Вдребезги! Во все стороны брызнуло стекло и с барабанной дробью осыпалось на крышу. На земле захрустели глиняные горшки как пустые, так и с различными посадками. Бампер пнул и с треском раскидал на части длинный деревянный стол, на котором лежали еще не окрашенные тюки соломы и хвороста. Открылся и секрет теней за стеклом — несколько женщин с визгом бросились врассыпную, побросав заготовки из черных веников. ТАТА, прыгая, как на ухабах, перла вперед и ломала кустарное производство. Заготовки соломы, горшки с черной краской, уже покрашенные и сохнувшие на веревках заготовки — со стороны грузовик должен был выглядеть, как в мультике, когда кого-нибудь прогоняют сначала через деготь, а потом через перья. Лобовое стекло грузовика держалось, даже не треснуло, только все было в черных потеках с прилипшим хворостом. Я поддал газу, забирая влево. Туда, где за второй мутной стенкой угадывалось меньше препятствий. Второй удар и новые осколки, сразу третий, когда бампер краем зацепил и сломал молодое деревце. От тряски и легкого удара о стойку пискнула Фламинго. Появилась первая трещина на лобовом стекле, зато отпала часть мусора. Я мысленно ударил себя по рукам, подумывая о включенных дворниках — ну, на фиг, а то по всему стеклу краску размажу. Мы выскочили из теплицы, увернулись от следующего дерева, и я вырулил ровно в ряд между посадками. Было тесно, ветки скрипели по окнам и хлестали кузов, но зато бананы можно было на ходу рвать. — Али! Вы там как? — я глянул в зеркало заднего вида, вроде не выронили никого. — Собери бананов по-братски, прошу! На дорогу перед нами выскочило несколько аборигенов. Первый, как мячик, отлетел от кабины, оставив окровавленную сетку трещин на лобовом стекле. Второй отскочил, зараза, да еще и копье успел метнуть, застрявшее между мной и Фламинго. Третьего, я подцепил уже только кузовом. Вильнул в опасной близости от дерева, но достал уже буквально по оттопыренной пятке. Парня развернуло и затащило под колеса заднего моста. Больше смельчаков спереди не нашлось. Сзади, из банановых просветов, выскакивали черно-белые тела, встраивались в общий ручеек и неслись по нашей колее. Али выстрелил два раза, в очередной раз удивив своей меткостью. Я глянул в зеркало заднего вида, отмечая, как на белых лицах раскрылось два кровавых бутона. — Хе-хе! Али, да ты талант! — может, это судьба, что ему племенное копье сломали, но вслух этого говорить не стал, — Про бананы не забудь! Мы выскочили с банановой плантации. Проехали немного вдоль леса и прямиком по густорастущей траве полю, проложили новый проезд до грунтовки. Отъехали на пару километров от плантации, убедились, что погоня отстала, и тормознули, чтобы осмотреться. Фламинго и Дедушка Лу очухались, а вот Метеорке стало хуже. И пока ее осматривал Лу, я отдал почти все патроны Али. И, чавкая зелеными бананами, чудом насыпавшимися в кузов, провел для него краткий инструктаж. Потом оторвал несколько пучков травы и стал аккуратно, чтобы не появлялись новые трещины, оттирать грязь с лобового стекла. А когда понял, что только размазываю, выбил его на фиг. Пристроил поудобней и ухватистей на приборной панели «мосинку», а штык положил в пластиковую лунку между сиденьями, чтобы до всего можно было быстро дотянуться. Мы поменялись местами. Фламинго ушла в кузов, смотреть за подругой, Дедушка Лу сел на место штурмана, а Али в роли башенного пулеметчика, уселся на лавку за кабиной. — Нам надо кого-то забрать? Я видел, что какие-то дети Макуто в лес свинтили, когда я клетки открыл. — Нет, это же Макуто, — Дедушка Лу пожал плечами. — Ну, да, что-то я не подумал, — я демонстративно хлопнул себя по лбу. — Что это вообще там было такое? — Заказник Кангари Хиллс Форест это был. Точнее жители оттуда, община Поро, — Лу вздрогнул, будто испугавшись прозвучавшего слова. — Изгои, ренегаты, адепты запрещенной магии и еще много нелицеприятных слов, перевести которые, мне не хватает словарного запаса. — Файербол не прилетит нам в спину? — Нет, у них нет культа огня, — Дедушка Лу с прищуром посмотрел на меня. — Они уходят в запрещенные слои мира духов… Или это сарказм? Да, иди ты, коммунист хренов. У вас у самих верования не лучше были. — Не прилетит и хорошо, — Я примирительно поднял руки. — Еще сюрпризы будут такие по дороге? — Таких не должно, а вот-вот про другие не