21 Лер всегда считал, что ему разговорить человека – раз плюнуть. Даже еще проще. Для этого и сверхспособности нужны не были. Тем более, позорный провал в метро – такой подставы от земли он никак не ожидал – и целые сутки бездействия в лаборатории Патриота гнали в бой. Хватит, наотдыхался. Так Лер и заявил полусонным друзьям, накинувшимся на него с объятиями в ленинградском штабе. – Ну хватит, хватит, живой я, здоровый, – Лер неловко ухмыльнулся в бороду, неуклюже скрывая радость. – Только голова побаливает. Головная боль мучила Лера задолго до инцидента в подземке. Из-за нее плохо спалось, иногда мучили кошмары. Но все это – издержки тяжелой работы. Об этом он врачам решил не докладывать – еще отправят на полное обследование. Нет уж – лучше работать. Единственная зацепка, которую им удалось обнаружить с помощью майора Вершинина, была не слишком надежной – в Ленинграде жил фронтовой друг Виктора Розанова. – Не может же быть, чтобы у человека никаких связей не было, – Лер покачал головой. – Товарища этого я беру на себя. – Может, лучше кто-то из нас съездит, – неуверенно предложила Ксения. – А ты еще отдохнешь… – К курортам мы непривычные, – отрезал Лер, пряча в карман бумажку с адресом. – Гада этого поймаем, а там посмотрим. Ему нужно было опереться на что-то, увидеть, что он способен на то, чего не могут другие. К земле теперь придется относиться с осторожностью – чего-чего, а такой черты характера Лер у себя никогда не наблюдал. Осторожность – почти что трусость, по крайней мере он привык так считать. «Трусость – это боязнь признать свои слабости, чтобы разумно использовать силу, – раздался в его голове строгий голос Казачанского. – Песок – вернее, кварцы в его составе – могут погубить тебя. А вместе с тобой – и всю команду». Этого Лер не хотел. 22 Юрий Тигранович окинул Лера подозрительным взглядом. В щель, на которую позволила открыть дверь железная цепочка, вряд ли можно было много рассмотреть, но Лер на всякий случай улыбнулся. – Кого-кого ищешь? – проскрипел седой мужчина из-за двери. – Виктора Розанова, – жизнерадостно отозвался Лер. – Вот вас только нашел. Вы же друзья? – Гуляй, парень, – сухо отрезали в квартире, и дверь захлопнулась у Лера перед носом. Он оторопело поморгал и снова нажал кнопку звонка. Дверь приоткрылась. – Молодой человек! – Мужчина заклокотал от возмущения. – Не вынуждай меня звонить в милицию! – Да вы выслушайте, – Лер приложил руки к груди. – Я от отца, вы служили все вместе… – Мне вам сказать нечего, – сухо оборвал старик и щелкнул замком. Лер стиснул зубы и позвонил в квартиру несговорчивого фронтовика. Глухо. Никто не думал открывать ему, даже шагов не было слышно. Вот и уболтал. Очень хотелось что-нибудь разнести, желательно прямо вот эту дверь, можно вместе с половиной злополучной квартиры. Еле сдерживаясь, Лер повернулся и опустился на верхнюю ступеньку лестничной площадки. Ну что ты будешь делать?! В сердцах он саданул кулаком по стене подъезда, подкрепив удар сочным ругательством на родном армянском языке. За спиной распахнулась та самая дверь: – Земляк?! Через полторы минуты Лер уже сидел у Юрия Тиграновича на кухне и макал в чай песочное печенье. – Ничего покрепче нету, друг, извини, доктора запретили, – хозяин виновато улыбнулся и вдруг спохватился: – А чей же ты сын будешь? Лер застыл, поперхнувшись печеньем. – Неужели Рубика? – ахнул старик. – Гаспаряна? – Угадали, – Лер расплылся в нервной улыбке, перестав судорожно стискивать чашку в пальцах. – А