— Хорошо, — она позволила промокнуть свое лицо полотенцем, — теперь подбери волосы повыше, пусть следы будут хорошо видны. Если отец сидит с утра — значит он чего-то хочет. Чего-то настолько важного, что впервые пришел на встречу с дочерью. И рубаху с запахом, я изволю болеть и принимать гостей в домашнем виде. — Дочь моя, — высокий, рыжеволосый мужчина поднялся с невысокого диванчика. — Ты плохо выглядишь. — Отец, — Дейдре склонила голову. — Супружеская жизнь не идет мне на пользу. Лорд Гуортигирн отвел взгляд. Он был неправ и перед людьми и перед богами. И теперь, когда настал час платить, он пришел к дочери. — В наших землях эпидемия, — негромко произнес он. — Сразу к делу, северная традиция, да отец? А ты не хочешь спросить, как я себя чувствую и как протекает моя супружеская жизнь? Камеристка помогла Дейдре усесться в кресло, где уже была уложена груда подушек — не только леди Каделл изучила повадки своего мужа. Прислуга тоже знала когда и что потребуется госпоже. — Слухи о твоем лекарском даре плывут по столице, — улыбнулся отец, — а значит с мужем ты договорилась. — Да, я отсушила ему естество на несколько недель, — кивнула Дейдре, — а после вырезала на своем животе «женское проклятье», вот и весь договор. Отец со свистом втянула в себя воздух и промолвил: — Какое неуважение ты выказала своему господину и супругу? Он и только он мог решать твою дальнейшую судьбу. — А ты, отец мой, ты мог решать мою дальнейшую судьбу? В твоих землях было шесть девиц с лекарским даром, но мой оказался сильней. Все, от земледельцев до купцов собирали деньги на мое обучение. И что же сделал ты? Я ведь уже не принадлежала тебе. — За тебя, за твое тело и душу платил король, — не дрогнувшим голосом произнес лорд Гуортигирн. — На эти деньги были построены дороги и мосты, жизнь в наших землях стала сытнее. Но со стороны западного тракта пришла болезнь. Дейдре медленно встала, развязала кушак и легко стряхнула халат на пол. Ее белое нагое тело покрывали синяки и кровоподтеки. Повернувшись к отцу спиной она четко произнесла: — Хавуэн столица нашего королевства, богатый город. Здесь есть лекари всех мастей — только заплати им. А если спросят тебя о дочери, ответь так — дар леди Каделл принадлежит ее мужу и ее королеве. Королева сейчас больна и король платит за мое тело, которое должно находиться подле его жены. — Я не мог противиться воле короля и лорда Каделл, — горько произнес отец Дейдре. — Наш род не выставил никого на войну — не родилось у меня иных детей кроме тебя. — И ты мог послать меня к полковым целителям, даже моя наставница считала это хорошей мыслью. — Ты была так юна и прекрасна — я боялся за тебя. — И отдал в руки зверя, — кивнул леди Каделл. — Мне не жаль твои земли и твоих людей. Они взяли золото короля, а могли отказаться. И вот их решению ты бы противиться не смог. Но им этот обмен показался хорошим. Ведь вы еще одну девочку отправили в учение. Что же с ней стало? — Разбойники снасильничали, когда она по ягоды пошла, — отвел взгляд милорд. — То есть земля Гуортигирнов не способна защитить своих целительниц? — едко усмехнулась Дейдре, — мы не вещи. У нас есть чувства и разум. — Ты бросишь свой дом в беде? — Мой дом бросил меня раньше, теперь мой дом — королевский дворец. Прошу тебя оставить меня, мне пора натирать спину мазью. Лорд Гуотиргирн встал, поднял с пола халат и накинул его на плечи дочери — он ясно понял, что ему не придется нянчить внуков. Даже если Гайнор-медведь переломит волю своей маленькой, упертой женщины — его, отца-предателя, к детям не подпустит никто. Этот груз давил на плечи сильней чем прожитые годы. — Имин, подай чай и сладости, — коротко приказала Дейдре, — на двоих. Камеристка накрыла стол и присела напротив своей госпожи. Подругами две поломанные жизнью женщины не стали. Но вот союзницами — да. — Я оставила завещание, — леди Каделл помешала чай и отложила ложечку, — двести золотых монет и дом в предместьях Хавуэна. — Госпожа? — вопросительно подняла брови Имин. — Условие — когда спадет брачный браслет моего мужа, тогда же ты получишь деньги. И не забудь заплакать, ведь только смерть может разрушить наш брак. — Но умирать вы не собираетесь? — камеристка с удовольствием откусила булочку. — Нет, — тонко улыбнулась леди Каделл. Имин получала деньги от Гайнора и ему же докладывала о действиях госпожи. Это знала Дейдре и это знание нисколько ее не тяготило. Леди Каделл знала на что давить, чтобы дочь южных гор сменила покровителя. Лорд Каделл платил шелком и серебром, а леди Каделл предложила исполнение мечты. Горные леди сами выбирают себе мужей, приводят их в свой дом, балуют и лелеют. Но Имин была слишком слаба, оттого ее изгнали искать иную долю. И для чернокосой красавицы нет большего счастья, чем пригласить родню в гости в собственный дом. Эти мечты читались на красивом, выразительном лице. Стук в дверь, Имин поднялась и вышла. Назад она вернулась немного расстроенной: — Королева желает видеть свою фрейлину. — Подай мне платье с открытыми плечами, то, из зеленого шелка. Сегодня я желаю хвастать украшениями. И вновь леди Каделл стала источником слухов и сплетен. Но многие замужние дамы завидовали ее смелости — сами они скрывали синяки и ссадины под иллюзиями