Самолет пошел на снижение, и в иллюминаторе показалась длинная, уходящая вдаль к западу складчатая гряда Скалистых гор. — Не удивляйтесь потом, если опять столкнетесь с неожиданностями… — задумчиво сказала Сара. Лайнер благополучно приземлился, и уже через несколько минут усталые путешественники садились в хлипкий самолетик местной линии, на котором и предстояло лететь из Денвера в Эспен. Пережив недолгую болтанку к сердцу тонувшей в облаках горной страны, они прибыли наконец на место. Филип взял напрокат машину, раздобыл карту автомобильных дорог, и они покатили к находившемуся в нескольких километрах от аэропорта городку, располагавшемуся у подножия горы Снежники и Эспенских гор. Гигантские склоны плотным ковром покрывали леса, иссеченные сверху донизу ярко-зелеными лыжными трассами. Колорадский городок Эспен раскинулся в длинной, петляющей горной долине на высоте более 2400 метров над уровнем моря. Основанный в 1879 году, он первоначально звался Ют-Сити. Тогда казалось, будущее городка обеспечено на многие годы, поскольку в горах обнаружили крупнейшее в мире месторождение серебра. Однако его серебряный век продлился всего лет пятнадцать: все кончилось, как только Соединенные Штаты приняли в 1893 году единый золотой стандарт. В эпоху расцвета по улицам Эспена бегали трамваи; раньше, чем в прочих городах штата, тут появилось электричество, город имел больше десятка роскошных отелей, оперу, а население доходило до двенадцати тысяч. Но бум иссяк, и к концу 1895 года население Эспена упало до шестисот человек. В 1945 году началось чудесное возрождение городка благодаря Уолтеру Пепке, бизнесмену из Чикаго, большому поклоннику Гёте, умудрившемуся сподвигнуть Гётевское общество из Франкфурта отпраздновать двухсотлетний юбилей писателя в Эспене. С этого момента дальнейший исторический путь городка был устлан розами; медленно, но неуклонно Эспен возрождался к жизни. Начали приезжать горнолыжники, затем в Эспене состоялась конференция мастеров дизайна, позже фестиваль музыки. К концу семидесятых уже больше трехсот тысяч туристов ежегодно вливали свои средства в казну городка. Население подскочило до шести тысяч. — Почему в качестве своего пункта на Западе «Крестовый поход» избрал именно Эспен? — размышлял вслух Филип, когда они, увязнув в пробке, еле-еле тащились по главной улице к отелю «Джером». — Почему не Денвер или еще какой-нибудь город покрупнее? — Эспен вполне в их стиле, — сказала Сара и от души зевнула. — Полно приезжих, и все с деньгами. Сподвижники Муна, «Харе Кришна», «Чада господни» — все они действуют на один лад. Их всегда можно встретить в аэропорту, где многолюдно. Или грешников подлавливают. Мунисты, скажем, вечно крутятся у винных лавок. Эспен — прибежище любителей порока, тут и недозволенные страстишки, и наркомания, и пьянка; не исключено, что «крестоносцы» здесь имеют свой денежный куш, очищая совесть публике перед тем, как ей впасть во грех. — Да вам известна вся их подноготная! — воскликнул Филип. — Вы прямо ходячая энциклопедия по сектам. — Если бы! — пробормотала Сара. — То, что мы нашли в Баррингтоне, подтвердило мои начальные подозрения: этот народец копит материал для прямого шантажа, именно так они избавились от моего отца. Но настоящих доказательств у меня нет, нельзя же подавать в суд на основании одних догадок и измышлений! Вам легче, вам только бы свою девушку отыскать. Остальное — сверх программы, ну разве что материал для фото на весь разворот «Нью-Йорк тайме». Может, Пулитцера дадут, — невесело сказала она. — Да за кого вы меня принимаете?! — Ни за кого… — Сара вздохнула. — Просто я очень, очень устала… Наконец подъехали к отелю — одной из главных достопримечательностей Эспена, добротному четырехэтажному кирпичному зданию периода расцвета серебряной лихорадки. К счастью, туристический сезон завершался, нашлись свободные номера. Взяв ключи, они направились в бар, отделанный в духе баров Сан-Франциско, чтоб обсудить заодно план действий на остаток дня. В баре оказалось пусто, лишь в самой глубине какой-то одинокий обшарпанный клиент прильнул к стойке, цедя пиво из жестянки и кидая угрюмые взгляды вверх, на огромный экран цветного телевизора, укрепленного на узкой подставке у потолка: передавали бейсбольный матч. Сара с Филипом сели в отдельную кабинку, заказали пиво. Официантка с унылой физиономией отошла, и Сара спросила: — А вы чем займетесь, пока я буду предаваться сладкому сну праведницы? — Хочу набрести на «крестоносцев». Вернее, дать им себя подловить. — Зачем это вам? У меня уже нет сил думать, разгадывать ваши намерения. — Не вы ли утверждали, что «Десятый крестовый» рассылает своих членов клянчить средства? Вот я и хочу, если повезет, войти с ними в контакт. — Они ходят по двое, — сказала Сара. — И все же я не пойму, зачем? — Представим, что Хезер в Эспене, не вламываться же мне к ним со словами, что приехал отвезти ее к отцу! Единственный шанс проникнуть к ним — дать себя завербовать. Иного пути я не вижу. — Но ведь это очень рискованно! — нахмурилась Сара. — Что, если они узнают, кто вы? Я уж не говорю о том, что вас могут подвергнуть особой обработке. — Как-нибудь выдержу напор библейской проповеди! — усмехнулся Филип. — Вы идиот, если в этом видите самое страшное! — взорвалась Сара. — У них такие методы, перед которыми меркнет изощренность