Он делает шаг вперед, как будто ничего не может с собой поделать. — Я хочу попробовать тебя на вкус, поглотить тебя. Я не могу выбросить тебя из головы, Саша, и каждый момент, когда я продолжаю делать это с нами, мучает нас обоих. Никто из нас не может уйти, поэтому мне нужно просто... — Я тоже этого хочу, — тихо шепчу я. Я не должна этого говорить, я знаю это, но слова все равно вырываются. — Я не переставала думать о той ночи, Макс ... Я... я хочу большего. Я сказала тебе… и я все еще это имею в виду. Я… — Мы не можем. — Его голос внезапно становится резким. — Я тоже это имел в виду, Саша. Мы не можем. Он быстро поворачивается, стуча ботинками по твердому полу, и уходит, и на мгновение мне кажется, что у меня подкосились колени, настолько это было неожиданно. Я знаю почему, это было сделано не для того, чтобы причинить мне боль, а для того, чтобы отвлечься, прежде чем он скажет или сделает что-то, чего, по его мнению, не должен был. Но это происходит внезапно, и на мгновение мне ничего так не хочется, как развернуться и убежать обратно наверх, спрятавшись подальше. Но это ничего не решит. Я прикусываю губу, сдерживая нахлынувшие эмоции, и продолжаю идти к задней двери и бассейну, ожидающему за ней. Это великолепный день. Солнце яркое и сияющее, и это немного поднимает мне настроение, даже если я все еще чувствую тяжелый груз разочарования от моего разговора с Максом. Здесь тихо и умиротворенно, одно из преимуществ проживания в поместье, где почти никого нет, и я растягиваюсь на одном из шезлонгов, предварительно натерев свою бледную кожу солнцезащитным кремом, присматриваясь к ближайшему шезлонгу, укрытому зонтиком на случай, если солнце будет палить слишком сильно. Я могу ненадолго отвлечься от мыслей о более безобидных вещах: вчерашнем фильме, прогулке по виноградникам, возможности скоро отправиться на верховую прогулку, но мои мысли всегда возвращаются к Максу. Я ерзаю в шезлонге, боль, которую я почувствовала, стоя на лестнице, распространяется по мне. Если бы я думала, что у нас действительно есть хоть какая-то надежда, это было бы сладкой пыткой, это нарастающее, давящее желание, которое в конце концов прорывает плотину сопротивления и захлестывает нас обоих, но это не то, что сейчас. Это делает его просто пыткой. Воспоминание о жаре в его глазах, когда мы стояли у подножия лестницы, о том, как он явно пытался сдержаться, посылает поток тепла через меня, когда я сжимаю бедра вместе, пытаясь хоть немного облегчить боль. Это, конечно, ничего не дает, легкое трение только заставляет меня чувствовать себя еще более возбужденной, влажный жар между ног только заставляет мои мысли становиться еще более похотливыми, возвращаясь к той ночи, которую мы провели вместе. Я открываю один глаз и разочарованно выдыхаю, оглядываясь по сторонам. Как и ожидалось, здесь никого не видно, а высокий забор и живая изгородь вокруг бассейна не позволяют никому, находящемуся в доме или проходящему мимо, увидеть, что происходит внутри. Я могла бы искупаться нагишом, если бы захотела, хотя от одной мысли об этом я краснею. Я могла бы и это сделать. Никто не увидит. Моя рука скользит вниз по животу, упругая плоть скользит от солнцезащитного крема и пота, и я напрягаюсь, мое сердце колотится так же сильно от запретной идеи о том, что я рассматриваю, как и от самого желания. Я должна вернуться в дом, если мне это так сильно нужно, но я хочу остаться здесь, под солнцем, разгоряченная жаром во многих отношениях. И часть меня, большая часть, чем я готова признать, хочет, чтобы Макс вышел сюда и поймал меня. Мои пальцы проскальзывают под край плавок бикини, приподнимая ткань ровно настолько, чтобы скользнуть по мягкой плоти под ней. У меня перехватывает дыхание, когда мои пальцы скользят ниже, и я знаю, что если я собираюсь остановиться, то сейчас, самое время, это сделать. Но я не хочу останавливаться. Я тихо ахаю, когда мои пальцы скользят между моих складочек, ощущение пробегает рябью по всему телу. Я влажнее, чем думала, скользкая жидкость