— Саша…как ты могла подумать, что я когда-нибудь сделаю с тобой что-то подобное? Тебе уже причиняли подобную боль раньше, как ты могла поверить, что я когда-либо мог поднять на тебя руку в гневе? Наказывать тебя за то, в чем нет твоей вины? — Это тоже не твоя вина, — тихо говорю я. — И ты не сделал ничего плохого. Так что, если ты можешь сделать это с собой, почему не со мной? — Потому что я не могу! — Макс выхватывает ремень у меня из рук, бросая его на пол. Его грудь вздымается, глаза полны диких эмоций, когда он свирепо смотрит на меня, делая шаг ближе ко мне, возвышаясь надо мной, сжимая кулаки. Он делает глубокий, прерывистый вдох. — Я не могу причинить боль тому, кого люблю. 11 САША Мне кажется, что комната вокруг нас содрогается и останавливается, когда я ошеломленно смотрю на него. Он любит меня. Макс любит меня. В первые несколько секунд это все, о чем я могу думать. Чувство восторга, охватившее меня, является всепоглощающим, посылая через меня прилив тепла, покалывающее счастье, похожее на пузырьки шампанского, которое переполняет меня, пока я не вспоминаю обстоятельства, при которых он это сказал, и о чем мы спорим здесь, в этой комнате, и я резко возвращаюсь на землю. — Если ты любишь меня, а я люблю тебя, — тихо говорю я, и дрожь пробегает по моему голосу, — тогда я действительно не понимаю, почему мы не можем быть вместе. — Я смотрю на красивое, измученное лицо Макса, и слезы снова наворачиваются на мои глаза. — Твое прошлое… это всего прошлое. Мы можем двигаться вперед, мы можем создать что-то новое вместе… Макс качает головой, с трудом сглатывая. — Ты не понимаешь. — Тогда заставь меня понять! — Мой голос повышается, высокий и умоляющий. — Макс, ты прав. Я не понимаю. Пожалуйста, помоги мне понять. Он потирает рот рукой, выражение его лица болезненное. — Я пытаюсь сдержать не только клятвы, Саша. Я так отчаянно пытаюсь… пытаюсь снова и снова, каждый раз, когда терплю неудачу, и я снова пообещал, что, если ты переживешь эту болезнь, я больше не прикоснусь к тебе. Что я сдержу данные мной клятвы. И тогда я… — Я не думаю, что это имеет значение, Макс, — тихо говорю я ему. — Мне жаль это говорить, если ты это делаешь, но я не думаю, что твое обещание держаться подальше от моей постели, отказывать нам обоим, продолжать заставлять нас проходить через это, причина, по которой я выжила. И если это так… — Я тоже не знаю, верю ли я уже в это. — Макс качает головой, внезапно выглядя очень усталым. — Но если честно, Саша, я не знаю, кто я такой без этих клятв. Вся моя жизнь была посвящена тому, чтобы быть человеком определенного типа. Я жил, будучи им, с непоколебимой преданностью, и я был доволен этим, счастлив этим ... пока обстоятельства не изменились. Я даже не могу сказать, что они были вне моего контроля. В определенной степени это правда, но я все равно делал выбор, а затем делал его снова. Все они привели меня сюда, встать перед тобой и сказать, что я был человеком, который посвятил себя любви и служению монолиту, и я не знаю, как быть человеком, который любит тебя. Он прерывисто дышит, глядя на меня с внезапной глубокой печалью в глазах. — Я не могу доверять мужчине, которым был бы, чтобы вечно оберегать тебя, Саша, если бы ты была моей. Я совершал ужасные, кровавые поступки, чтобы отомстить за своего брата и за тебя. — Макс внезапно протягивает свои широкие руки, обхватывая мои, и я задыхаюсь от их тепла на своей коже. — Я бы убил любого, кто причинил тебе боль, Саша, разорвал на части любого, кто прикоснулся к тебе. Ты понимаешь? То, что я чувствую к тебе, эмоции, которые я испытываю, они настолько сильны, что кажется, будто им нельзя позволять вырваться. Я не могу позволить себе чувствовать так много. Я не могу так поступить с тобой. — Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю я, с трудом сглатывая. — Ты ничего со мной не делаешь, Макс. Любить меня – это не... — Я бы поглотил тебя, — тихо говорит он, и когда он протягивает руку, чтобы нежно коснуться моей щеки, я чувствую, как по мне пробегает дрожь. — Я бы хотел тебя всю, навсегда. А у тебя должен быть шанс стать свободной, Саша. Ты так мало видела в своей жизни. У тебя должна быть возможность исследовать мир, если ты хочешь, встречаться с другими мужчинами и испытывать их опыт. Ты должна начать жить, узнать, кто ты есть, завести новых друзей и ходить куда тебе заблагорассудится, без опасности или страха. Ты никогда не знала, что это значит. Вокруг меня всегда