* * * ТРИЛОГИЯ ЗАПРЕТНАЯ 1 ЗАПРЕТНАЯ ОДЕРЖИМОСТЬ (МАКС&САША) 2 ЗАПРЕТНОЕ ИСКУШЕНИЕ (МАКС&САША) 3 ЗАПРЕТНЫЕ НАВСЕГДА (МАКС&САША) Информация Внимание! Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация без ссылки на группу переводчика строго запрещена. Любое коммерческое использование материала, кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Переводчик TG канал themeofbooks - t.me/themeofbooks Copyright © 2023 by M. James 1 САША Мир вокруг меня размыт. На обратном пути с обеда я начала чувствовать себя странно. Усталость, голова тяжелая, все как в тумане, конечности странно затекли, по телу бегали мурашки. Я списала это на стресс, истощение и смену часовых поясов. Видит Бог, с меня было достаточно всего этого. Даже тошноту, которую я почувствовала, выходя из машины, можно было бы этим объяснить. Но не тогда, когда у меня подкосились ноги, и я рухнула на землю, когда вокруг ворвалась тьма. Я чувствовала Макса, который поймал меня. Я слышала его голос, зовущий меня по имени. Но я не могла его видеть. Не могла ему ответить. Я ничего не могла сделать, кроме как провалиться глубже в черноту, поглотившую меня целиком, и я была в ужасе. Я не хотела умирать. Я уже столько пережила. Свое похищение в России и отправку в Штаты в качестве живого груза. Свое насилие на складе со стороны человека, который должен был охранять меня, а не считать своей собственностью. Меня увезли обратно в Россию, место, которое, как я думала, я никогда больше не увижу, ради моей собственной безопасности только для того, чтобы снова попасться в руки человека, настолько злого, что я думала, что могу умереть в его холодном убежище в горах. Я снова подверглась насилию. Снова была выставлена на продажу. Пока меня не спас еще раз, мужчина с окровавленными руками и виноватым сердцем, в которого я влюбилась ... и который сказал, что не может любить меня в ответ. Теперь я в его объятиях. И я даже не могу наслаждаться этим. Я то прихожу в себя, то теряю сознание, больше чувствуя, чем видя. Толчок от того, что он несет меня вверх по лестнице в дом, прижимая к своей груди, как будто он может спасти меня, просто прижимая к себе. Я слышу звуки открывающихся дверей, его безумный голос, как будто я слышу его из длинного туннеля, слова потеряны, но чувство его страха остается. Он боится за меня. Я тоже боюсь. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. В прошлом меня накачивали наркотиками, но сейчас все по-другому. Я чувствую тошноту в животе, лихорадку, как будто мир вращается снова и снова и все вокруг меня. Что, если руки, несущие меня, принадлежат не Максу? Что, если все это был сон, и я все еще на складе? Ужас переполняет меня при этом воспоминании. Руки, держащие меня, твердые и настойчивые, и я помню другие руки, которые прижимали меня к штабелю ящиков, грубую и потную ладонь, закрывавшую мне рот, заглушая мои крики и мольбы. Другую на моей плоти, раздвигающий мои ноги, тяжелый вес тела. Но от него разило потом и телесным запахом, а все, что я чувствую сейчас, это соль и лимон, тепло, которое говорит мне, что я в безопасности. — Саша. Саша! Пожалуйста, если ты меня слышишь… Я слышу. Это Макс. Меня охватывает облегчение от осознания того, что это он. Он защитит меня. Он всегда так делает. Но я не могу ответить. Я не могу позволить ему узнать, что я все еще здесь, в ловушке темноты. Я чувствую, как она засасывает меня, тянет меня, пытается утащить меня еще дальше вниз. Я умираю? Я и раньше думала, что умру. Когда грузовой самолет, перевозивший нас в Штаты, мой первый полет, где мы попали в зону турбулентности раскачивался из стороны в сторону, женщин внутри него рвало, и они цеплялись друг за друга. Большинство из нас никогда раньше не летали на самолете. Все мы приходили в себя после того, как нас накачали наркотиками. Все мы были в ужасе. Ко мне возвращается воспоминание, ослепительно яркое в темноте, о мужчинах, которые везли нас, снова накачивая наркотиками, чтобы мы оставались тихими и спокойными. Страх, который я испытывала, думая, что самолет упадет, пока я была накачана наркотиками, беспомощная что-либо с этим сделать. Что я засну и больше никогда не проснусь. Вот что я чувствую сейчас, когда меня охватывает бессознательность. Как будто это все…конец. Я пытаюсь сосредоточиться на руках и голосе Макса, подтянуться к полоске света, которую я вижу. Но это бесполезно. Я недостаточно сильна. Может быть, я никогда и не была такой. Я пытаюсь позвать его по имени, умолять за него. Удержать его здесь, со мной. Но, кажется, я не могу издать ни звука. Мне становится холодно, и это возвращает меня на конспиративную квартиру Алексея. Я чувствую себя беспомощной, мое тело ломит до костей, и все, что я чувствую, это тошноту и боль, страх, что, возможно, я вообще никогда не спасалась. Я чувствую боль в своих руках, болтающихся на его крюке, обжигающий удар его ремня по моей обнаженной плоти. Я чувствую слезы на своих щеках, привкус соли на