всех времен и народов. — Тронут вашим участием, — отозвался Филип. — Ничего, авось обойдется. — Значит, решили… — Сара как-то странно на него взглянула, во взгляде слились досада, гнев, усталость. — Что ж, тогда… тогда будьте осторожны, хорошо? — Не волнуйтесь! — успокоил ее Филип. — Лезть на рожон не буду. — Он подался вперед, похлопал ее по руке. Сара тотчас отдернула руку, схватилась за стакан с пивом. Делая вид, что не заметил ее реакции, Филип взглянул на часы. Чуть больше двух по местному времени. — Встречаемся в шесть, здесь же. Хорошо? — Ладно! — кивнула Сара. Шагнув из кабинки, Филип вытащил из кармана джинсов смятую пятидолларовую бумажку, положил на столик. Повернулся и вышел из притемненного бара. * * * Оказавшись на улице, Филип задержался посреди широкого тротуара, осмотрелся, оценивая обстановку. Небо над головой было блеклое, водянисто-голубое; темно-зеленые, крутые склоны гор вставали со всех сторон неприступными преградами. Обозревая городок, Филип отметил, что, несмотря на близость гор, аналогичного стремления к высоте в зданиях не наблюдалось: все в основном двухэтажные, выше четырехэтажных не видно. Взгляд Филипа остановился на указателе названия улицы, из которого явствовало, что стоит он на Купер-стрит. Судя по обилию пешеходов и огромному количеству припаркованных углом машин, она и есть центральная улица Эспена. Филип неторопливо пошел по тротуару, то и дело останавливаясь, вглядываясь в изысканное оформление какой-нибудь витрины и стараясь производить вид праздношатающегося человека без определенных занятий, который в данный момент на мели и потому ему суждено спать под открытым небом и есть даровую похлебку. И, видно, неплохо удалось вжиться в образ: пройдя всего квартал от отеля, остановившись у светофора в ожидании зеленого сигнала, Филип заметил, как прямо к нему с противоположного угла улицы едет голубой «сааб». Он не сразу понял, что этот экзотический автомобиль — здешняя полицейская машина. Полицейский за рулем, по виду одних с Филипом лет, длинноволосый, с роскошными усами, оглядел его с головы до ног; Филин почти зрительно ощутил, как задвигались у того в мозгу шестеренки, и весь напрягся, пережидая, пока машина проедет мимо. Зажегся зеленый, «сааб» тронулся через перекресток. Филип перешел на другую сторону и, облегченно переводя дыхание, почувствовал, как кольнуло внутри — не от перепада ли высот? Разреженный воздух, усталость, пиво, выпитое в баре, — от всего этого вдруг закружилась голова, и тут Филипу подумалось: что если Сара права, может, не стоит ему в таком состоянии выходить на «крестоносцев»? Он прогуливался еще минут десять и вот очутился перед ресторанчиком под вывеской «Копье», внешне в стиле шестидесятых. Остановился прочесть объявления, пришпиленные к доске у входа. И снова убедился, что в оценке Сары немало истины: сказать, что Эспен — город свободных нравов, было бы явной недооценкой существующего. «Большое веселье у «Рыжего Рори». Бесплатное ложе, выпивка тоже. Наркотики с собой». «Две подружки намылились в Миннеаполис; на конец августа. Колеса ваши — услуги наши!» «Тед! Карла подхватила болячку. Насчет подробностей звони. Дана», — прочел Филип. Повернулся было идти прочь и замер: на него огромными голубыми глазами предупредительно смотрела молодая миловидная женщина; белокурые пряди по плечам. Темно-синий жакет, темно-синяя плиссированная юбка, белая блузка. На нагрудном кармашке жакета значок — щит с красно-бело-черным знаком «Десятого крестового». Рядом высокий парень лет двадцати пяти, тоже белокурый, та же предупредительность во взгляде. Та же сине-белая форма. — Что ищешь, дружище? — спросил парень. По лицу скользнула улыбка, как показалось Филипу, деланная. Снова входя в роль, Филип повел плечами, бросил: — Мое дело! — Приезжий? — спросила девица на одной ноте, почти без выражения. — Ну! — отозвался Филип. Эти двое подступили слишком близко. Филип попятился, уперся спиной в доску объявлений. — Послушайте, если вам деньги нужны, так ошиблись адресом. Вы, видно, из «фанатов Иисусовых», нет? Снова та же улыбочка. Парень мотнул головой. — Подымай выше! Из соцобеспечения скорее… — Честно? — Парню врать, видно, не впервой. — А я думал, мормоны какие-нибудь… — Мы из «Десятого крестового», — сказала девица, снова вплотную подступая к Филипу. Теперь деваться было некуда. От «крестоноски» пахло туалетным мылом. — Наша организация из сферы бытовой помощи. Ходим, ищем по городу таких, кому нужно помочь. — Помочь? — Филип попытался придать тону недоверие. — Чем же? — Деньгами, пищей, одеждой, ночлегом. Все к твоим услугам! — сказал парень. Его спутница кивнула, одарив Филипа лучезарным взглядом. — Ну а что взамен? — спросил Филип, сочтя, что будет правдоподобней, если он выкажет неуступчивость. — Ничего, — сказала девица. — У нас за городом в «Зубчатой вершине» есть ранчо; заезд на три дня. Отвезем, хорошо накормим, поможем прикинуть дальнейшие планы, глядишь, и надежды какие появятся. И вообще у нас там скучать не дадут. — Вот-вот, только мне с вами развлекаться! — изобразил Филип горькую ухмылочку. — А может, врете, может, с дурацкими проповедями лезть станете? Парень засмеялся. — «Десятый крестовый» — это тебе не библейские сказки, мы прежде всего заботимся о том, чтобы вернуть времена старой доброй Америки, идеалы нашей Конституции.