни ничего подобного с ним не случалось. Дежурный, как мог, успокоил женщину, записал приметы мужа. После этого он попросил Елену Николаевну Локтеву позвонить ему часа через два-три и в случае, если муж не объявится, подойти в отдел милиции с его фотографией. Тут же он доложил о поступившем заявлении дежурному по Управлению. Проверил по всем больницам города, не поступал ли к ним Локтев, связался с дежурными райотделов милиции и другими специальными службами. Ознакомившись с суточным рапортом о происшествиях, начальник райотдела милиции К. А. Гуров поручил ведение розыска Локтева своему заместителю Григорию Викторовичу Тумянину. Пока Тумянин знакомился с материалами, размышляя о возможных последствиях поступившего заявления, вновь позвонила Елена Николаевна и сообщила, что муж пока не объявился. Тумянин попросил Локтеву зайти к нему. Елена Николаевна, женщина лет тридцати, миловидная и стройная, очень волновалась. Лицо ее было блеклым после бессонной ночи. С тревогой она поведала, что ее муж, как всегда, утром отвел дочку в садик и ушел на работу, затем ушла и она. Вечером муж домой не вернулся. Тумянин стал подробно расспрашивать Елену Николаевну о родственниках, друзьях, знакомых, о том, не было ли раньше подобных случаев. Извинившись, спросил, не мог ли он завести себе любовницу. Елена Николаевна сказала, что Валентин — хороший семьянин, любящий муж. Живут они хорошо, мечтают купить автомобиль, стоят в очереди на его получение. Но в последние дни Валентин был расстроен. Он объяснял это тем, что на работу пришло письмо от фронтовиков и рабочих-орденоносцев, в котором высказывалось неудовольствие решением местного комитета о выделении ему автомобиля из поступивших на предприятие машин, и местный комитет приостановил выполнение своего решения. Тумянин попросил Локтеву подробнее рассказать о друзьях мужа. Выяснилось, что близких друзей у него не было. Находился со всеми в ровных отношениях, и, насколько Елена Николаевна знала, люди к нему относились хорошо. Увлекался стрелковым спортом и был охотником. Совсем недавно он с руководителем группы Мотовым подрабатывал на стройке Лузинского свинооткормочного комплекса, так как не хватало денег на покупку машины. Потом Елена Николаевна добавила, что у ее мужа никаких врагов не было, отклонений в его поведении она не заметила. Куда-либо ехать он не собирался. Правда, накануне вечером позвонил начальник, с которым Валентин работал в Лузино, и они договорились о поездке за брусникой. Елена Николаевна ждала мужа до поздней ночи, а потом решила позвонить начальнику его отдела Алтунину. Выяснилось, что Валентин отпрашивался у него с работы для поездки в магазин «Автомобили». Елена Николаевна открыла столик трюмо: ни денег, ни документов мужа на месте не было. Тумянин, прощаясь с Локтевой, заверил, что милицией будут приняты меры по розыску ее мужа. Тут же попросил, чтобы она не волновалась. Возможно, муж уехал к родственникам и по каким-то причинам не смог ей об этом сообщить. Проводив Елену Николаевну, Тумянин поручил работникам отдела розыска проверить адреса всех родственников Локтевых и выяснить, не находился ли он в прошедшую ночь у кого-нибудь из них. Вскоре из Управления позвонил начальник уголовного розыска и поинтересовался, что выяснилось по заявлению о пропаже Локтева. Он сообщил, что генерал это заявление взял под контроль. Тумянин вкратце доложил, что сделано. Затем позвонил на работу Локтева и вызвал для беседы начальника отдела В. В. Алтунина и руководителя группы А. П. Мотова. Из объяснения Алтунина: «...вчера поздно вечером мне домой звонила Локтева и спрашивала, где ее муж, что с ним. По голосу я понял, что она очень взволнована. Я объяснил ей, что накануне Валентин отпросился с работы, сказал, что с утра поедет в автомобильный магазин». Из объяснения Мотова: «...