— Верно, — оборвал его Квитмен. — А это мой друг и сослуживец Чарлз Нив. — Друг и сослуживец, — иронично повторил Дэниэл, — ну, здравствуйте. — С деланными улыбками они пожали друг другу руки. — Я как-то хотел пойти на государственную службу, — сообщил Дэниэл, — но меня не взяли. — Что так? — поинтересовался Чарлз. — У меня дедушка — чех, сам я из еврейской семьи, родился в Израиле. Так что положиться на меня нельзя, — хохотнул Дэниэл. — Но выяснилось это только после сданных на «отлично» экзаменов и успешно выдержанных собеседований. — А потом? — Не хотелось им меня прогонять, но существовали ограничения, инструкции, а у вас с ними как еще считаются. Ну, прихожу я на последнее собеседование. Просто умора! Председатель комиссии перегнулся через стол и говорит: «Скажите, мистер Голдман, вы считаете себя больше британцем или евреем?» — Квитмен и Нив громко расхохотались вслед за Дэниэлом. — Ей-богу, не вру, — продолжал тот. — Ну, я их завел. А позже получаю письмо с извинениями за весь этот балаган, в котором мне объясняют, что-де по соображениям государственной безопасности… ну и так далее. А к вам они так же придираются? Квитмен бросил взгляд на Нива. — Пожалуй, да. — Безопасность — дело серьезное, — сказал Нив с неожиданной строгостью. Секретность — самое элементарное требование в нашей работе. — Это как пара зеркал друг против друга, — заметил Квитмен. — Одно требование влечет за собой вереницу других. — А ваши секреты, — вмешался Голдман, — обязательно должны быть секретными? — Я ведь об этом и толкую, — с коротким смешком пояснил Нив, — сказать не могу, потому что секретно! — Секретность, — рассудительно произнес Квитмен, — это привычка. Нас приучили обо всем думать с позиций общенациональных интересов. Теоретически мы не должны знать, чем занимаются смежные подразделения. Глаза Голдмана сузились. — А кто заправляет в вашей секретной конторе? — спросил он прямо. Нив буквально упивался своей осведомленностью: — Вообще-то его имя упоминать запрещено, но раз его можно отыскать в справочнике Уитакера… если, конечно, знаешь, где искать… В общем, его зовут Дейнджерфилд, сэр Джералд Дейнджерфилд. Встречаться с ним мне не приходилось. А тебе, Джеймс? — Нив, казалось, не видел иного способа вытянуть из Квитмена признание в знакомстве с Дейнджерфилдом. — Нет, не приходилось. — Вы не о службе безопасности говорите? — Конечно, нет. Совсем о другом. О ее существовании знают все, о нас — никто. Разумеется, мы ей помогаем, но мы гораздо больше засекречены, чем служба безопасности. А вы, Дэниэл, чем занимаетесь? — поинтересовался Нив. — Я журналист, — ответил тот, слегка улыбнувшись. Нив поперхнулся и растерянно обратился к Квитмену. — Но Лиз ведь сказала — администратор. — Вы не слишком внимательны, — назидательно произнес Голдман. — Я стану у Лиз администратором, когда она откроет агентство. А пока я — вольная пташка, на жизнь зарабатываю журналистикой, он насмешливо поклонился и, извинившись, отошел за новой порцией спиртного. Нив решил сорвать зло на Квитмене. — Здорово он нас наколол. Мог бы и предупредить, что это за тип. — Чертовски жаль, Чарлз, но я и сам ничего не знал. Опьянение придало Ниву смелости. — Никакой ответственности с твоей стороны! Нужно было заранее все выяснить. Делать мне больше здесь нечего. Буду признателен, если ты вызовешь такси. Квитмен долго дозванивался до ближайшего таксопарка. Наконец такси прибыло, и он проводил Нива. Оба хранили молчание. — В Кланам, пожалуйста, — сказал Нив водителю. — Извини, приятель, к югу от реки не мой район. — О боже, — воскликнул Нив, словно во всем виноват был Квитмен. — Ладно, везите до моста. Дальше пойду пешком. — Спокойной ночи, — пожелал