будет опасность. Ты не можешь отдать себя, посвятить себя такому мужчине, как я. Это неправильно, и я не могу просить тебя об этом. — Рука Макса касается моей щеки, его большой палец слегка касается моей скулы. — Я не могу просить тебя сразиться с моими демонами, Саша. Мое сердце бешено колотится в груди. — Ничто из этого не меняет моих чувств к тебе, — тихо шепчу я. — И у меня тоже есть демоны, Макс. У меня есть вещи, о которых я не говорю. Я чувствую такую сильную вину… — В том, что с тобой случилось, твоей вины нет… — Я знаю. — Я поднимаю руку и накрываю его ладонь своей. — Но с Алексеем, на конспиративной квартире, когда он привел меня в ту комнату и избил на глазах у Катерины, чтобы заставить ее подчиниться ему, я боролась не так, как должна была. Я так боялась того, что он сделает, если я это сделаю. И когда он бил меня, это было так больно… Дрожь пробегает по мне при воспоминании об этом, и Макс внезапно обнимает меня, притягивая ближе к себе и проводя рукой по моим волосам. — Саша, ты не обязана… Но слова уже вырываются наружу, налетая друг на друга, когда слезы наворачиваются на мои глаза и текут по щекам. — То, что он сделал, было так больно. Я умоляла Катерину сдаться, позволить ему овладеть ею, чтобы боль прекратилась. Я не могла этого выносить… я не смогла… Я откидываюсь назад, поднимаю голову, чтобы посмотреть на Макса полными слез глазами. — Ты продолжаешь говорить, что ты слабый, но я та, кто слаб. Я умоляла другую женщину позволить мужчине надругаться над ней, испытав на себе весь этот ужас, чтобы остановить мою собственную боль. Заставить его перестать причинять мне боль. Я сломалась и не могу простить себя… — Катерина простила тебя. — Он наклоняется, смахивая слезы пальцами. — И это не имеет значения, потому что прощать нечего. Тот, кто поступил ужасно неправильно, был Алексей, сделал то, что он сделал. В первую очередь причинил тебе такую сильную боль, что ты сломалась таким образом. Это не твоя вина, что ты не смогла вынести пыток, направленных на то, чтобы заставить тебя потерпеть неудачу. Это никогда, ни за что не могло быть твоей виной. Он наклоняется, проводит губами по тому месту, где были его пальцы, смахивая слезы поцелуями. — Ты никогда не должна чувствовать себя виноватой за то, что другие сделали с тобой, Саша. Боль, которая захлестывает меня, это больше, чем желание. Это нечто более глубокое, потребность в нем, выходящая за рамки физического, потребность в близости, в интимности. Когда его губы скользят ниже, находя мои, я стону, хватаясь за его плечи, выгибаясь навстречу с отчаянием, которое, возможно, смутило бы меня при других обстоятельствах, но в данном случае я просто чувствую себя хорошо. Я нуждаюсь в нем, хочу почувствовать, как он проникает в мою кожу и кости, проникает в самую мою душу, и я не могу сопротивляться этому, не могу удержаться от мольбы об этом. — Не останавливайся, — выдыхаю я ему в губы, выгибаясь навстречу. — Пожалуйста, не останавливайся… Макс издает низкий, глубокий горловой звук, когда его руки опускаются на мою талию, он сильно прижимает меня к себе и углубляет поцелуй. — Мне нравится, когда ты умоляешь меня, Саша. Это так возбуждает меня, что становится больно. Тебя это расстраивает? — Его рука поднимается, ерошит мои волосы, сжимает кулак на затылке, когда его губы снова касаются моих, недостаточно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы напомнить мне о том, что он сказал ранее. — Вот о чем я говорю. Меня чертовски заводит слышать, как ты умоляешь. Он снова завладевает моими губами в жестком и яростном поцелуе, от которого я дрожу и становлюсь влажной, мои конечности размягчаются под натиском возбуждения. — Нет, — шепчу я, когда снова могу думать, когда могу говорить, мои руки прижимаются к его твердой груди, поросшей мягкими волосами, прежде чем я опускаюсь перед ним на колени. — Мне тоже нравится, когда ты умоляешь меня. Я расстегиваю его ремень быстрыми, торопливыми движениями, моя ладонь трется о твердый бугорок его члена, отчаянно желая, чтобы он не останавливал меня. Я достаю его за считанные секунды, моя рука обхватывает толстый ствол, и я наклоняюсь вперед, мои губы слегка касаются кончика члена Макса. Он уже липкий от предварительной спермы, солоноватый на моем языке, когда я слизываю ее, и я поднимаю взгляд вверх, опасно глядя на него. — Разве ты не хочешь умолять меня отсосать тебе? — Шепчу я, стараясь говорить как можно тише и страстнее, и челюсть Макса