Прошло немного времени, и из этого дыма стали буквально вываливаться пехотинцы, надсадно кашляя, а многие и вовсе блюя. Отпрянули от дымовой завесы всадники. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?! – буквально прорычал Юрий Всеволодович. И вот, словно по заказу, к царю подскочили несколько всадников, при этом один из них, морщась, держал в руке пучок продолжающих тлеть, испуская вонючий дым, монгольских стрел. Собственно, их даже стрелами назвать было сложно. Скорее, просто относительно прямая веточка, а то и вовсе высохший стебель полыни с отсутствующим оперением, к которому привязали пук сухой травы, служащей источником огня, а этот травяной пучок обмотан какой-то грязной тряпочкой. Вот от этих тлеющих тряпочек, собственно, и шел этот тошнотворный дым, от которого так же сильно начинали слезиться глаза. – Что это за пакость?! – поморщившись, спросил Ярослав. – И уберите наконец это дерьмо куда-нибудь с глаз долой! Приказ тут же выполнили. Что до вопроса, то ответил Иван. – Судя по запаху, то ты абсолютно прав, брат. Это концентрированная моча и кал… Отличное средство для выкуривания врага из крепостей, но, как видно, и в поле его можно использовать с не меньшим эффектом, главное, чтобы ветра не было, и тут нашим врагам повезло… Ветерок и впрямь едва ощущался, так что дымовое облако практически не рассеивалось, становясь все более концентрированным. Царь сжал губы. Как-то он не ожидал такой внезапно эффективной химической атаки от противника. Сам он не раз думал о создании чего-то подобного, скажем, на основе горчицы, но это палка о двух концах. Стоит раз применить, и враг вскоре сделает свой аналог, и тогда дело может принять неприятный оборот. Но, как видно, противник такими сомнениями не терзался. Субэдэй и Джэбэ, понимая, что потери на переправе могут оказаться просто катастрофическими для их войска из-за обстрела из самострелов, в результате «мозгового штурма» дошли до идеи не просто дымовой завесы, но еще при этом нестерпимо вонючей. Напрягли своих рабов-циньцев, и те, не желая расставаться со своими головами, за час придумали простое, но очень эффективное средство. А дела в поле у русов и впрямь обстояли плачевно. Вывалившиеся из задымления пехотинцы чуть было не оказались стоптаны первыми сотнями булгар, что завершили процесс форсирования реки, и лишь железная дисциплина, а также приказы опытных командиров позволили избежать трагедии, хотя без потерь не обошлось… Ратники успели сформировать несколько «черепах», ощетиниться копьями и даже нашли в себе силы отвечать на постоянный обстрел всадников, что начали кружить вокруг пехотинцев, ведя непрестанный обстрел из луков, так что скоро «черепахи» превратились в ежей… – Ярослав, деблокируй их и выведи! – Сделаю… Брат царя, взяв одну из тысяч, стоявших в резерве, атаковал наглых булгар копейным ударом, прогнал их и дал возможность потравленным дымом ратникам покинуть берег реки и отступить. Многие ратники, оказавшись в безопасном месте падали как подкошенные, надсадно кашляя. Ни о какой их реальной боеспособности, по крайней мере в ближайшие часы, ожидать не приходилось. Русская кавалерия, что также находилась на берегу Ореля и вела перестрелку с монголами, была вынуждена была отойти на исходные позиции. Если люди еще могли какое-то время терпеть вонючий дым, то вот лошади – нет, они начали волноваться, становились неуправляемыми, и о стрельбе с седла, не говоря уже о бое, можно было забыть. Ну и кавалерийский замес с равнозначными потерями пока не входил в планы царя. Дымовая атака позволила татаро-монголам беспрепятственно форсировать реку и начать накапливать силы на занятом плацдарме. – Что ж, первый раунд за вами… – глухо пробормотал Юрий Всеволодович. – Отступаем. Можно было, конечно, атаковать, но это был бы обыкновенный размен бойцов, и он в конечном итоге оказался бы в пользу монголов за счет превосходства в живой силе минимум вдвое. Тут даже пороховое оружие бы не помогло. В итоге то, что осталось бы от русской конницы, не смогло бы сдержать вторжения. К тому же возникала угроза окружения… Так что лучше было отойти к Ворскле на более удобные позиции, благо они давно разведаны. 