скажу, — Лу задумался. — Есть еще пара племен изгоев, но далеко на юге. Ближайшие двадцать километров сюрпризов действительно не было, только несколько приступов у Метеорки. Она металась по кузову, стучалась головой о лавки, и злобно рычала на своем языке. Но ее довольно быстро успокаивала Фламинго, шепча какие-то только ей понятные наговоры. Включили радио и опять наткнулись на шипящее послание: «мэй-дей, мэй-дей, бла-бла-бла, шшшшшшшш, мбдныкашшшш». Слышно было чуть лучше, чем в первый раз, но разобрать ничего толком не смогли. Голос мужской, говор на европейский манер, отчего, видимо, никто и не смог разобрать название места, куда зазывали. Звучало на букву «М», но тут полстраны на эту букву. Мы промчались через несколько брошенных деревень. Не останавливались и никуда не лезли. Лишь объезжали потерянно бродящих шаркунов, для которых мы оказались в роли столичных артистов, на которых сбегалась вся деревня. Поймал себя на мысли, что даже рад этой странной лакмусовой бумажке. Зато колдунов точно нет рядом. Но и ничего полезного — пяток лачуг с одной стороны дороги, максимум десяток с другой. У половины вместо дверей колыхались на ветру замызганные, в том числе и с кровавыми разводами, занавески. Разобранные трактора под навесами, чумазые пластиковые стулья под дырявыми солнечными зонтиками, полиэтиленовый мусор — все наводило тоску и безысходность. Получше стало, когда мы въехали в безымянную деревню побольше. Дорожный знак с названием был сбит и вдавлен в землю, наскочившей на него легковушки. Проверять и разбираться не стали, машине смело капот с бампером, а внутри не проглядывалось ничего полезного и никого живого. Карту мы оставили в «дефендере», перекрестков здесь не было, а знание, то, что прошлая деревня называлась Робаке, нам ничего не дало и это название тоже не даст. А вот дома здесь были уже в несколько рядов, виднелась вывеска магазина, значок аптеки. И предел моих мечтаний на данный момент — придорожное кафе в американском стиле, возле которого стояла надувная дебильная кукла и махала полуспущенной рукой от порывов легкого ветерка. А дальше стоял настоящий полицейский участок. Не сарай или будка, а целый двухэтажный дом с забором и парковкой, на которой стояли две машины. На улицах деревни или по местным меркам это уже был городок (я насчитал пять десятков домов) повсюду встречались признаки цивилизованного зомби апокалипсиса. На дорогах битые машины, разбитые витрины в кафе, два полностью выгоревших дома и засохшие тела зомби. Самая большая куча лежала перед кафе, растекаясь дальше к полицейскому. Бродило несколько недобитых шаркунов, а над трупами пасся худой прыгун. Либо совсем молоденький, либо местная диета не позволяла отожраться — на нас он не полез, услышал шум двигателя, поднял голову, долго принюхивался, но в итоге, не вставая с четверенек, юркнул в сторону сгоревших развалин и скрылся из виду. — Али, будь начеку, смотри развалины и окна, — я стукнул кулаком по крыше кабины, привлекая внимание, — Пеших на дороге не вали, по-тихому вырежем. Я свернул на обочину к кафе, на минимальной скорости проехал мимо. Стекла битые, внутри бардак — перевернутые столы, кровь вперемежку с мозгами на стенах, за стойкой застряли три зомби, тупо долбятся о прилавок и не допрут, где выход. На обратном пути сюда зайдем, после того как полицию обчистим. Въехал в ворота, заглушил машину и тут же выскочил через пустое лобовое и бросился со штыком на мертвую бабку в рваной кофточке. Развернулся, пропустил ее мимо себя и воткнул лезвие в затылок. А потом опять с разворотом и скольжением мимо, подрезал ухо мужику в полицейской форме, пробив его насквозь. Выглядел он хреново, лицо в трупных пятнах, выделяющихся даже на черной коже, а вокруг рта кусочки темной массы, будто он варенья из банки обожрался. Оружия у него не было, но нашлась связка ключей. По одному прикончил еще троих на парковке, и пятерых, вышедших на улицу из главного входа. Бедолаги молча, даже как-то обреченно, будто пьяными вываливались на невысокое крыльцо, слепли от солнечного света и, спотыкаясь на ступеньках, падали практически под удар штыком. Али прикрывал, пока я зачищал проход, а Дедушка Лу закрывал скрипевшие ворота на территорию и заматывал цепью толстый шпингалет. Я проверил тачки на парковке. Ближе к нам стоял братик моей «ласточки» — белый с желто-синими полосками «Ленд Ровер Дефендер», только не фургон, а обычный джип. Машина была закрыта, а найденные ключи к нему не подошли. Сквозь окна было видно, что ничего интересного ни в салоне, ни в багажнике не было. Вторая машина — «Форд Краун Виктория», чуть ли не самая популярная тачка в кино про американских патрульных, толстый длинный седан, был с надписью: «Полиция Фритауна». И зачем он так далеко забрался от города, было непонятно. Зато и ключ подошел и в багажнике нашелся подарок. Восемьсот семидесятый «ремингтон» лежал в глубине багажника с поясным патронташем, наполовину забитым патронами. Я жадно взял в руки классический полицейский дробовик. Повертел в руках, проверил работоспособность и насколько он заряжен. — Как же долго я тебя ждал, — я улыбнулся, погладил крепкий, в меру тяжелый дробовик. Ни обвесов, ни фонарика не было, даже ремень отсутствовал, только наклейка с цифрой восемь на прикладе и логотипом департамента. К забору потянулось несколько зомби с улицы, но мы не стали их пока трогать. Я отдал «мосинку» Дедушке Лу, оставив себе «ремингтон», и подошел ко входу в участок. Послушал, понюхал воздух и запустил сканер зова, посылая мысленный сигнал по всем этажам и помещениям. Есть звоночек где-то в глубине! Есть второй и сразу третий из подвала. Но все три слабенькие, не разъяренная жажда крови, а обиженное сопение. А-аа, нет, есть еще, но что-то мешало расслышать подробности. Ладно, может, и показалось. — Дедушка Лу, ты со мной. Али, прикрывай девчонок, идем мародерить копов! Нам нужнее! Глава 9 Я толкнул двустворчатые двери и отметил, что скрип петель — это единственный звук, который сейчас слышно. Створка оказалась намного тяжелее, чем выглядела снаружи. Но это быстро объяснилось тем, как прошлые владельцы или защитники укреплялись в участке. Дверь с внутренней стороны была обшита фанерными листами и досками, к которым прикрепили две щеколды, на вид даже более толстые, чем на воротах. Плюс массивные стальные уши на второй створке. С ноги я бы такое не вышиб, а, может, и с полицейским тараном бы запыхался. Я вошел, замер принюхиваясь. Пахло людьми и помойкой. Бомжатник начального уровня, когда люди в замкнутом пространстве пытаются содержать все в чистоте, но условия берут свое. Проветрить бы здесь, и все сразу станет лучше. Уйдет душный запах старого пота от грязного белья, разбросанного на матрасах. Развеется запашок от пластиковых мешков, набитых мусором, среди которого куча вскрытых консервных банок. И, может, перестанет тянуть старостью от груды техники и всякого барахла, которое народ тащил с собой в убежище, но потом все равно бросил за ненадобностью. Как, например, вон тот граммофон или толстенный фотоальбом в потертом кожаном переплете. Вот только проветрить нечем — все окна забиты досками наглухо. Тонкие щели-бойницы не тянут, только света немного пропускают. Я осмотрелся. Замусоренный холл, слева зона для посетителей, которая сейчас занята рядом матрасов. По центру, метров в семь передо мной, расположилась приемная с длинной стойкой, за которой одновременно могло сидеть трое дежурных. Из правой части холла когда-то давно сделали склад, но сейчас некогда ровные ряды ящиков и коробок поредели и перемешались. А большая часть превратилась в мусорные контейнеры, еще и придавленные черными мешками. По бокам от стойки вглубь уходили коридоры. Тот, что справа был глухой, просматривались стена и двери в кабинеты. А левый вел в открытое пространство, где было много столов, стульев, шкафов, всевозможного офисного мусора: папки, старые компьютеры с толстыми пожелтевшими мониторами и две металлические бочки на свободном пятачке в центре. В таких обычно заграничные бездомные мусор жгут и греются, а здесь же на них готовили. Я заметил металлическую сетку и закопченный чайник. Трупов не было, мертвых не было, а от живых только следы проживания с неспешной основательной эвакуацией, а еще послание. Над стойкой прикрепили мятый кусок ватмана с корявой надписью от руки на английском. Несмотря на жуткий почерк и несколько грамматических ошибок, послание удалось считать: «Нас двадцать три человека, есть женщины и дети. Помощь не пришла, а мы не можем больше ждать и уходим на юг. Поедем через Макени в Кабалу. Там должны быть выжившие. В подвале есть немного еды, медицины и оружие.