Я бросила остатки булочки Ватсону, который поймал ее на лету и с удовольствием проглотил. Я думала, что мы с Кэти будем весь день искать возможные мотивы преступления и вычислять подозреваемых. Может, поищем что-то в Интернете про Сэмми. Но я заварила чай и растопила камин, Кэти включила передачу «Лучший пекарь Британии» – ее любимую, – мы уселись по обе стороны дивана и закутались в пледы, а Ватсон улегся посередине и захрапел. Вскоре мы тоже уснули. Удивительно, но мне ничего не приснилось. Никаких видений, как я захожу в пекарню, никаких флешбеков, где двойник Кэти лежит на полу. Не было даже навязчивых снов о том, что я голая захожу в «Черного медведя» и все пялятся на меня. Ничего. Просто блаженное забвение. Я проснулась спустя полтора часа. Вроде бы за это время я даже успела немного оклематься. Взглянула на Кэти, которая смотрела телевизор и поглаживала Ватсона по голове, и у меня защипало в глазах. Несмотря на то что мы знали друг друга лишь несколько месяцев, мы успели через многое пройти, и дело не только в общем бизнесе. Она уже стала мне семьей, я полюбила ее. Но по-настоящему понимаешь, насколько тебе кто-то дорог, когда едва не теряешь его. Наверное, почувствовав мой взгляд, Кэти повернулась и улыбнулась: – Я уже хотела будить тебя. Где-то через час надо ехать к твоим родственникам. Не знаю, может, ты хотела принять душ, как-то собраться. Поселившись в Эстес-Парке, моя семья стала устраивать еженедельные ужины. Днем я уже общалась с мамой. Она позвонила, когда узнала про Сэмми, и очень волновалась. В тот момент мне хотелось сказать, чтобы меня не ждали вечером, но я была рада, что выбрала другой путь. Окружить себя семьей – это то, что мне действительно было нужно. В тот вечер пришли все, кроме моих дядюшек. Мы с Кэти сидели за столом рядом с моей мамой и отчимом, Барри, который, как обычно, был одет в яркие цвета – тай-дай футболка, окрашенная в оранжевый цвет, лаймовый и фуксию, и более сдержанные бледно-фиолетовые штаны для йоги. Возле него сидели его дочки-близняшки, Верона и Зельда. Барри даже не подозревал, что у него есть дети. Он узнал о них, когда они были уже в зрелом возрасте. Девушки были явным доказательством того, что гены побеждают воспитание: и Верона, и Зельда унаследовали многие черты характера и особенности стиля Барри. Дальше сидели их мужья, пара близнецов, Джон и Ноа. Четверо моих сводных племянников и племянниц заканчивали круг стола. Ватсон устроился под стулом Барри. Кажется, он считал Барри чем-то вроде божества. Как всегда и бывает на семейных ужинах, в доме мамы и Барри царили шум, смех и споры. Звуки семьи. Они были так не похожи на тихие ужины из моего детства, на которых присутствовали только я, мама и папа. Но я уже привыкла. А в этот конкретный вечер это было что-то вроде лечебного бальзама. Надеюсь, Кэти чувствовала то же самое. – Фред, послушай. – Зельда взяла большую порцию курицы по-охотничьи – в этот раз мама приготовила вегетарианскую курицу, потому что Барри вегетарианец; она часто готовила что-то мясное для всех остальных, но не всегда, – потом передала ее своему отцу и немного наклонилась, чтобы выглянуть на меня из-за остальных. – Не хочу показаться грубой, просто интересно. Мне кажется, что мы сегодня ходим вокруг да около. Ты готова рассказать нам о том, что произошло у тебя в книжном, или мы все просто сделаем вид, что ничего не случилось? Верона кивнула: – Я собиралась задать тот же самый вопрос. – Боже мой, девочки! – Мама покачала головой и потерла свои посеребренные виски. Барри наложил себе огромную порцию и пожал плечами: – А мне тоже интересно. Хотел подождать до десерта, но давайте по чесноку, мы все думаем об одном и том же. А если мы все тут сидим и сдерживаем себя, чтобы не сказать или не подумать что-то не то, то ужин пойдет насмарку. – Он подмигнул мне. – И тогда получится, что эта бедная вегетарианская курочка зря погибла. Я никогда не