2 За счет того, что переправа на Ореле имела ограниченную пропускную способность, русы, выставив заслон из половцев, что сдерживали противника имитациями атак и обстрелами, смогли организованно отступить к Ворскле. Что касается переправы монгольских войск на северный берег, то она продолжалась еще несколько часов, так что времени у русов было в достатке. Тем более, что там всего-то двадцать километров надо было пройти. – Русы переправляются? – спросил Джэбэ у старшего товарища, к которому стекалась вся информация от разведчиков. – Нет. Похоже, они решили дать нам решительный бой, на этот раз с применением ракет, – ответил Субэдэй. – Хм-м… не лучше ли было ему встретить нас снова во время переправы? Тем более, что та речка куда как шире и глубже… да и вонючие стрелы уже не новинка, и он к ним будет готов. – Может, опасается, что мы все-таки разделимся? – пожал плечами Субэдэй. – Бросим ему в качестве приманки тех же половцев или булгар и будем переправляться сразу в нескольких местах. Все переправы ему не перекрыть, возникнет угроза окружения, потому выманивает нас на себя… – Почему бы нам сразу так не поступить? – Не стоит оставлять у себя за спиной такую силу. Зная, что их царь не разбит, города будут сопротивляться до последнего в надежде на подход своего правителя. А если мы разобьем его войско, то и горожане будут сдаваться в надежде на нашу милость, – усмехнулся Субэдэй. К вечеру, когда монгольские военачальники подошли к месту, где обосновался их противник, смогли по достоинству оценить позицию русов. А встали они в широком изгибе реки, что обеспечивал невысокий холм, на котором, собственно, расположилась ставка царя русов. В центре располагалась конница, а на флангах встала пехота. Впереди – три ряда копейщиков и один ряд стрелков. – Обычно, наоборот, конница прикрывает пехоту, – заметил Джэбэ. В империи Цинь было именно так. – Атакуем? Субэдэй кивнул. А зачем они, собственно, здесь? Тем более, время играет на царя русов, вот-вот к нему подойдут еще несколько ратей, так что затягивать не стоит. Но на этот раз фокус с вонючими стрелами не удался. Стоило только стрелкам выдвинуться на позиции, а приблизиться к русам пришлось опасно близко, ибо стрелы с пучками травы по понятным причинам летят очень недалеко, как на них в свою очередь обрушился дождь из стрел, так что им не осталось ничего другого, как бежать. После короткой паузы в атаку пошел половецкий тумен. Но, вопреки ожиданиям монгольских военачальников, ракеты по ним не применили. Для чего, собственно, и пустили вперед этих мало на что пригодных пастухов, чтобы на них растратили ракетный боеприпас. Вместо этого навстречу пошли русские дружинники. Произошла сшибка, и началась ожесточенная сеча. Поскольку эти половцы относились к восточным родам, кочевавшим за Яиком, смешанным с башкирами, и редко когда сталкивались в прямом противостоянии с русами, а потому, в отличие от присягнувших царю Юрию Всеволодовичу половецких родов, не имели хорошей брони, как, собственно, и большого опыта сколько-нибудь массовых сражений, так что кованая рать их довольно успешно рубила с соотношением потерь одни к пяти, а то и еще эффективнее. В конце концов половцы не выдержали избиения и стали выходить из боя, растекаясь в стороны и дополнительно попадая под арбалетные залпы стоящих на флангах ратников. Отступить назад им помешал посланный в бой Субэдэем, второй хорошо оснащенный булгарский тумен, когда он увидел, что