Шпага, комментировавший ответ Мастранджели, прервался и резко повернулся к зрителям. На экране отразилось его перекошенное от страха лицо. — Мы всего лишь ударили в барабан! — во весь голос объяснил один из юнцов с красным шарфом на шее и поднял высоко над головой маленький детский барабан. — Шпаг у нас нет и не было. — У, гаденыши, — просипел помощник режиссера. Техник мгновенно выключил звук. В зале кто-то зашумел, другие захохотали и зашикали. В кабине режиссера следили, чтобы телекамеры показывали только сцену. Телеоператор тут же дал крупным планом улыбающееся лицо Альберты, помощницы Шпаги. Она спокойно сказала: — Каждый наносит те удары, что ему по силам. Зрители засмеялись и зааплодировали. — Показывать только двух участников конкурса, — приказал режиссер, чтобы операторы не вздумали еще раз ловить в объектив округлившиеся глаза, отвисшую челюсть и дергающиеся губы супермена Жана Луи Шпаги. Годы ушли на то, чтобы научить его шуткам и самоконтролю, а тут все пойдет прахом. Из искусно задрапированных боковых дверей в зал вошли полицейские во главе с Пьерантони. Окружили группу юнцов, но никаких действий не предприняли — ждали конца шоу. Шпага отчаянно торопился закончить телеконкурс. Теперь и режиссер ощутил себя солидарным с этими нарушителями порядка. Так ему и надо, этому бумажному герою. Испугаться до полусмерти удара палочкой по барабану! — Давайте концевую аббревиатуру, — скомандовал он и вздохнул с облегчением. — Видела, как съежился твой недавний друг от первого же удара барабанщика! Вот уж мы над ним повеселимся. Джанни смеялся всем своим жирным лицом, презрительно и громко. А Марине вовсе не было весело. Она встала и слабым, как у старушки, голосом подтвердила: — Видели, видели. Ну а теперь баста, так ведь? — Как это, баста! — возмутился Джанни. — Скажешь тоже, баста! Игра только начинается! Надеюсь, тебя не разжалобили его выпученные рыбьи глаза? Нет, дорогая, мы его добьем. — Дадим ему сначала попотеть от страха, — добавил Риккардо. — Видели, как он обмяк, наш герой. У всех у них штаны намокают, едва их легонечко стукнешь. Еще неделя, и он готов. — А о тюрьме вы не подумали, ребятки? — неуверенно сказала Марина. Но пи Джанни, ни Риккардо ничуть не испугались. — Кто станет искать именно нас, если мы не состоим на учете в полиции? Думаешь, мало людей сгорает от желания свести счеты с этим подонком? — Напиши ему еще разок, Марина. Разве он не говорил, что любит получать письма? 4 Пьерантони сделал свирепое лицо и впился своими темными глазами в шестерых юнцов, приведенных в уборную Шпаги. — Вы знали, что это прямая передача, не правда ли? Значит, ваши действия подпадают под статью 659 — нарушение порядка на спектаклях в общественных местах и во время манифестаций. Если вы не впервые устраиваете такие шуточки, пары месяцев тюрьмы вам не избежать. — Чуть смягчив тон, он спросил с нескрываемой иронией: — Небось думаете, что шуточка вышла очень остроумной? Юнец с платком на шее, видимо глава группы, с вызовом поглядел на него. — Конечно, так мы и думаем. Нам хотелось оживить передачу, весьма, по-моему, нудную. А вам она не показалась нудной? В конце концов, мы никому не угрожали, а вы из мухи делаете слона. Пьерантони в глубине души согласился с ним — ничего страшного не произошло. — А кто вам дал входные билеты? — Сам Шпага, сегодня днем. — Мы встретили его в центре. — Спросите у него, он подтвердит. Так это и есть его слишком горячие поклонники?! Они отвечали хором. Клялись, что говорят правду, и на этот раз, похоже, так оно и было, возмущались, что их, ни в чем неповинных людей, обвиняют во всех смертных грехах. Рассказали, что узнали Шпагу, сидевшего в машине, во время демонстрации протеста, когда они шли к католическому университету. — Вы что, студенты? Нет. Но солидарны с борьбой студентов. Так вот, на подходе к университету они остановились побеседовать со Шпагой, и он любезно раздал им пригласительные билеты. Тут Пьерантони заподозрил неладное. Оп как-то плохо себе представлял