что? Похож? – Похо-ож, – довольно протянул Юрий Тигранович. – Борода мешает, а так – вылитый! Как отец? Следующие четверть часа Лер вдохновенно плел байки, мысленно желая неведомому Рубику Гаспаряну всяческого здоровья и долгих лет жизни. И только на третьей чашке чая разговор, наконец, повернул в нужное русло. – Так что же ты от Витьки хочешь? – Виктор Сергеевич же ученый, – Лер кинул испытующий взгляд на хозяина дома. – Я сам физикой занимаюсь. Вот отец и сказал, так и так, поезжай в Ленинград, может, чем-то подсобит… – Ученый… – Старик тяжело вздохнул. – Был ученый. Да весь вышел. Лер нахмурился, внимательно глядя на Юрия Тиграновича. – Выдумал он там штуку какую-то, – поморщился тот. – Я сам в этом ни бум-бум. С землей что-то там… – Сейсмические разработки, – подсказал Лер. – Во-во. Говорил я ему, не суйся, природа не любит, чтобы ей управляли, – какой ты земле указ? Но он как помешался. Годами сидел над своим детищем. Дома не бывал. Таня его во всем поддерживала, все терпела… – Это кто? – Жена Витькина. Золотая женщина была, он на нее молился прям. Единственная, говорил, родная душа моя, – в голосе старика послышалась нотка обиды. – А потом эксперимент его этот взял да и провалился. – Как же так! – сочувственно охнул Лер. – Вот так. Недоработал он чего-то, да еще и на испытании генерала важного по лбу жахнуло. И все, Витьку отовсюду поперли. Волчий билет. – И что же он? – напряженно спросил Лер. – Он упрямый. Приходил ко мне, клялся, что все равно по-своему сделает, закончит свое изобретение, – Юрий Тигранович махнул рукой. – Уж как я его отговаривал! Поссорились даже. А потом эта беда с Таней приключилась. – Какая беда? – В мае тогда «Зенит» с «Торпедо» играл. Один-пять продул, шумное было дело. Болельщики как с ума посходили, устроили побоище страшное – военные несколько часов разгоняли, милицию аж в Финский залив загнали, – старик горько усмехнулся. – Громили все что ни попадя. И невинных людей зацепили. Столько жертв, раненых… И Таню. На месте. Лер промолчал, не зная, что сказать. – Что она делала-то там, никто не знал. Ох, Таня, Таня… Витька обезумел. На похоронах стоял черный весь, ни на что не реагировал. Ночевал у меня, говорили до утра. А потом – исчез. – Как исчез? – не понял Лер. – И ничего не сказал? – Ни словечка, – Юрий Тигранович грустно посмотрел в свою чашку. – Я и домой к нему ездил, никто его не видел. Был человек – и нет человека. Где-то он сейчас, жив ли… – Когда же это случилось? Старик поднял взгляд на календарь, висящий над кухонным столом: – Да вот годовщина. Тани-то завтра одиннадцать лет как не стало. 23 – Нам нужно съездить домой к Розанову! – Лер ураганом влетел в штаб. – Я достал адрес. Листочек в клетку, на котором круглым стариковским почерком был аккуратно записан адрес, лежал у него в кармане. Там же лежала другая бумажка, с телефоном Юрия Тиграновича, который просил «не забывать старого отцовского товарища», и впихнутый Леру кулек с печеньем. – Не нужно, – мрачно отозвался Арсус. – Не понял, – Лер нахмурился. – Покажи адрес, – попросил Хан. Лер подошел к столу, порылся в кармане, выудил сначала печенье, потом листок. Ксения удивленно посмотрела на кулек, Арсус тут же вытащил из него угощение и захрустел. Хан, не обращая внимания на сладости, пододвинул к бумажке, которую принес Лер, другой лист бумаги, напечатанный на машинке. Указал пальцем на одну из строк. Лер перевел взгляд с одного листка на другой. На двух разных бумагах по-разному написанный стоял один и тот же адрес. – Это что?