— Джиана, что происходит? — Это Артуро, он здесь. — Ее голос с каждым мгновением становится все более дрожащим, полным страха, которого я никогда раньше не слышал. — Он хочет знать, с тобой ли Саша. Еще несколько тихих слов, и Джиана испускает испуганный стон. — Пожалуйста, не лги, родной. Он узнает, и Томас… — Она со мной. Но мы далеко. — Я…все в порядке! — Она снова вскрикивает. — Он хочет, чтобы я перевела телефон на громкую связь, и чтобы ты сделал то же самое. В дальнем конце патио я вижу, как открывается дверь, и выходит Левин, его глаза расширяются, когда он видит телефон. Я подношу палец к губам, жестом приглашая его подойти ближе, и нажимаю кнопку громкой связи, Саша застывает рядом со мной. Мгновение спустя на линии раздается голос Арта. — Брат. Я слышал, несмотря ни на что, твоя прелестная маленькая одержимость сумела выскользнуть из пасти смерти. Более романтичный человек мог бы сказать, что это делает вас идеальными друг для друга, но меня это просто бесит. — Прекрати драматизировать, Арт, — рявкаю я, чувствуя, как ледяной комок в моем животе с каждым мгновением становится тяжелее и холоднее. — Что ты сделал с Джианой и Томасом? — Пока ничего. — В его голосе слышна насмешка. — Но у меня пистолет, приставленный к голове пожилой леди. Так что, если ты не хочешь услышать, как я размажу ее мозги по этой стене, тебе придется меня выслушать. — Я слушаю, — говорю я ему так спокойно, как только могу. Рядом со мной я вижу дрожащую Сашу, ее руки, сжатые в кулаки, прижаты к животу прозрачной белой ткани платья. — Чего ты хочешь от меня? Тебе нужны поместье и деньги? Забирай. Мы не вернемся. Арт мрачно усмехается. — Нет, я не думаю, что этого уже достаточно. Ты должен понять, Макс, что ты не можешь просто иметь все что хочешь только потому, что ты был хорошим братом. Должны быть последствия. Ты должен был умереть. — Последнее слово он рычит, и я слышу, как Джиана плачет. Это вызывает во мне черную ярость, которая напрягает каждый мускул в моем теле, моя рука сжимает телефон. Я знаю, что он доведет до конца то, чем угрожает. Джиана и Томас ничего для него не значат. Они у него на мушке только потому, что он знает, что они что-то значат для меня, и старое чувство вины начинает закрадываться внутрь, обволакивая мою душу. — Тогда я вернусь. — Слова вырываются резко, почти без моего понимания, в качестве последнего средства. Меньше всего на свете я хочу расставаться с Сашей сейчас, когда у нас наконец есть то, чего мы оба хотим, когда у нас столько всего впереди. Я чувствую, как она напрягается рядом со мной, ее рот приоткрывается, чтобы возразить, но я все равно иду вперед, качая ей головой. — Ты можешь заполучить меня, если это то, чего ты хочешь. Ты можешь делать со мной все, что захочешь, при условии, что отпустишь Джиану и Томаса. Я не буду спорить или бороться. Имя семьи, деньги, мою жизнь… ты хочешь всего этого? Прекрасно, ты можешь забрать все. Но мои условия таковы, что я последний, кому ты причинишь боль. Даже когда я говорю это, меня охватывает странное приятие. Я не хочу уходить, позволять Арту мстить мне, чтобы это было еще одно прощание. Но я знаю, что Левин может обеспечить безопасность Саши. Я знаю, что даже без меня у нее будет защита и возможность устроить свою жизнь дальше. Я не могу нести ответственность за смерть того, кто мне дорог. Я знаю, что Арт убьет их без вопросов, и я также знаю, что это не может быть наградой, которую Джиана и Томас в конце концов получат за свою долгую службу семье Агости. Они спасли мне жизнь. Арт смеется. — Очень поэтично, брат. Ты всегда умел подбирать слова. Я принимаю твое предложение, но собираюсь добавить свои собственные условия. Ты придешь не один. Я делаю паузу. — Что ты имеешь в виду? — Я почти уверен, что уже знаю, но я хочу услышать, как он скажет это вслух, прежде чем я начну действовать. Рядом со мной я вижу Сашу, которая стоит, зажав рот рукой, и в ужасе смотрит на меня. Левин тихо подошел ближе, его лицо превратилось в холодную, расчетливую маску. — Ты возьмешь с собой Сашу, — твердо говорит Арт. — Если ты придешь один, я убью одного из них. Наверное, старую леди. Придете вдвоем, и вы сможете спасти их обоих. Твоя жизнь и подчинение Саши мне ради их жизней. — Ты сошел со своего гребаного ума. — Слова вырываются сквозь стиснутые зубы сердитым рычанием. — Ты думаешь, я собираюсь отдать тебе женщину, которую