Квитмен, но ответа не последовало. Он смотрел, как машина тронулась с места и с шумом помчалась по ухабам. Он задумался о последствиях случайного разговора. Когда он вернулся обратно, его встретила Лиз. — Что-то рано ушел твой друг. — Ты про Чарлза? Он не поладил с Дэниэлом или как его там… — Дэнни Голдманом? Но он такой милый. Что случилось? — Чарлз перепил и начал рассказывать Голдману про министерство. Тебе, между прочим, следовало меня уведомить, что он — журналист. Приходится быть осмотрительным. — Джеймс! Даже на вечеринке ты не можешь расслабиться, — вспылила Лиз, но тут же пожалела о своей вспышке. — Извини, дорогой, не хотела тебя обидеть. Дэниэл хитер и изворотлив, как лисица, это порой невыносимо. Но администратор из него получится хороший, правда? — Мы забыли про гостей. — Он улыбнулся и поцеловал ее, ощутив вкус вина на ее губах. В соседней комнате танцевали, и пол ходил ходуном. Лиз пошла готовить новую порцию глинтвейна. К Квитмену, понимающе подмигивая, подошел Голдман. — Вы давно тут живете, Джеймс? Квитмен почувствовал, что его отношения с Лиз ставят под сомнение, и подумал, не питает ли Голдман каких-то надежд на ее счет. — Довольно давно, пожалуй. С перерывами. — Чисто английский ответ, — сказал Голдман. Не найдя, что возразить, Квитмен перевел разговор на другую тему. — Хорошо, что нам удалось достать апельсины и лимоны. Без них глинтвейн делать просто невозможно. Они вздорожали сейчас, а все из-за забастовки. Наверняка гниют себе в доках. Так что если в Англии не хватит мармелада, я не удивлюсь. Звучала медленная музыка, обнявшиеся пары кружились посреди комнаты. Они раскачивались, как марионетки, которых дергают за веревочки. Бородач в футболке, которому не терпелось вступить в разговор, заявил: — Мне приходилось рекламировать апельсины. До чего занудно! А когда сотрудники узнали, что апельсины из Южной Африки, дело превратилось в совершенный кошмар. Из прихожей донесся еле слышный звонок телефона. — Я подойду, — сказал Квитмен, не обращаясь ни к кому в отдельности. Но одна из девушек уже сняла трубку. — Ошиблись номером, — сообщила она, когда Квитмен появился в прихожей. — Кого просили? — поинтересовался Квитмен. — Какая-то сволочь, — ответила гостья. — Почему вы решили? Что он сказал? — не отступался Квитмен. — С чего вы взяли, что это был он, а не она? — Но ведь звонил мужчина? — засмеялся Квитмен, чтобы скрыть волнение. — Ну, вообще-то… — Что он сказал? — в ярости перебил Квитмен. Девушка тоже рассердилась. — Боже мой, да ничего я не знаю! Трубку бросили, как только я заговорила. 16 Когда два дня спустя Квитмен получил открытку с планом Лондонского метро, он понял, что Стрейндж не решился вновь воспользоваться телефоном. Открытка была запечатана в конверт, но Квитмен сразу узнал неровный шрифт пишущей машинки. Когда Стрейндж был начальником, Квитмен, приходя утром на службу, часто находил у себя на столе записки, которые Стрейндж печатал на старом «ремингтоне» на чистых сторонах конвертов и циркуляров. «Д. К. Прошу подготовить набросок плана завтрашнего заседания. Ф. С. Т.». По этим инициалам Стрейнджа знали в управлении. Последняя буква осталась со времен существования другого сотрудника, тоже с инициалами Ф. С., хотя имени его никто не помнил. Квитмен с нетерпением вскрыл конверт. На обратной стороне открытки рукой Стрейнджа было начертано «Альбинони», условный код. Приблизив открытку к свету, Квитмен увидел слабый прокол иглой на месте станции Хай Стрит Кенсингтон, на пересечении кольцевой и радиальной линий. — Сегодня вечером я собираюсь за покупками, — сообщил Квитмен Лиз, целуя ее на прощание. — Тебе что-нибудь купить? — А куда ты идешь? — На Хай Стрит Кенсингтон.