обижалась на маму за то, что после смерти моего отца она вышла замуж за своего лучшего друга детства. Даже несмотря на то, что это показалось мне чересчур быстрым решением. У меня с Барри всегда были немного напряженные отношения. Но со времени переезда в Эстес все уладилось. – Да, мы можем это обсудить. – Я посмотрела на Кэти. – Только если ты тоже не против. – Да все в порядке. Думаю, весь следующий месяц посетители пекарни только и будут говорить, что об убийстве. – Она посмотрела в конец стола, где сидели мои племянники и племянницы. – Но, может, все-таки подождем? Мы же как-никак будем говорить об убийстве. У Вероны и Джона было два мальчика, Оушен и Лиф, четырнадцати и восьми лет соответственно. У Зельды и Ноа было две девочки, Бритни и Кристина, которым тоже было по четырнадцать и восемь. – Сейчас не пятидесятые, мисс Кэти. Все хорошо, – сказал подросток Оушен слегка снисходительным тоном. – И за последние месяцы мы вроде как успели привыкнуть к убийствам. – Бритни сказала практически с той же интонацией, что ее двоюродный брат. Их младшие брат и сестра решительно кивнули. – Что ж, это печально. – Странно, но меня снова накрыло чувством вины. – Сегодня офицер Грин заявила, что, возможно, я являюсь связующим звеном последних убийств в городе. – О, перья дикобраза. – Барри отмахнулся. – Это смешное заявление. И дети правы. Гарантирую тебе, за этим столом они не услышат ничего такого, что бы они не услышали в школе. По крайней мере, это не будет субъективно. Зельда кивнула: – К тому же мы сейчас лопнем от любопытства. Рассказывай. Что я и сделала, и, к моему удивлению, мне полегчало. Кэти поддерживала меня, и, воспроизводя утренние события, я наконец поверила, что с Кэти все в порядке и я не потеряю ее. Ко мне вернулось спокойствие. Или, по крайней мере, рассудок. Паническое ощущение поселилось у меня в животе в тот самый момент, когда я стояла над телом Сэмми. Теперь оно испарилось. Что было хорошим признаком: я снова могу здраво мыслить, не потащусь опять в «Черного медведя» и не выставлю себя дурочкой. Но самое главное, что теперь я смогу спокойно выяснить, что же на самом деле случилось с Сэмми. Когда я добралась до разговора о полицейском расследовании, Кэти помогла мне воспроизвести детали. Все засмеялись, когда она дошла до части, где офицер Грин намекала на мою причастность к преступлению. – Это самое смешное, что я когда-либо слышал. Только потому, что Сэмми убили в твоем магазине, не означает, что убийца ты, – рассмеялся Ноа. Его брат кивнул: – Точно. Это как подозревать нас в том, что мы убили Деклана, только потому, что мы изобрели гирлянду, которая типа придушила его. Не знаю, насколько здравой была такая логика, но я не слишком-то переживала, что являюсь подозреваемой. Я не могла ничего с этим поделать. И я не сомневалась, что Брэнсон не позволит Сьюзан зайти слишком далеко. – Правильно. Не стоит переживать по этому поводу. У Фред все будет хорошо. – Барри похлопал меня по руке, откусил от своей курицы и продолжил говорить с набитым ртом: – Сэмми была дочкой Рипл, верно, Филлис? Мы ходили в школу вместе с ее бабушкой и дедушкой. – Верно. – И несмотря на то, что по сложению мама была полной противоположностью меня – тоненькая и маленькая, как птичка, – когда требовалось, она могла задавить взглядом. – И даже не думай озвучивать то, что у тебя на уме. Мы обсудили это еще перед приходом детей. Он поднял обе руки вверх, словно сдавался: – Я и не собирался. – Он посмотрел на меня и Кэти и поднял брови. – Если только меня не попросят. Кэти заинтересовали эти слова. – Почему? Что вы знали про Сэмми? – Ничего. – Мама похлопала Кэти по руке. – Поверь мне, дорогая, абсолютно ничего. Барри удивительный мужчина, который во всех видит только хорошее. Но иногда ему что-то втемяшивается в голову. Я смотрела то на маму, то на Барри, и наконец спросила у отчима: – Что такого могло втемяшиться тебе в голову по