люблю, позволить тебе овладеть ею после всего, через что она прошла? Я почти слышу, как Арт пожимает плечами на другом конце провода. — Все, что ей нужно делать, это подчиняться, и я мог бы даже позволить ей наслаждаться этим. — Родной! — Джиана визжит, ее голос звенит от страха. — Не делай этого. Оно того не стоит, Максимилиан. Ты сбежал, не возвращай ее обратно… Я слышу резкий стук, а затем крик боли. — Артуро! — Я выкрикиваю его имя в трубку, мое сердце сильно бьется в груди. — Не прикасайся к ней, черт возьми… — Тогда соглашайся на мои условия. Его голос доносится откуда-то издалека, как будто кто-то уронил трубку, а затем ближе, когда я слышу звук, с которым он поднимает ее. — Вы с Сашей встретитесь со мной здесь, и я оставлю их в живых, обоих, относительно невредимыми. Просто немного помятыми и напуганными. — Он смеется. — Если придешь один, тогда я убью старуху. Если никто из вас не придет… — он делает драматическую паузу. — Я убью их обоих медленно. В конце концов, мне нужно будет на ком-то это выместить. Я очень разозлюсь, если ты скажешь мне нет. — Я не… — Да! — Рядом со мной раздается голос Саши, ее рука внезапно сжимает мою руку. — Мы сделаем это. Я пойду с Максом. — Что? — Я резко поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, чувствуя, как у меня стынет кровь в жилах. — Нет, Саша. Есть другой способ… — Его нет, — решительно заявляет Арт. — Послушай свою женщину, Макс. Она явно умнее тебя. Вы оба соглашаетесь, или я начинаю отрывать кусочки. Начиная со старушки. — Ее зовут Джиана, — выдавливаю я сквозь зубы. — И я клянусь гребаным Богом… Арт издает неодобрительный щелкающий звук. — Такой язык. Неудивительно, что они вышвырнули тебя из священства. Прими решение, Макс, или я позабочусь о том, чтобы ты услышал ее крики, прежде чем положишь трубку. — Ты должен взять меня с собой, — затаив дыхание, настаивает Саша. Я слышу страх в ее голосе, то, как она дрожит всем телом, но она повторяет это, на этот раз более твердо. — Я тоже хочу помочь спасти их, Макс. Тебя бы вообще не было в живых, если бы не они. У нас не было бы этого времени вместе. Мы не можем просто предоставить их тому, что он будет делать. — О, как мило, — саркастически протягивает Арт. — Такой альтруизм. Из нее действительно вышла бы замечательная жена для тебя, Макс. Вы просто не можете не привязываться к персоналу. Левин делает резкое движение рукой, привлекая мое внимание, и я смотрю на него с растущим отчаянием. Саша права в том, что мы не можем оставить Джиану и Томаса на милость Арта, но я не вижу выхода в том, чтобы сдаться ему. — Заключи сделку, — беззвучно произносит Левин одними губами, преувеличенно, чтобы я мог прочитать по его губам, его глаза сузились. — Доверься мне. Сделай это. Мое сердце бешено колотится в груди, холодный страх охватывает меня при мысли о том, что я снова могу затащить Сашу в пасть гадюки, но, если и есть человек, чьей хитрости и рассудительности я доверяю больше, чем чьим-либо другим, так это Левин. — Прекрасно, — выдавливаю я из себя. — Мы с Сашей вернемся, и мы согласны на твои условия. Но я хочу увидеть доказательства того, что Джиана и Томас живы, и что они выйдут на свободу невредимыми, прежде чем мы сдадимся. — С удовольствием, — говорит Арт с издевательской усмешкой в голосе. — Возвращайся домой, Макс, и я скажу тебе, где со мной встретиться. Убедись, что ты держишь этот телефон при себе. Я не хочу снова выслеживать тебя. Я слышу слабый голос Джианы, зовущий меня. Прежде чем я успеваю ответить, линия обрывается, и на другом конце остается только тишина. Я засовываю телефон обратно в карман и резко поворачиваюсь к Левину и Саше. — О чем ты только думала? — Восклицаю я, уставившись на нее. — Я бы никогда не согласился вернуть тебя ему… — Я знаю, — тихо говорит Саша. — Но он бы убил Джиану. Макс… — Она качает головой, ее голубые глаза мерцают. — Ты так долго боролся с ответственностью, которую несешь за то, что происходит с теми, кто тебя окружает, с теми, кто тебя любит. Я бы тоже не смогла с этим жить, и ты, как никто другой, должен это понимать…Кроме того, — продолжает она, поглядывая на Левина. — У нас ведь есть план, который мы можем придумать, верно? Мы еще не в его руках. И я думаю, мы все знаем, что Арт, не самый умный из людей. Есть какой-то способ заманить его в ловушку, не так ли? Поэтому ты сказал Максу согласиться? Левин