прилипает к кончикам моих пальцев, когда я провожу ими по своему набухшему, ноющему клитору, описывая медленные круги, когда я прикусываю нижнюю губу, чтобы не шуметь. Это все кажется приятным, лучше, чем раньше. До Макса я не могла делать это без того, чтобы мои мысли не приняли мрачный оборот, но сейчас все, о чем я думаю, это о нем, загорелом и красивом, о его мускулистом теле, склонившемся надо мной, когда его губы захватили мой рот, а его член прижался ко мне, толстый, длинный и твердый для меня… — О… — шепчу я сквозь сжатые губы, мои бедра немного выгибаются, когда я позволяю своим пальцам двигаться быстрее, соскальзывая с возбуждения, которым я пропитана. Воспоминание уже приблизило меня к нему больше, чем следовало бы, воспоминание о Максе, заполняющем меня, о его твердом теле, прижимающемся к моему, о его мягких темных волосах, перебираемые моими пальцами, когда он стонал от удовольствия. Я его первая. Я никогда не думала, что меня так возбудит эта мысль. Тем не менее, вид Макса, изо всех сил пытающегося сдержаться, возбужденного до потери контроля над своим желанием ко мне, и только ко мне, сводит меня с ума. Это срабатывает безоговорочно. Я делаю еще один резкий вдох, чувствуя, как дрожат мышцы моих бедер, мое тело балансирует на грани приближающейся кульминации, а затем я слышу звук открывающихся петель. Я отдергиваю руку, мое сердце бешено колотится в груди. Я думала, что хочу, чтобы Макс поймал меня, но, представив реальную возможность, я чувствую, что краснею как помидор от смущения. Кроме того, у меня нет возможности узнать, что это Макс, и мысль о том, что кто-то другой поймает меня, в миллион раз хуже. Я сжимаю бедра вместе, надеясь, что он не сможет увидеть влажное пятно между ними, если это он войдет в ворота, и мгновение спустя… Шаги приближаются, и я прикрываю раскрасневшееся лицо рукой, поднимая глаза, чтобы увидеть красивое лицо единственного человека, которого я хочу видеть больше всего на свете в этот момент. 9 МАКС Каждый раз, когда я вижу Сашу в каком-то новом образе, она кажется мне красивее, чем когда-либо прежде. Каждый раз я задаюсь вопросом, закончатся ли у меня когда-нибудь моменты, когда я заново поражаюсь тому, как она прекрасна для меня, и каждый раз я вспоминаю, что эти моменты должны быть конечными. Неважно, как сильно я забочусь о ней. Она смотрит на меня, прикрывая глаза рукой. — Ты передумал насчет бассейна? — Да, я… — Я провожу рукой по затылку, удивляясь, как это может быть, что она всегда так легко заставляет меня чувствовать себя косноязычным. Я всегда гордился тем, что я красноречивый человек, умею вести беседу и дипломатичен, это большая часть того, что я сделал для Виктора. И все же, глядя на Сашу, я часто чувствую, что слова, которые я хочу сказать, мешаются у меня на языке. — Прости, — говорю я наконец, глядя на нее сверху вниз. — Я не должен позволять своим…чувствам, становиться на пути нашей дружбы. У нас есть возможность провести здесь время вместе, и именно я согласился взять тебя с собой. Это мой дом, и я ужасный хозяин, оставляя тебя одну вот так. Лицо Саши смягчается. — Все в порядке, — говорит она, и ее голос звучит так, как будто он немного прерывается, как будто она дышит быстрее обычного. — Я понимаю. Сейчас все по-другому. Никто из нас не может ничего с этим поделать. Я опускаюсь на край шезлонга рядом с ней, наклоняясь вперед и зажимая руки между коленями. — Хотя я должен быть в состоянии, — тихо говорю я. — Вот в чем проблема, Саша. Виктор доверил мне защищать тебя, заботиться о тебе, как своему другу и человеку, которому он доверяет. Я должен быть в состоянии лучше контролировать себя, не позволять тому, насколько сильно я… Я замолкаю, не в силах закончить предложение, как будто высказывание своих желаний вслух разрушит ту неглубокую защиту, которая у меня осталась. Все, что я могу видеть, это ее, лежащую передо мной, ее бледную кожу, блестящую от солнцезащитного крема и пота, румяную от солнца грудь, которая быстро поднимается и опускается… — Ты в