поводу Сэмми? С улыбкой чеширского кота Барри посмотрел на маму и пожал плечами: – Извини, Филлис, я не виноват, девушки настаивают. Мама глубоко вздохнула, но мне показалось, что на самом деле она чуть было не засмеялась. Барри начал: – Сразу говорю, я не знаю Сэмми лично. – Он нахмурился. – Простите. Я не знал Сэмми лично, но знаю, какой головной болью она была для своих бабушки и дедушки. Время от времени, когда мы виделись, они рассказывали кое-что. Мама вдруг ахнула: – Боже мой, и как я только не подумала? Бедные Мик и Диана. Была Сэмми для них головной болью или нет, должно быть, им сейчас очень тяжело. Надо заглянуть к ним. – Заглянем, милая. Принесем им запеканку или чего-нибудь еще. – Он вернулся ко мне. – Сэмми всегда была очень умна и прямолинейна. Иногда слишком. Еще мне кажется, что ей нравилось чувствовать свое превосходство. Она постоянно обвиняла учителей в том, что они несправедливы. Когда она подрабатывала нянечкой у их детей, она пробиралась к ним в кабинеты, рыскала в шкафах и создавала им кучу проблем. – Ты серьезно? – Я посмотрела на него, затем на маму. – Как так вышло, что вы не сказали нам об этом перед тем, как мы с Кэти наняли ее? – Ну, все случилось так быстро. Вот буквально только что были только вы с Кэти, а потом вдруг появляется Сэмми. Мы даже не знали, что она вернулась в город. – Мама снова похлопала Кэти по руке, но продолжала смотреть на меня. – А потом было уже слишком поздно. И все это произошло еще в старшей школе. Конечно, она уже почти закончила ее, когда я вернулась в город, но все же… Я решила, что она выросла и повзрослела. Все заслуживают второй шанс. Типичная мама. Даже после стольких лет супружества с детективом, который учил ее замечать в людях все их недостатки, она все еще верит во второй шанс. Кэти похлопала маму по руке в ответ: – Честно говоря, это не сильно повлияло бы на наше решение. Я была абсолютно очарована Сэмми. Она была очень умной и классной как специалист. Я впечатлилась. Даже если бы вы рассказали мне все это, я все равно приняла бы ее. Она едва закончила колледж, и… – ее интонация слегка изменилась, – никто не хочет, чтобы его судили по прошлому. Я надеялась, что однажды Кэти почувствует, что готова рассказать о своем прошлом. Очевидно, что-то ее тяготило. И все же нам надо было сосредоточиться на Сэмми. – Второй шанс или нет, но некоторые детали в поведении Сэмми подтверждали, что она начала вести себя с тобой именно так, как говорят родители. И даже со мной в самом конце. Кэти кивнула. По ее лицу четко читалось, что она чувствует себя виноватой. – Я знаю. Но сейчас мне тяжело думать и говорить такие вещи. – Я не говорю, что она была плохой девочкой, – отрезал Барри, и все снова обратили на него внимание. – Просто любила подливать масла в огонь. – А какое отношение она имела к Карле? – Я решила приступить к сути. – Когда Карла заявилась вчера с криками, она очень ясно дала понять, что Сэмми как-то навредила ей. Барри вопросительно посмотрел на маму, она кивнула, и он заговорил: – В одно лето Сэмми работала у Карлы в кофейне. Они не очень ладили друг с другом. Закончилось все плохо. Сэмми пожаловалась на Карлу в общество защиты прав потребителей за неэтичные методы ведения бизнеса. – Серьезно? На Карлу? И на ее кофейню? – Кэти покачала головой, не поверив услышанному. – Я работала там до Рождества, и радости работать с Карлой не составляло, но я бы не сказала, что она была неэтична. – Насколько я помню, дело было не в условиях работы, а в еде. – Барри на мгновение задумался. – Да, точно. Карла убеждала ее, что вся выпечка была приготовлена на месте. Но это было не так. Она заказывала ее откуда-то. Сэмми обвинила ее во лжи. Мы с Кэти многозначительно посмотрели друг на друга. Когда Кэти работала в «Черном медведе», она пыталась уговорить Карлу добавить в меню свою домашнюю выпечку. Карла, услышав это предложение, чуть было не рехнулась. Неудивительно.