и врали себе и окружающим, что счастливы в браке. А на лорда Каделла уже косо посматривали — мало того, что неприкосновенную целительницу за себя взял, так еще и изводит проводницу божьей воли. Если бы не покровительство короля — не сносить бы ему головы. Королева порой называла леди Каделл маленькой девочкой, гладила по голове и молила найти общий язык с мужем. На что Дейдре ершилась и отфыркивалась. Вот и сейчас, едва целительница вошла в покои королевы, как та устало вздохнула. — Почему моя фрейлина не радует мой взор? — Потому, что у вашей фрейлины слишком длинный язык, моя королева, — Дейдре присела в глубоком реверансе. — И я прошу прощения, моя королева, за то, что посмела прямо и без утайки рассказать вам все, касающееся вашей болезни. По мнению моего супруга, вам следовало знать лишь часть, касающуюся драконов. Королева прикрыла глаза — она не могла открыто выказать неуважение и нелюбовь к своему королю и супругу. Но порой ей мечталось стать такой же дерзкой и безголовой как юная Каделл. — Сколько тебе было лет, когда ты вышла замуж? — вдруг спросила королева. — Мою королеву никогда это не интересовало, — удивилась Дейдре и замолчала, вспоминая, — я встретила свою четырнадцатую зиму и ранней весной свершилась моя помолвка с лордом Каделлом. А через полгода он взял меня женой. Полагаю, еще немного и я увидела бы свою пятнадцатую свободную зиму. — Но быть леди лучше, чем тянуть ярмо долго послушницы богини-заступницы, — неуверенно произнесла королева. — Меня готовили к этому с пяти лет, — спокойно ответила леди Каделл. — Наставница разбудила во мне желание исцелять, жить ради того, чтобы жили другие. Ответственность перед своими людьми — я должна была хранить свое девство не только от посягательств мужчин, но и сама сдерживать свои порывы. Королева вздохнула, повадки и поведение ее фрейлины-целительницы стало чуть более понятным — она просто возмутительно, ужасающе юна. Жрец бога-отца больше двадцати лет назад запретил свершать браки с девицами младше семнадцати лет. Кто же осмелился провести запрещенный обряд? Кто бы ни осмелился, а лорд Каделл действовал с одобрения короля — значит наказания не будет. Королева сжала слабую руку в кулак и пожалела, что не может удавить супруга с той же легкостью. — Почитай мне, — Ее Величество устало откинулась на подушки и прикрыла глаза. — Я открою окна, ваши дамы опять напустили благовоний. Это не на пользу. — Их беспокоит запах исходящий от меня, — бледные щеки королевы загорелись нездоровым румянцем. — Можно ли их винить? — Можно, — жестко отрезала Дейдре. — Вы меня считаете глупой девчонкой, а я знаю, что я делаю и чего добиваюсь. А сами? Распустили двор, фрейлины носом кривят — это не правильно. Вы здесь королева, ваше слово закон для всех женщин этого замка. — Тогда примирись с мужем, — на пробу приказала Ее Величество. — Со смирением и покорностью приму наказание за неисполнение вашего приказа, моя королева, — легко отказалась леди Каделл. — Я никогда ему не прощу первой брачной ночи. Он пришел пьяным, поставил меня на колени и пытался впихнуть свой вялый орган мне в рот. Я не прощу ему побоев и унижений, и его жалких даров — он даже не пытался найти со мной общий язык, моя королева. — Но он и не должен был, — тихо возразила Ее Величество, — он твой муж, твой владыка. Твои душа и тело принадлежат ему. — И оттого он так ярится, что ни тела, ни души, ни сердца моих ему не видать никогда, — кивнула Дейдре. — Я верю, что все наши молитвы рано или поздно касаются богов. Богине-заступнице веры моей больше нет. Но бог-Отец, вот моя надежда. Что-то изменится, и очень скоро. Я чувствую это всем сердцем. Королева жадно вдохнула свежий воздух и покачала головой. Много лет назад она сама была такой же, мстила своему мужу и королю за то, что взял ее не спросив. И во что превратилась ее жизнь? Будет жаль, если яркий огонь Дейдре Каделл угаснет. Глава 2 Посланника драконов принимали узким кругом. Сначала он навестил саму королеву, прямо в опочивальне — Ее Величество уже впала в забытье — где познакомился с леди Каделл. После чего в сопровождении Дейдре прошел в малый королевский кабинет. Раскланивались, по мнению светлой целительницы, слишком долго. Но тут виновен король — он не захотел уступать крылатому и приказал представить его со всеми регалиями. Дракон же в ответ представился сам, всеми накопленными за полтысячи лет именами. Лорд Каделл сверлил взглядом супругу, находящуюся слишком близко к высокому и смазливому дракону. Покорная жена давно должна была занять место подле мужа, вот и скамеечка у его ног есть. — Займите своей место, супруга моя, — не выдержал Гайнор. Дракон с интересом посмотрел на то, как садится у ног мужа Дейдре и как сильно стискиваются мужские пальцы на хрупком плече. — Состояние вашей супруги плачевно, — наконец перешел к сути дракон. — «Женское проклятье», да еще и усугублённое смертью девушки. — Вы сможете с этим справится? — подался вперед Его Величество. — А вы уже не настаиваете на официально-протокольной беседе? — вскинул брови дракон. — Прекратите так давить, бога-Отца ради, ей же больно! — Это моя жена, моя собственность, — со злостью произнес лорд Каделл, — захочу — разложу ее здесь и никто мне и слова не скажет.