половцы не выдерживают встречного удара. Этот натиск мог оказаться фатальным для уставших русских дружинников, чьи порядки были расстроены, и вот когда булгары уже готовы были смять своих извечных врагов, которые к тому же, отступая, показали спину, из-за пехотных рядов с раздирающим душу воем стали вылетать ракеты. Оставляя дымные следы, они круто взлетали вверх, а потом не менее круто падали вниз. Забухали оглушительные взрывы. Булгарский тумен был мгновенно деморализован, началась лошадиная паника. Кони, шарахаясь в сторону, сталкивались друг с другом, вставали на дыбы, падали, давя всадников. Но в данном случае присутствовал не только психологический поражающий эффект, но и боевой. Эти ракеты были из числа новых, и их головные части оснащались поражающими элементами – чугунной дробью. Делалась она до изумления просто. Жидкий металл просто брали и лили через сито с достаточно большой высоты. В воздухе образовывались капельки, и вот они уже падали в воду, где и застывали. Эффективность такой дроби при стрельбе по сколько-нибудь защищенному телу была низка, от ранения спасали не только железный доспех, но даже кожаный панцирь, а при удалении от места взрыва на каких-то пять метров спасала даже обычная стеганка. Но вот лицо… лицо простого воина, как правило, не защищено, лишь у военачальников есть личины. Так что эффект от использования дроби все же получился весьма впечатляющим. Еще до того, как взорвались последние ракеты, с боевыми кличами в атаку рванули половцы под предводительством хана Котяна и Бастыя. Попавшие под ракетный удар булгары, деморализованные самим обстрелом, а также серьезно пораненные, ведь очень многим досталось по глазам, да и лошадям тоже досталось, ничего не смогли сделать, как их охватили с двух сторон и стали методично перемалывать. На выручку безответно избиваемому булгарскому тумену был послан первый тумен, и те смогли отбить своих соплеменников от опьяневших от крови из-за легкости уничтожения противника половцев. Но натворить дел они успели. Субэдэй и Джэбэ находились под впечатлением от ракетного обстрела, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – Имея такое оружие, мы точно покорим весь мир! – с восторгом воскликнул Джэбэ. – Только для начала нам надо разбить русов… – сказал на это более рассудительный Субэдэй. – Так давай атаковать! Они ведь явно использовали все свои запасы ракет. Но не успели монгольские военачальники отдать приказ бухарским туменам идти в атаку, как они увидели занятное зрелище. Стоявшие на флангах пехотинцы стали сдвигаться навстречу друг другу, одновременно вытягиваясь с четырех шеренг до трех, создавалось впечатление сдвигающихся дверей. Всю линию фронта они собой перекрыть не могли, даже если бы число шеренг сократилось до двух, но им подсобили спешившиеся дружинники, чьи кони пострадали в сече. В итоге перед русско-половецкой конницей образовалась настоящая стена из щитов и копий. Бухарские тумены все же были посланы в бой, но, накатившись, словно морская волна, на скальный отвесный берег, отхлынули, разлетаясь с шумом и брызгами. Шуму, криков боли и брызг-капель крови более чем хватало. По атаковавшим стреляли не только арбалетчики, но и дружинники с половцами. Осознав бесперспективность атаки, Субэдэй скомандовал отступление. – Чтобы разбить эту пехотную стену, нужна своя пехота, – пришел он к очевидному выводу. Джэбэ согласно кивнул, пробормотав: – Вот только где ее взять? Или спешим своих багатур? – Скорее всего, так и придется поступить. Но не сегодня… Длинный летний день и правда подходил к концу, еще немного – и Солнце окончательно уйдет за горизонт, погрузив степь во тьму. К тому же следовало, пока еще светло, позаботиться о раненых, ведь многих еще можно не просто спасти, они потом снова смогут встать в строй, а это сотни воинов.