Валентина Локтева знаю по совместной работе более десяти лет, нахожусь с ним в дружеских отношениях. Вместе работали на стройке Лузинского свинооткормочного комплекса в строительной бригаде, часто ездили на охоту. Валентин мечтал приобрести автомобиль и даже неоднократно просил посодействовать ему в этом. Последний раз видел Валентина позавчера. Вчера его на работе не было. Мне Алтунин сказал, что он у него отпрашивался, минуя меня, так как я задержался до десяти часов утра, был в музыкальном училище, встречался с классным руководителем дочери...». Поступили сообщения от сотрудников милиции: ни у кого из родственников Валентин Локтев в прошедшую ночь не находился, никто его не видел. Из анонимного письма (текст напечатан на машинке): «...мы, фронтовики и кадровые рабочие-орденоносцы предприятия... возмущены неправильным распределением машин в личное пользование. Машины выделяются для нас, а одну из них продают вне очереди Локтеву...» Решение профсоюзной организации предприятия: «...Рассмотрев заявление инженера Локтева В. Н. о продаже ему в личное пользование легкового автомобиля, анонимное письмо о нарушениях в этом деле, постановили ранее принятое решение оставить в силе, автомашину «Жигули» продать Локтеву...» Многолетний опыт, интуиция подсказывали Тумянину, что дело это не простое. Исчезновение Локтева не связано с каким-то заурядным жизненным поступком, за этим кроется нечто большее. К такому же мнению пришел и начальник уголовного розыска, к которому Тумянин явился на доклад в конце рабочего дня. Дома Григорий Викторович включил телевизор. Показывали хоккей, который он очень любил. Матч был интересным, но не мог отвлечь от забот прожитого дня: перед глазами стояло тревожное лицо Елены Николаевны, мысли вертелись вокруг запутанной истории с исчезновением ее мужа. Когда Тумянин утром пришел на работу, у дверей кабинета он увидел Локтеву. Она молча встала, Тумянин пригласил ее войти. — Мы все делаем для розыска вашего мужа, Елена Николаевна. У родственников его не было, в больницы не поступал, в других спецучреждениях тоже не был. Так что поиски продолжим. — Вчера к нам приходил Мотов. Успокаивал, утверждал, что Валентин вернется или даст о себе знать. Я ему сказала: «Ты знаешь, где Валентин, но почему не говоришь? Вы же в автомобильный магазин вместе собирались». Мотов ответил: «Собирались-то вместе, но мне сообщили, что дочь пропускает занятия в музыкальном училище». Он и решил поехать к классному руководителю, а Валентин отправился в магазин один. Я разозлилась, наговорила много глупостей. Ведь он много раз обещал помочь Валентину приобрести машину с рук через своих знакомых. — Действительно было такое? Почему вы не сказали об этом сразу? — Я не придавала значения его обещаниям. — Когда был этот разговор? — Осенью прошлого года. — О чем еще разговаривал Мотов с вашим мужем и что обещал? Что их связывало, кроме охоты и спорта? Елена Николаевна задумалась. Семьями они не дружили. Только один раз, когда осенью прошлого года она уезжала отдыхать в санаторий, Мотов отвозил ее в аэропорт на своей машине, а после встретил. — Ездил ли куда-нибудь ваш муж с Мотовым на его личном автомобиле, кроме как на охоту и стенд? — Не знаю. 2 Проводив Елену Николаевну, Тумянин позвонил в уголовный розыск и попросил направить в соседние области ориентировки о розыске мужчины с приметами Локтева. В это время дежурный доложил, что к Тумянину есть посетители. Вошел Алтунин. Прямо от двери он заговорил: — Товарищ следователь, у меня есть важное сообщение. Тумянин пригласил его сесть. — Слушаю вас. — Вчера вечером в моей квартире было небольшое торжество: зашли выпить по фужеру вина приятели. Во время разговора меня пригласили к телефону. Звонила женщина. Она сказала, что на мое имя в автоматической камере хранения железнодорожного вокзала оставлены документы, которые мне необходимо получить. Назвала номер ячейки и шифр. — Какой шифр? — Ячейка двести двадцать четыре, шифр — Б 198. — Что еще говорила женщина? — Ничего. Я спросил, с кем разговариваю, но женщина не назвалась, сказав, что это неважно, что она в Омске проездом. И положила трубку. Я рассказал друзьям о странном телефонном разговоре, и мы решили, что это какая-то шутка. Но Андрей Мотов предложил поехать на вокзал и проверить камеру хранения.