кивает. — Возможно, — медленно произносит он. — Нет никакой гарантии, Саша. Вы с Максом снова окажетесь в большой опасности. Мы можем попытаться, но нет никакого способа гарантировать, что не будет смерти, что Макс, Джиана или Томас могут не лишиться жизни, а ты можешь оказаться в руках Арта. Что я могу сказать, — добавляет он, видя мрачный взгляд, который я бросаю в его сторону, — так это то, что, если Саша окажется во владении Арта, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы освободить ее и обезопасить. — Я верю тебе, — мрачно говорю я ему. — Но это не меняет сути. Саша не должна быть в этом замешана. — У нас очень небольшой выбор. — Левин проводит по подбородку рукой. — Я понимаю, что ты чувствуешь, Макс. Поверь мне, я, как никто другой, понимаю. Но самый простой способ заманить в ловушку такого человека, как Арт, это позволить ему поверить, что ему дают то, что он хочет. Он считает, что это его долг, поэтому он недостаточно проницателен, чтобы ожидать ловушки. Он просто примет то, что все складывается так, как задумано, как он заслуживает, и не будет дважды на это смотреть. Если мы приведем к нему вас двоих, он будет слишком занят, радуясь своей победе, чтобы оглянуться через плечо. — Это умно, — признаю я. — Но я чертовски ненавижу, когда Саша замешана в таком. Я бы оставил ее с тобой, а сам вернулся, но теперь… — Ты не можешь заставить ее жить с последствиями, которые ты бы не принял, — твердо говорит Левин. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы с вами обоими ничего не случилось. Ты знаешь, что это значит для меня, Макс. — Я знаю, — тихо отвечаю я. Я чувствую, как пальцы Саши скользят по моим, соединяя наши руки вместе. Всем своим существом я хочу начать сегодняшний день сначала, жить в бесконечном цикле этого, идеального притворства, в которое мы завернулись, где никто не смог бы найти или причинить нам боль. Я хочу быть тем, кто возьмет на себя ответственность за последствия для нас обоих, оставить ее здесь с Левином в безопасности, если мне вообще придется ее оставить. Сейчас слишком поздно что-то менять. Точно так же, как то, что казалось обещанием возможности бесконечного будущего, сократилось до еще одной ночи. — Мы уезжаем утром, — говорит Левин. — Я поговорю с Адрианом о приготовлениях. 26 САША Я стараюсь дышать ровно, это все, что я могу сделать, чтобы держать себя в руках. Я не могу вернуться к Артуро. Я не могу потерять Макса. Я не могу этого сделать… Эти слова снова и снова повторяются в моей голове на протяжении всего оставшегося вечера, который проходит в оцепенелом тумане. Мирное счастье этого дня рассеялось и исчезло, как будто его никогда и не существовало, остались только тикающие часы, от одной мысли об этом мне становится дурно. Предполагалось, что здесь мы будем в безопасности. Предполагалось, что у нас будет шанс начать все сначала. Все похоже на какую-то дурацкую шутку, что после побега от такого человека, как Обеленский, Артуро станет моим концом. Если все пойдет плохо, если наш наспех составленный план провалится, я не думаю, что смогу позволить Арту делать со мной все, что он хочет. Я не думаю, что смогу дождаться, когда Левин попытается спасти меня. Если Макс умрет, я этого не захочу. Единственное, о чем я буду думать в тот момент, это как попытаться взять Арта с собой, когда соберусь умереть. Это должно сработать. Макс доверяет Левину, и я тоже, но это более чем опасно. Мы согласились, что Арт не особенно проницателен, но он был достаточно умен, чтобы использовать Джиану и Томаса против нас. Если не считать невозможности для него добраться до семьи Виктора, это все, что могло убедить Макса или меня вернуться в его руки. Мы были так близко. Я не могу есть, не могу слушать ничего из того, что мне кто-то говорит. Я чувствую раздражение и нетерпение, желая побыть наедине с Максом. Чтобы впитать в себя то время, которое у нас осталось, теперь, когда оно сократилось до такого маленького, невозможного промежутка. Когда мы наконец остаемся одни в нашей спальне, Макс тяжело опускается на край кровати, зажав руки между колен. Настроение не могло быть более отличным, чем прошлой ночью, которая сейчас кажется такой далекой, что с таким же успехом это могла быть другая жизнь. Он смотрит на меня, вина написана в каждой черточке его красивого лица. — Мне жаль, Саша, — тяжело произносит он, глубоко вздыхая. — Это моя вина…