сжимается, когда он снова проводит рукой по моим волосам. — Или ты хочешь, чтобы я умоляла об этом? — Саша… — На его лице появляется страдальческое выражение. — Черт возьми, Саша… Мой язык снова скользит по головке его члена, пробуя его на вкус, и я тихо стону. — Выбери что-нибудь, Макс, если хочешь, чтобы твой член был у меня во рту. — О боже. — Его бедра дергаются, и я чувствую, как он твердеет в моем кулаке. — Черт, мне нужен твой рот, Саша… Я обвожу его языком, чуть сильнее, чем раньше, дразня мягкую плоть под кончиком. — Ты должен сказать "пожалуйста", — шепчу я, и член Макса дергается в моем кулаке, предварительная сперма капает мне на губы. — Пожалуйста, — задыхаясь, стонет он, его рука сжимается в моих волосах. — Пожалуйста, соси мой член, Саша. Черт… Я никогда не слышала, чтобы он ругался так много раз подряд, это явный признак того, что я подтолкнула его к краю пропасти и преодолела ее. Он вздрагивает, когда я обхватываю губами головку его члена, просовываю под нее язык, кружу и облизываю, скользя вниз. Я все еще не эксперт, изо всех сил пытаюсь держать губы на зубах и по-прежнему вмещать его толстый член в свой рот, но, судя по звукам, которые Макс издает надо мной, это не имеет значения. Я просовываю руку ниже, между его ног, обхватывая ладонью его упругие яйца. Я поднимаю взгляд, наблюдая за выражением удовольствия, играющим на его лице, когда он хватает меня за волосы, за похотью в его глазах, когда его член проникает глубже в мой рот. — О Боже, я… Он тяжело сглатывает, его бедра вздрагивают, и на мгновение мне кажется, что он сейчас потеряет контроль и кончит мне в горло. Я чувствую, как сжимаются его яйца в моей руке, чувствую, как он напрягается всем телом, а затем Макс внезапно поднимает меня на ноги, разворачивает и толкает спиной к столу. — Твоя очередь. — Он смотрит на меня сверху вниз с опасной искоркой во взгляде. — Умоляй меня трахнуть тебя, Саша. Если ты хочешь этого, умоляй об этом. Это то, чего ты хочешь? Я удерживаю его взгляд, не колеблясь ни секунды, когда наклоняюсь, чтобы схватить ткань юбки моего сарафана, комкая ее в руке и поднимая вверх. — Пожалуйста, — шепчу я, мой язык слегка скользит по нижней губе, пробуя вкус Макса, который все еще остается там. — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста, дай мне свой член. Прежде чем он успевает поднять меня, я приподнимаюсь на краю стола, задирая платье повыше и открывая для него ноги. — Давай узнаем, насколько я мокрая для тебя. — Боже, Саша… — Макс рычит последнее слово, мое имя срывается с его губ, когда он встает между моих ног, его член твердый, как железо, нетерпеливо торчит наружу. — Ты собираешься довести меня до смерти… — У меня тоже такое чувство… Я протягиваю руку, обхватываю одной рукой его затылок, а другой член, и притягиваю его к себе. Рот Макса обрушивается на мой, твердый и горячий, его язык переплетается с моим, когда я глажу его член между ног, чувствуя, что горю. Мне жарко, меня лихорадит, и я отчаянно нуждаюсь в нем. Когда его пальцы скользят под мои трусики и проникают в меня, я стону в ответ на поцелуй, притягивая его ближе. — Ты чертовски промокла. — Пальцы Макса скользят глубже, изгибаясь вперед, и я вскрикиваю, мои бедра выгибаются под его прикосновением. — Боже, Саша, ты так меня хочешь… — Он прижимается своим лбом к моему, тяжело дыша. — Это заставляет меня чувствовать себя безумным. Это заставляет меня чувствовать… Его тело содрогается, когда мои пальцы прижимаются к его затылку, мы оба поглаживаем друг друга, удовольствие пронизывает нас обоих. — Мы должны остановиться. Мы должны… — Нет. Нет, пожалуйста. — Я отчаянно выгибаюсь, снова целуя его. — Ты нужен мне, Макс. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста… — Блядь! — Макс почти рычит это слово, и внезапно он протягивает руку, сметая книги и бумаги со стола одним быстрым движением. Его рука прижимается к моей груди, и я оказываюсь распластанным на спине, моя хватка на его члене ослабевает, когда он залезает мне под юбку, грубо срывает трусики и прижимает меня к столу, его глаза дико сверкают надо мной. — Это то, чего ты хочешь? — Он выдыхает слова, его головка члена упирается в мой мокрый вход, все его тело содрогается от силы сдерживания. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя вот так, Саша? Прижимая к своему столу, с чувством, что я, блядь, не могу остановиться, что мой гребаный член взорвется, если я не буду внутри тебя в ближайшие пять секунд?