* * * Вечером того же дня подполковник Бармалеев, захватив с собой майора Кологривского, решил навестить бойца саперного взвода своего батальона, теперь уже младшего сержанта Василия Кичогло. Новые погоны взял с собой. Что касается медали, то генерал их в тумбочке стола не держит, и потому придется подождать какое-то время, пока не пришлют из Министерства обороны. — Ну, так что ты думаешь относительно вывода батальонов? — спросил комбат морской пехоты. — Есть предложения? — Есть. Только сначала нужно с Василием Васильевичем-старшим поговорить. — Ты же не любишь повторения пройденного. — А кто про повторение говорит? Мы просто в другом месте высадимся. Это не будет повторением. Это будет новый виток операции. В первый раз прошло без сучка и задоринки, и во второй пройдет так же… По крайней мере, я надеюсь… Подполковник ехал быстро. За управлением бронетранспортера Бармалеев чувствовал себя прекрасно — он был хозяином положения на дороге, в сравнении со своей «шестеркой», на которой он ездил дома и только и успевал увертываться от столкновения с наводнившими в последние годы дороги иномарками и внедорожниками производства западных стран и стран Юго-Восточной Азии. На БТР Бармалеев ехал уверенно, считая, что теперь пусть иномарки и внедорожники опасаются его транспортного средства. Но в Сирии, особенно в прифронтовой зоне, движение было несравнимо меньшим, нежели в России, а сами машины здесь выглядели старше даже его совсем не нового БТР-80. «Восьмидесятка» еще в Афгане воевала. Ее производство началось в уже далеком тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, когда он сам из детского дома только выпускался, и машина, многократно модернизированная, до сих пор служит в Российской армии, как раньше служила в Советской. А теперь вот сгодилась и в Сирии. Правда, в местах, где довелось воевать Бармалееву, не приходится использовать бронетранспортер как плавающее средство. Летом реки здесь попросту большей частью пересыхают. А лето в Сирии длится долго. До окопов саперного взвода бронетранспортер добрался благополучно. В этот раз он не попал ни в засаду, выставленную РДГ «бармалеев», ни в засаду ВАИ и остановился напротив среднего блиндажа, где, как и сказал Соловейчиков, жил Кичогло. Бармалеев выключил двигатель. Неподалеку, чуть левее, располагался и блиндаж командира взвода, но сам Соловейчиков, как и Крендель, вернуться еще не успели, и потому командир батальона, заметив засуетившихся при его приближении бойцов, не стал требовать срочного наведения порядка, а просто вызвал Кичогло в свой БТР. Боец пришел сразу. Комбат морской пехоты открыл ему боковой люк. — Присаживайся, младший сержант, — предложил бойцу подполковник, кивнув на место для десантников. — Благодарю, только я еще рядовой, а не младший сержант. Бармалеев достал из кармана новые погоны и протянул их Василию Младшому, а сам запустил двигатель. — Приказом полковника Прохорова по представлению генерал-полковника Сумарокова за участие в прошедшей операции тебе присвоено звание младшего сержанта. Кроме того, ты награжден медалью «За отвагу», но медаль вручат позже, когда груз из Москвы прибудет. Поздравляю… Младший сержант… Бармалеев, обернувшись, протянул руку для рукопожатия. — Служу Отечеству, — коротко ответил Кичогло и с серьезным выражением лица пожал протянутую ему руку. — И я присоединяюсь к поздравлению. — Майор Кологривский тоже пожал младшему сержанту руку. — Погоны прицепи… — порекомендовал он. — Пока еще стоим. Потом поедем… — Куда? — спросил младший сержант. — Старика-старосту обрадуем, — ответил Кологривский. — Он к тебе по-отечески относится. Уже в темноте бронетранспортер миновал место, где не так давно угодил в засаду «бармалеев», и скоро оказался в нужном