порядке? — Я хмурюсь, мои глаза снова поднимаются на нее. — Ты выглядишь раскрасневшейся, и… Как ни странно, Саша краснеет сильнее. — Это из-за жары, — быстро говорит она. — Сегодня теплее, чем я думала. — Она бросает быстрый взгляд в сторону бассейна, сбрасывает ноги с шезлонга подальше от меня и грациозно встает, открывая мне прекрасный вид на ее стройные ноги и задницу, обрамленную маленькими голубыми плавками от бикини. Мой член пульсирует от этого зрелища, мгновенно становясь наполовину твердым, и я стискиваю зубы, пытаясь игнорировать это. Я не уверен, что могу сейчас встать, и я незаметно надавливаю на свой член тыльной стороной ладони, пытаясь утихомирить свою эрекцию до того, как она станет более заметной. — Вода действительно выглядит заманчиво. Я только пойду переоденусь, в домике у бассейна есть сундуки. — Я тоже встаю, с противоположной от Саши стороны стула, отворачиваясь от нее, чтобы у нее не было шанса увидеть выступ моего члена, упирающийся в ширинку, прежде чем я смогу что-нибудь с этим сделать. — Тогда поторопись. — Саша бросает ухмылку через плечо и идет к воде, покачивая бедрами так, что у меня пересыхает во рту. К тому времени, как я переодеваюсь в домике у бассейна и мне удается заставить свой член подчиниться, Саша уже в воде. Я выхожу и вижу, как она стоит по пояс, ее рыжевато-светлые волосы рассыпались по плечам, отчего ее глаза на нежном лице кажутся еще больше, чем обычно. Ее бикини плотно прилегает к коже, демонстрируя мне ее формы таким образом, что это кажется еще более эротичным, чем если бы она была просто обнажена. Я чувствую опасную пульсацию в паху, которая предупреждает меня, что я на расстоянии одной неправильной мысли от того, чтобы снова стать твердым как скала. Глядя на нее с другого конца площадки, мне становится яснее, чем когда-либо, что то, что я чувствую к ней, это больше, чем просто желание, больше, чем тот факт, что я желаю ее больше, чем когда-либо хотел чего-либо в своей жизни. Мои чувства переполняют меня до самой души. Не прикасаясь к ней, я умираю с голоду, тону, не имея возможности подняться. Совсем не быть рядом с ней кажется еще хуже. К счастью, вода такая холодная, что, когда я влезаю, проблема моего возбуждения ненадолго решается. Я дрожу, а Саша смеется, достаточно близко, чтобы видеть. — Здесь холодно. — Она опускает руки в воду, подходя немного ближе. — Но это приятно. Блядь. Звук этих последних слов, игриво произнесенных вслух, заставляет мой член отважно подниматься, несмотря на температуру воды. Саша придвигается ближе, ее полные губы приподнимаются в ухмылке, когда она запускает пальцы в воду. Я настолько отвлечен, что слишком поздно понимаю, что она собирается сделать. Она брызгает на меня, изо всех сил, ледяная вода заливает мне лицо и грудь, и на мгновение у меня перехватывает дыхание. Она брызгает на меня снова, придвигаясь еще ближе. Я реагирую прежде, чем успеваю подумать об этом, брызгая на нее в ответ и протягивая руку, хватая ее за талию. Я слышу, как она ахает, когда я притягиваю Сашу ближе, и на мгновение кажется, что все сводится к нам двоим: ее упругая, влажная плоть под моими руками, близость ее губ, вода, стекающая по нам обоим. Тонкие ниточки ее нижнего белья от бикини касаются моих пальцев, и было бы так легко развязать их, почувствовать ее обнаженной под своими руками… Мой член снова дергается, и я втягиваю воздух, понимая, что Саша замерла передо мной. Я поднимаю взгляд и вижу, что ее глаза прикованы к моим, ее дыхание снова учащается, и кажется невозможным снова уйти. Кажется невозможным остановиться. — О чем ты думаешь? — Ее голос звучит мягко и с придыханием, ее тело покачивается навстречу моему в холодной чистой воде. — О тебе. — Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. — Когда я вышел сюда, я увидел тебя, и что ты делала, пока была одна. Щеки Саши сильно краснеют, ее глаза расширяются, когда она напрягается под моими руками. — Прости, — бормочет она, отводя взгляд. — Я не должна была…здесь… — Не извиняйся. — Я вдыхаю ее