Шпагу, добровольно раздающего билеты протестующей черни. — Может, вы пытались вовлечь его в ваши боевые походы? Юнцы крайне изумились. Они не понимают, о чем он говорит. Какие такие боевые походы? Они же против насилия. — Ну что ж, — сказал Пьерантони, — сообщите ваши имена и фамилии. И, не обращая внимания на их протесты, стал записывать эти данные в забытую кем-то программку концерта. Потом пришлось всех отпустить. Шпагу он отыскал в баре, где тот пировал после окончания конкурса, пил вино с двумя победителями и несколькими журналистами. — Похоже, вы их приговорили к пожизненному заключению, — с усмешкой промолвил один из журналистов. — Их если не напугать, они тебя в порошок сотрут! — полушутя-полусерьезно ответил Пьерантони. Он согласился выпить бокал вина и не возразил, когда Шпага предложил отвезти его на своей «феррари». В машине, пока Эфизио вез их на виллу Шпаги, а сзади неотступно следовала полицейская машина, Пьерантони высказал свое мнение об этой шестерке. Он плохо верил, что их интересуют какие-либо телевизионные передачи, кроме приключенческих фильмов и мультиков. Восторг по поводу самого Шпаги явно фальшивый. — Но, по их словам, ваша с ними встреча была весьма сердечной. Эфизио, сидевший за рулем, что-то гневно прорычал, однако Шпага не дал ему и рта раскрыть. — У этих типов свои, особые понятия о сердечности. Но, во всяком случае, с тем письмом они никак не связаны. Оно было отправлено позавчера, а до вчерашнего дня я этих юнцов в глаза не видел. Так что проблема остается открытой. Он снова говорил резко, отрывисто, свысока, хоть и пытался быть любезным. Пьерантони усмехнулся и с едким сарказмом сказал: — Пожалуй, мы придаем этой истории слишком большое значение. Тысячи людей изнывают от скуки и готовы на любые дурацкие поступки, лишь бы поразвлечься. Меня даже удивляет, — добавил он, щуря глаза, — что, кроме того ненормального, что угрожал в письме вашей дочери, вы не получили десяток-другой столь же неприятных писем. Шпага хотел было сказать, что среди тысяч восторженных писем нередко попадались и такие. Правда, не с угрозами, а с оскорблениями и гнусными намеками. Но все же промолчал. Впрочем, они уже добрались до места. — Я забыл в вашем туалете программку с именами и фамилиями тех юнцов, — сказал Пьерантони, — хоть они и не причастны к истории с письмом, но хочу проверить, такие ли они ангелочки, как сами утверждают. — Завтра же пришлю вам эту программку с Эфизио, — заверил его Шпага. Он заметил, что Пьерантони настроен к нему недружелюбно, и именно поэтому попрощался с ним подчеркнуто любезно. — Благодарю вас, доктор Пьерантони, и прошу извинить за причиненное беспокойство. Очень надеюсь, что это всего лишь буря в стакане воды! Они пожали друг другу руки. Пьерантони сел в полицейскую машину и уехал. — Тебя сопровождал Пьерантони? — спросила Паола еще в прихожей. На экране телевизора тип в черном гнался по ярко-зеленому лесу за девушкой в красных брюках. Красные брюки с блестками и ослепительно зеленый лес лишали приключение всякого драматизма. — Да, Пьерантони, — мрачно подтвердил Жан Луи Шпага. Возвратясь домой, он ничуть не успокоился, а, наоборот, почувствовал глухое раздражение. Шпага налил себе вина и залпом его выпил. — Как прошел телеконкурс? — спросила Паола. — Тебе даже не захотелось на него взглянуть? — Я видела только начало. В половине десятого швейцарское телевидение показывает детективный сериал. Но ты, как всегда, бодр духом и телом, а значит, все прошло без сучка и задоринки. Преследование в лесу закончилось тем, что девушка в красных брюках спряталась в стоге сена, а тип в черном упорно искал ее на поляне. — Не драматизируй ситуацию, Джиджи. Теперь она смогла сосредоточиться на делах мужа. — По-моему, на это нет особых причин… хотя мадам Лупис нахо… — Она прервалась на полуслове, ожидая обычной бурной реакции, но муж не произнес ни слова. — Знаешь, она предсказала, что нас ждут трудные дни' И меня тоже! Выпали десятка и восьмерка пик, а хуже этого и придумать трудно!