срединном селе. Только теперь Бармалеев воспользовался тем, что наступил уже поздний вечер, и повернул не налево, к конторе рыболовецкой артели, как в прошлый раз, а сразу направо, к дому артельного старосты. И едва не проехал мимо дома, в котором был выключен свет. «Но слепому свет и не нужен, — решил подполковник, — а его жена тоже хорошо ориентируется в темноте — привыкла». Оставив БТР около ворот, они втроем прошли во двор и увидели на крыльце белую фигуру. Белой была и рубаха, и штаны, и волосы на голове, и борода. — Здравствуйте, гости дорогие… — сказал старик, протянул обе руки и обнял идущего первым майора Кологривского, ощупав при этом его погон на правом плече, потом обнял даже с какой-то малообъяснимой нежностью Василия Младшого, чей погон тоже ощупал и даже слегка потеребил лычки, отделяя одну от другой. Но младший сержант явно некомфортно себя почувствовал, когда рука старика коснулась его перевязанной руки. Бармалеев это заметил. — Осторожнее, пожалуйста, младший сержант у нас ранен. Ему «бармалеи» руку прострелили в районе трицепса. — Он уже младший сержант? — удивился староста. — Четыре дня назад он еще в рядовых ходил. — Да, — согласился подполковник, — но тогда у него еще и медали «За отвагу» не было. А сейчас вот представили и к награде. Последним староста обнял и Вилена Александровича. — Ты тоже ранен… — заметил он. — Пахнет от тебя какими-то лекарствами. — Пустяк. Мочку уха пулей оторвало. Наш санинструктор какой-то мазью намазал. Я уж и название забыл. — Это ничего, это бывает, — согласился старик. — Только вот беда. Припозднились вы сегодня. Старуха моя уже спать улеглась. Приготовить ужин некому. А ее я будить не стану. Она и без того ни свет ни заря поднимается. Пока корову подоит, пока овечек, там, глядишь, уж по всей деревне свет запалили. — А вы свет в других домах видите? — спросил младший сержант. — Нет. Жена говорит, — ответил староста просто. — Я вообще ничего не вижу. Он прошел в дом, по пути зажигая свет, чтобы гости не споткнулись. В большой комнате он зажег сразу две лампочки от разных выключателей и сел во главе стола по праву хозяина дома. — Но вы во второй раз приехали, судя по всему, тоже не просто так! — сказал хозяин. — Есть претензии по первой высадке или вторая на подходе? — Претензий нет, — поторопился ответить Кологривский. — А в этот раз лодки огнем не встретят? — спросил старик. — Они ждут, я думаю. — Мы планируем подыскать для высадки другое место! — ответил майор на естественное беспокойство старика. Староста ненадолго задумался. — Так что, — положил он руку на телефонный аппарат, стоящий на широком подоконнике рядом с разукрашенным акварельными красками фанерным ящиком с цветами. — Я вызываю бригадиров? — Если не сложно… — вежливо попросил подполковник. * * * Бригадиры прибыли все на тех же самых мотоциклах, что и в прошлый раз, и опять почти одновременно. Поздоровались с офицерами и младшим сержантом за руку, как со старыми и добрыми друзьями. Офицеры, пока еще не имеющие перед собой карты побережья, не определились с местом высадки, но время посадки в лодки определили — на полтора часа раньше, чем в прошлый раз… — А как с этим… — спросил подполковник. — С членом РДГ «бармалеев», которого бабушка топором… Которого в коляску мотоцикла загрузили? — На кладбище лежит. Похоронили. Что мы — не люди, что ли… — ответил старший из бригадиров. Глава четвертая Младшего сержанта оставили в его родном блиндаже, а сами подполковник Бармалеев с майором Кологривским отправились в штаб, на доклад к генералу. Но до того, как пройти в кабинет генерала, комбаты зашли в помещение Разведывательного управления штаба объединенных российско-сирийских сил. Начальник разведки генерал-майор Байбаков отреагировал на их появление