– Под сиденьем в салоне нашла! Тряпками был завален! – запыхавшись, сказала она. – Молодец, – Арсус аккуратно и легко поднял находку. – Кодовый замок. В СССР таких не делают, кстати. Код, конечно же, никто не знает. Конечно же, его никто не знал. – Хорошо, пойдем длинным путем, – вздохнул Арсус и принялся крутить колесики замка. – Давай сразу коротким, – Лер протянул руку и легонько сжал замок двумя пальцами. Замок развалился. – Такую вещь испортил! – укоризненно сказал Арсус. – Возьми, починишь, – Лер протянул ему обломки замка. – Я пошутил, – хмыкнул Арсус. – И я, – ответил Лер. Размахнулся и выкинул кусочки металла за борт. – Как дети малые, – укорила их Ксения. – Ничего что мы тут вообще-то на задании, людей спасаем и времени у нас в обрез? Арсус открыл чемоданчик и присвистнул: – Ого, да у нас тут прекраснейшая портативная радиостанция! – А теперь быстро закрой ее и отдай мне! – раздался злобный крик. Арсус поднял голову и с удивлением увидел в нескольких метрах от себя рослого мускулистого парня с пистолетом, крепко держащего за плечо перепуганную светленькую девочку. – Или я выстрелю, – добавил парень и приставил пистолет к голове девочки. – Мы все сделаем, – быстро ответила Ксения. – Убери оружие. – Ха, – Артем скривил губы. – Сначала сделайте, а потом я его уберу. Арсус покачал головой. В любой другой ситуации чемоданчик с очень удачно отделанными металлом углами уже летел бы в голову террориста. Но, во-первых, он не имел права рисковать жизнью ребенка, а во-вторых, рация им была нужна до зарезу. Они обшарили весь корабль и не нашли оборудования, а значит, причиной рукотворного урагана был мальчик, и им немедленно следовало доложить об этом в центр. Возможно, Витя – тоже часть Патриота. А может быть, какого-то другого проекта. Или уникальный самородок, и тогда им могут заинтересоваться. Появившийся из трюма Хан мгновенно оценил ситуацию и, улыбнувшись и подмигнув Арсусу из-за спины Артема, принялся за дело. Ему потребовалось меньше секунды – и Артем, ощутивший только легкий ветерок, налетевший на него сзади, вдруг оказался лежащим на палубе, обезоруженным и связанным. Девочка тоже не поняла, каким образом очутилась рядом с Ксенией, которая тут же обняла ее за плечи. – Что за… – Артем грязно выругался. – Тебе рот заткнуть? – поинтересовался Лер. – Совесть имей, тут же дети. – Я могу, – улыбнулся Хан. – Одна нога тут, другая там. – Не стоит, – Арсус включил рацию. – Иначе как он сможет поведать нам свою историю. – Я вам ничего не скажу, – мрачно изрек Артем и закрыл глаза. Мол, можете даже пытать меня. – Ладно, не вопрос. Полежи, подумай, – Ксения наклонилась к девочке: – Ты не очень испугалась? Девочка помотала головой. 31 На связь с центром решили выходить прямо отсюда. Хан быстро отбил сообщение. Артем, продолжавший лежать с видом гордого мученика и с закрытыми глазами, нахмурил было лоб в попытке расшифровать услышанные звуки, но потерпел неудачу. Впрочем, это вообще мало кому удавалось – на такой высокой скорости отстукивал точки и тире Хан. Ответа пришлось подождать. На том конце таких быстрых радистов не было. Да и руководству надо было обсудить решение. Сообщение было коротким. Хан прочитал его трижды, прежде чем показать остальным. Ему стоило больших усилий продолжать удерживать бесстрастное выражение лица. А вот Ксения даже не стала пытаться. Она задохнулась от возмущения: – Как они могут отдавать такой приказ? Лер нахмурился. Арсус озадаченно скреб бороду. Никто не решался заговорить. – В конце концов, мы солдаты, а это приказ, – наконец сказал Лер. – И мы не должны его обсуждать. – Лер, да как ты вообще можешь говорить такое? – закричала