— Аааййййй… — визжит Люба, хватаясь за мои руки. Уйдя назад, возвращаюсь под еще один взвизг, который с четвертым толчком становится стоном, после чего резко сбиваюсь со счета, находя ее круглые маленькие сиськи идеальным полотном для жирной точки этой увертюры. Глава 32. Люба Матрас прогибается совсем чуть-чуть, но я все равно просыпаюсь мгновенно. Сердце делает скачок, от которого меня подбрасывает, и только когда резко сажусь, распахнув глаза, понимаю, что я не на своем диване и не в своей квартире. Столкнувшись глазами с зеленью глаз напротив, моргаю, осматриваясь. — Доброе утро, — приправленный хрипотцой голос звучит удивленно. Я подскочила, как ошпаренная. Опустив глаза, смотрю на свои руки, прижимающие к груди воздушное одеяло в сером пододеяльнике. На мне футболка на три размера больше, но совершенно точно нет белья. — Доброе… — выдыхаю, поднимая глаза. — Я… — бормочу ломким голосом, трогая свои волосы, которые даже на ощупь выглядят стогом сена. — Очень чутко сплю… — пытаюсь объяснить свою паническую атаку, прикладывая пальцы к своим горящим губам, а потом прохожусь ими по своей шее, которую пощипывает, как и мою грудь. Боже ты мой… Проследив за хаотичными движениями моей руки, хозяин этой постели хмурится и трет ладонью идеально гладкий подбородок, говоря: — Ты спишь, как сурок. Его глаза пристально вглядываются в мои, но его голос только что звучал смущенно. И я внезапно во всех подробностях вспоминаю, почему! Вспоминаю каждое касание его жадных губ и игру, которую господин Романов обозвал «поиском сокровищ», и от которой следы его щетины присутствуют на каждом миллиметре моего тела… на каждом чертовом миллиметре… Горячая волна обжигает живот. Сжав бёдра, в смущении отводу глаза, понятия не имея, как себя вести. Вчера я вообще головой почти не думала. Я так хотела его увидеть. — Да нет же… Я сплю, как часовой… — бросаю на него осторожный взгляд. Я с детства сплю, как часовой! И то, что он сидит на краю постели совершенно одетый и свежий, меня удивляет. Как я могла не услышать шума воды в душе? Или скрипа полов… На нем заправленная в джинсы синяя рубашка, и он гладко выбрит. Я никогда не видела его без густой щетины. Никогда. Немного влажные после душа волосы зачесаны назад, открывая лоб и лицо… он выглядит таким молодым и красивым, что мне хочется застонать. Или наброситься на него и заставить повторить все то, что он вытворял со мной вчера! — Не помню, как уснула, — смотрю на его сильную шею, скатываясь глазами в ямочку у основания, которая отчетливо видна в вороте рубашки. Губы пульсируют от желания поцеловать это место, а лучше его губы. — Это произошло внезапно, — тихо произносит Саша. Чувствую его глаза на своём лице. — Я плохо спала пару последних дней, — разглаживаю на коленях одеяло. Глядя на меня исподлобья, упирается локтями в колени: — Почему? — Скучала. По тебе, — заявляю дерзко, не собираясь вываливать на него свои проблемы. Мой телефон лежит на тумбочке, и на всякий случай я его выключила. Здесь, рядом мужчиной моей мечты, мне на все плевать, даже на то, что мне до чертиков страшно телефон включать. — Похвально, — кивает он. Не знаю что за магнит поместили в него, но мое тело тянется к нему само. Рядом с ним я даже двигаюсь по-другому. Как какая-то кошка. Медленно и распутно! Обвив пальцами его бицепс, прижимаюсь к нему губами. Закрываю глаза, чувствуя под своими пальцами стальные мышцы. Господи… те фотографии, которые облетели весь универ — это не фотошоп. Там под рубашкой у него настоящие кубики. А в его джинсах… мне конечно не с чем сравнивать, но эти картинки заставляют сжаться такие мышцы, о которых в общественном транспорте лучше не вспоминать. — Который час? — шепчу, продолжая за него держаться. — Восемь. Мне пора в университет, — говорит Саша, прижимаясь своим носом к моей макушке. — О… — тяну беспечно, хотя мне хочется заплакать. — Откроешь в мою честь какой нибудь белок? — А вчерашний тебе не понравился? — хрипло спрашивает в мои волосы. — Александр Андреевич! — ахаю, падая на кровать и накрываясь с головой одеялом. Тихий смешок заставляет гореть щеки. — У тебя на телефоне инструкция как закрыть дом. Поспи еще, если хочешь. Или закажи себе поесть. Карта на тумбочке. — Спасибо, — бормочу из-под одеяла. — Я пошел? — слышу над собой его голос. — Угу… Спрашивать его о том, когда мы увидимся, не решаюсь. Ведь у нас… ничего серьезного. Понятия не имею, как выглядят отношения «ничего серьезного» и как должна себя вести, но внутренний голос подсказывает, что непринужденно. Я не должна… «выносить ему мозг». Не должна навязываться. Не должна быть обузой. Но правда в том, что я жажду его внимания. И… его заботы. Не будь липучкой! Не буду. Слушая шаги на лестнице, а потом вой мотора за окном во дворе его дома, с тоской и страхом думаю о том, что будет, когда ему надоест мое общество. Сам-то он никогда мне не надоест. Я влюбилась в него намертво. Откинув одеяло, осматриваю совершенно мужскую комнату. Мужчины и женщины действительно отличаются на клеточном уровне. Я бы никогда не смогла украсить стену собственной спальни серыми обоями. Здесь все в разной степени серости. Стены, пол, мебель. Только длинная занавеска на большом окне белая. Но несмотря на это, мне до боли не хочется покидать его постель. Опускаю на пол ноги и смотрю на них, кусая губы. На моих ногах черные мужские носки, а где моя одежда, не имею понятия. Последнее что я помню, так это то, как кожу ласкали горячие капли душа, впервые в жизни смывая с моего тела запах мужчины. Что, если он вернётся домой, а я все еще буду здесь? К себе мне возвращаться совершенно не хочется. Вздохнув, встаю. Медленно спускаясь по лестнице, осматриваю просторный коридор и примыкающую к нему кухню-гостиную. Все здесь мужское и сдержанное, но мне все нравится. Здесь просто уютно. Побродив по первому этажу, нахожу еще одну ванную и закрытую на ключ комнату. На втором этаже их три. Зачем ему столько? Ответ очевиден. Он… хочет семью? Почему так щемит сердце? Увидев свое отражение в зеркале, ужасаюсь. На шее и подбородке красные следы, а губы… Боже… если бы мой брат увидел меня в таком виде… Порывшись в холодильнике, достаю оттуда пакет с остатками вчерашней доставки, решая, что мне этого хватит. Забравшись на разделочный остров, беру контейнер и вяло жую, глядя на то, как сыпет за окном снег. Не донеся до рта пластиковую вилку, замираю, отчетливо слыша голоса во дворе. Детский и… женский, а через секунду слышу, как поворачивается в замке ключ.