сразу. — Меня уже о вашем предстоящем визите предупредил Сумароков. Идите сейчас в радиотехнический отдел. Там все самые свежие карты — съемка с дронов и спутников. Переснимать карты я разрешаю, но только участки противника. Нашу позицию попрошу не трогать. Эти данные не для врага. А свою позицию он хорошо знает. Все, идите… И не надо так морщиться, Бармалеев, я знаю, что ты не любишь работать со спутниковыми картами. Но работаем только с тем, что имеем… Подполковник, выйдя из кабинета, почесал ухо с оторванной пулей мочкой — чесалось в том месте неимоверно. — Откуда он знает, с какими картами я люблю работать, с какими не люблю? Я же, кажется, никому в Сирии не говорил об этом… — Разведка… — многозначительно произнес Кологривский. — Потому Байбаков и возглавляет разведуправление, а мы с тобой только комбаты. Он по лицу умеет читать эмоции, а ты и я — нет. — Что уж, у меня все эмоции на лице, что ли, написаны? — возмутился Бармалеев. — Не все, но я, например, сразу понял, что ты не любишь со спутниковыми картами возиться. Тебе топографическую подавай. — Тогда почему ты только комбат, а не начальник разведуправления? — спросил подполковник. В ответ Кологривский только плечами пожал: — Каковы мои годы… Все еще впереди… Он был на десяток лет младше Бармалеева, хотя выглядел старше своих лет, казался почти ровесником подполковника. Так, вдвоем, они вошли в помещение радиотехнического отдела разведуправления. Там майор в десантной форме услужливо расстелил на длинном приставном столе карту линии фронта. — Нам бы береговую линию обороны… — прервал Кологривский его старания. — Опять… — сказал майор. — А говорят, товарищ подполковник, что вы повторяться не большой любитель. — И добавил уже серьезным тоном: — После вашего прошлого прорыва охрана береговой линии значительно усилена. Трудно вам придется! — Усилена она там, я полагаю, где мы в прошлый раз прорывались. Но сделать это «бармалеи» могут только за счет ослабления других участков фронта. Вот мы и выберем наиболее ослабленный. В итоге подполковник с майором два с половиной часа просидели за картами, выбирая себе место будущего прорыва. Однако выбрали… За окнами уже заметны были признаки близкого рассвета, когда они решили зайти к генерал-полковнику Сумарокову. Но новый адъютант в звании старшего лейтенанта никак не хотел пускать их к генералу, ссылаясь на то, что генерал только недавно лег отдыхать, а адъютанту не так давно звонила жена генерала Лидия Андреевна и в категоричной форме потребовала от старшего лейтенанта обеспечить генералу полноценный сон в положенные и самые полезные для сна часы. Бармалеев и Кологривский хорошо знали, что в распоряжении Сумарокова есть еще одна комнатка, отделенная от кабинета лишь перегородкой, и в этой комнатке имеется и кровать, и даже висит на стене над ведром рукомойник, позволяющий не только руки вымыть, но и полноценно умыться. Это во многом решало для генерала проблему отдыха. Вняв доводам адъютанта, подполковник с майором намеревались уже уйти, но в дверях кабинета адъютанта столкнулись с полковником Скорокосовым и полковником Прохоровым, которые как раз к генералу и направлялись. Как понял Бармалеев, генерал приказал будить себя при появлении этих двоих или хотя бы одного из них. Подполковник с майором без проблем смогли договориться с полковниками вместе с ними пройти в генеральский кабинет, что и сделали. А вскоре в кабинет вышел из комнатки и сам генерал. — Начнем сначала, — решил Сумароков, ладонью вытирая с обширной лысины капли воды, оставшиеся после умывания. — А начало у нас какое? Прорыв батальона спецназа военной разведки и батальона морской пехоты через линию фронта в тылы «бармалеям». Что нам предлагают два комбата? Слушаю вас внимательно…