аромат – теплой кожи, кокосового солнцезащитного крема, резкого запаха хлорки. — Но прямо сейчас, Саша, мне требуются все остатки самоконтроля, чтобы не закончить то, что ты начала. Небольшая, почти незаметная дрожь проходит по ее телу. Я чувствую, как ее рука проходит через воду, когда она тянется к моей, и ее пальцы обхватывают мою руку, перемещая ее от своего бедра к теплу между ее бедер. — Единственный, кто тебя останавливает, это ты сам, — мягко говорит она, глядя на меня взглядом, который кажется еще более коварным из-за своей невинности. — Я определенно не буду тебя останавливать. Ее рука отпускает мою, ее пальцы касаются тыльной стороны, и я не могу заставить себя убрать ее по собственной воле. Ее мокрая нижняя часть бикини шелковистая под моими кончиками пальцев, и хотя ткань холодная, я чувствую исходящее от нее тепло. — Я вся твоя, если ты хочешь меня, — шепчет она. — Я всегда буду твоей. Я чувствую, как бьется мой пульс в венах, как кровь, оставшаяся в моей голове, стучит в висках. Я хочу целовать ее, поглощать ее, трахать ее, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не сделать именно то, о чем она меня умоляет. — Дело не в желании, — бормочу я, но мои пальцы уже соскальзывают в сторону, как будто моя рука обрела собственный разум под гладкой тканью. Ее кожа голая и мягкая, кончики моих пальцев покрываются скользкой влагой, которая не имеет ничего общего с водой, в которой мы стоим. Я не могу удержаться, чтобы не раздвинуть пальцами ее складочки, просовывая их между ее набухшей плотью, и Саша стонет, когда я провожу ими вверх, задевая ее клитор, когда она наклоняется ко мне. — Да, — стонет она, ее руки поднимаются, чтобы схватить меня за талию, когда ее бедра раздвигаются для меня. — Пожалуйста, Макс. Ни один звук никогда не был слаще, чем Саша, умоляющая меня заставить ее кончить. Я говорю себе, что каждое прикосновение, последнее, еще чуть-чуть, а потом, когда я больше не могу оправдываться, я говорю себе, что было бы жестоко оставить ее в таком состоянии. То же самое оправдание, которое я использовал вначале… что это ее удовольствие, а не мое, и в этом вся разница, хотя я знаю, что это неправда. Она покачивается в моей руке, ее рука прижата к моей груди, затем она хватает меня за плечи, когда я подталкиваю ее ближе к краю. Я чувствую ее влажный жар на своих пальцах, когда глажу ее клитор, кружу, потираю и, не задумываясь, просовываю два своих пальца внутрь нее, вытягивая их вперед, в то время как мой большой палец продолжает равномерно давить на ее клитор. — Макс! — Выдыхает мое имя Саша, ее голова откидывается назад, а ногти впиваются в обнаженную кожу моих плеч. Я хочу заставить ее кончить, хочу почувствовать, как она сжимается вокруг моих пальцев так же, как она сжимала мой член той ночью, чтобы дать мне небольшое напоминание о том удовольствии, которое мы разделили. Этого недостаточно ни для кого из нас, но мы слишком долго боролись с этим, чтобы вообще ничего не иметь. Она прижимается ко мне, оседлав мои пальцы, ее бедра двигаются в устойчивом, настойчивом ритме, пока я приближаю ее к краю. Я прижимаюсь губами к ее уху, чувствуя, как она вздрагивает, когда они касаются раковины, и провожу ими по ее горлу. На вкус она как соль и теплый мускус, и мой член напрягается в плавках, мое желание преодолевает холод воды. — Кончай для меня, cuore mia (итал. Сердце мое)… Я чувствую, как она напрягается, и слышу тихий вскрик, который она заглушает, прижимаясь губами к моей шее, цепляясь за мои плечи хваткой, которая могла бы быть болезненной, если бы не сильное возбуждение, проходящее через меня. Я чувствую, как она сжимается вокруг моих пальцев, пульсирует, все ее тело содрогается от силы оргазма, когда она жестко кончает мне на руку. Боже, помоги мне. Я хочу ее. Я хочу, чтобы она кончала снова и снова, на мои пальцы, мой язык, мой член. Я хочу ее во всех отношениях, и это похоже на мой собственный особый круг ада…подходить так близко, снова и снова, и заставлять себя останавливаться. Отказывать себе.