губах, чувство вины и стыда, когда я умоляла Катерину сдаться, чтобы боль прекратилась. Я больше не могу этого выносить. Сейчас я пытаюсь умолять. Чтобы боль, жжение, тошнота прекратились. Чтобы кто-нибудь выпустил меня из этой клетки, в которой я заперта, где темно и одиноко, где я чувствую, что умираю. Но я не могу заставить слова прийти. Я не могу пошевелиться. Я парализована. Меня держат в плену не где-нибудь, а в моем собственном теле. Я не могу двигаться, говорить или видеть. Я чувствую кровать под собой, слышу шуршание одеял и ощущаю прохладу чистых, мягких простыней. Я чувствую на себе руки, которые укутывают меня одеялами, касаются моего лица и волос. Снова голос Макса, умоляющий меня проснуться, просящий прощения. Я в безопасности, думаю я, погружаясь в тепло мягкой постели. Возможно, я умираю, но я с Максом. Он защитит меня. Если меня можно спасти, он сделает это. Он защитит меня. Где-то в бреду моей болезни это то, что приходит на помощь. Это то, что позволяет мне отпустить себя, погрузиться в клубящуюся тьму, даже если я никогда не поднимусь обратно. Я знаю, что, если есть какой-то способ спасти меня, Макс найдет его. А если нет? Я цепляюсь за последнее приятное воспоминание, которое у меня осталось, когда я теряю сознание – о руках Макса на моем теле, его губах на моих, о нем внутри меня, когда я сделала его своим, в ту единственную ночь, которую провела с ним. Это то, что я хочу запомнить перед уходом. Себя… и мужчину, которого люблю. Нас вместе. 2 МАКС — Саша! Я выкрикиваю ее имя, когда она падает, успевая подхватить ее на руки прежде, чем она ударится о землю. Ее глаза закатились, показывая только белки, и когда ее кожа касается моей, я почти отшатываюсь от того, насколько она горячая. Она обмякла в моих руках, отяжелела, ее лихорадит. Я чувствую, как она дрожит, и я в ужасе, что у нее может быть припадок. Я не знаю, что с ней случилось, что изменилось с момента выхода из самолета до этого момента, и мне трудно думать, несмотря на страх, затуманивающий мой разум. Я согласился привезти ее сюда, чтобы обезопасить. Если с ней что-то случится из-за этого, я никогда себе этого не прощу. Прижимая ее к груди, я медленно поднимаюсь по широким каменным ступеням к особняку. Я на полпути наверх, когда украшенные резьбой деревянные двойные двери, расположенные впереди, широко распахиваются. Круглая женщина вдвое ниже меня ростом, в черном платье, подпоясанном на талии, суетится, озабоченно наморщив лоб. — Максимилиан? — Она откидывает прядь седых волос себе на лицо, переводя взгляд с меня на Сашу, которую я держу на руках. — Мой родной, я знаю, ты говорил, что приведешь с собой девушку, но я ожидала, что она будет стоять на своих ногах. — Что-то не так, Джиана. — Я смотрю сверху вниз на экономку поместья, женщину, которая раньше была мне как тетя или вторая мать, и которую я не видел много лет. — Она только что потеряла сознание. Вызови врача, быстро. Я собираюсь отнести ее наверх. Она бросает обеспокоенный взгляд на Сашу, которая так бледна, что ее кожа выглядит почти болезненной, зеленовато-белой. — Здесь новый врач, который выезжает на дом. Я узнаю, сможет ли он приехать. — Прикажи ему, чтобы он выезжал, — выдавливаю я. — Дом Агости не просит. Джиана поджимает губы, но кивает. — Конечно, родной. Вторая комната справа, на этаже для гостей, отведена для нее. Отнеси ее туда, пока я буду звонить. Я впервые использую свою фамилию ради чего-то. Я впервые использую ее как команду. Это кажется странным и неправильным, первый шаг в направлении, которое я поклялся себе не предпринимать. Но ради Саши я готов на все. Все, что угодно, лишь бы обезопасить ее. Джиана спешит впереди меня, зовя при этом своего мужа Томаса. Она исчезает в комнате, а я направляюсь к лестнице, прижимая Сашу к груди. Она горячая на ощупь, ее кожа сухая и горит, и мое сердце бешено колотится в груди, когда я пытаюсь придумать причины, по которым она могла упасть в обморок. Если бы с нашей совместной ночи прошло больше времени, я мог бы испугаться, что она беременна, но я знаю, что этого не может быть. Каким бы глупым я ни был, забыв о предохранении или, чтобы выйти из игры, слишком захваченный моментом, чтобы остановиться и подумать об этом, слишком ведомый потребностями своего тела, прошло недостаточно времени. И у нее не было никаких других признаков болезни. Это не имеет смысла. Я поднимаюсь на третий этаж особняка, где расположены комнаты для гостей, над этажом, где расположены апартаменты хозяина и библиотека. Комната, о которой упоминала Джиана, действительно готова для Саши, свежеубранная и пахнущая цитрусами и специями. Шторы раздвинуты, чтобы впустить итальянское солнце. Я откидываю одеяла одной рукой, слыша низкий, несчастный стон Саши и что-то, что звучит почти как невнятные слова, когда я осторожно укладываю ее, подоткнув вокруг нее одеяла. Я понятия не имею, разумно ли это, учитывая ее лихорадку, но я хочу, чтобы ей было комфортно.