Ксения. – Ты представь себе хоть на минуту, что мы это делаем! Ты на это способен? А ты, Хан? Арс, а ты? – Мы не должны обсуждать приказ, тут Лер прав, – сказал Арсус. – К тому же посуди сама – или двадцать с лишним, или один, – Хан так же, как и все остальные, избегал прямо озвучивать ответ центра: вокруг них стояли дети. – Я не дам вам это сделать, – заявила Ксения. – Вы потом сами себя ненавидеть будете. – Ты готова пожертвовать всеми ради него одного? – уточнил Арсус. Ксения опустила глаза и задумалась на мгновение. Потом посмотрела на друзей и твердо сказала: – Должен быть другой выход. 32 Старый капитан сидел, привалившись к поручням, на верхней палубе корабля. «Альбатрос» погибал на скалах. Море уничтожало его медленно, но уверенно. Но смерть судна не была напрасной. Капитан верил, что, сев на рифы, корабль дал им то самое драгоценное время, которое было нужно для спасения детей. Он любил их. Его всегда восхищало, что почти невозможно угадать, кем они станут, когда вырастут. Он пытался разглядеть, угадать их характеры, восторгался острым умом или светлой наивностью. И никогда не забывал, что рано или поздно каждый из его маленьких пассажиров превратится во взрослого человека. Поэтому уважал и относился к ним как к взрослым. Заранее. Дети очень ценили такое обращение. Старик повернулся к Вите. Связанный мальчик с белыми глазами почти в такой же позе, как и он сам, полулежал рядом. Кто же это такой? Человек или дьявол? Как могут в маленьком мальчике жить два существа сразу – юный ученый, достойный восхищения, и кто-то совсем иной, умеющий вызывать бури легким движением рук? Мальчик был крепко связан, но, даже скрученные веревкой, его кисти продолжали едва заметно подрагивать, подкручивая ураган. Капитан кинул взгляд на стену бури – она отодвинулась еще немного дальше от корабля, и это было замечательно. Возможно, у них есть шанс? Сердце опять скрутило острой тянущей болью, отозвалось в руке, грудь сдавило, словно тисками. Он вдохнул поглубже, постарался расслабиться, усилием воли отогнал панику и страх. Надо сосредоточиться на мыслях. Старик вспомнил слова Хана: «Ты что, заклинатель ветра?» Неужели маленький мальчик способен на такое? Он вспомнил сегодняшний день. Как Витя был рад оказаться на корабле, как сидел с блаженным выражением на лице и смотрел на воду. И не было никакого ветра, светило солнце, и «Альбатрос» радостно шел навстречу легким волнам… и своей гибели. Когда же ветер усилился? Сразу после драки мальчишек – вот когда! А ведь Витя их честно предупреждал о шторме. Потом еще этот Артем, будь он неладен… И сразу ветер стал еще сильнее, вспомни же, Василий Семенович! Мальчик еще говорил, что хотел остановить его – но не смог. Он хотел их спасти! Капитан снова взглянул на Витю. Тяжело повернулся, снова вздрогнув от боли в груди, прикоснулся к ледяной щеке мальчика. Слеза выкатилась из закрытых глаз и повисла на смуглой щеке Вити. Повинуясь неясному порыву, старик, никогда не имевший детей, развязал веревки, стискивающие Витю, обнял его и прижал к себе. «Надо согреть мальчика, – думал он, – совсем замерз пацан». И неожиданно для себя капитан запел тихим хриплым голосом колыбельную, что помнил с того дня, когда впервые услышал ее от матери, качающей люльку. Он путал слова и мотив, но с первыми же нотами что-то неуловимо изменилось – будто дрогнуло Витино лицо, чуть расправились суровые складки на чистом детском лбу. И старик пел, повторяя слова старой колыбельной: Улетел орел домой; Солнце скрылось под водой; Ветер, после трех ночей, Мчится к матери своей. Ветра спрашивает мать: «Где изволил пропадать?» «Не гонял я волн морских, Звезд не трогал золотых…»