Пролог Философы задают великие вопросы, а политики дают великие ответы. Я – весь ваш ответ. Совладать со своим прошлым. Говорят, что это легко. Однако, если бы меня попросили дать совет этим оптимистам, то я бы сказал, что есть куча опыта, с которым невозможно совладать. Что если ваша собственная мать подобна отбросу? Что ж, ладно... С этим можно справиться. А что, если ваш отец также подобен отбросу? Можно стерпеть и это. Но, когда ты видишь своих младших братьев и сестер, дрожащих от страха, потому что их собственная мать ударила их лишь по той причине, что те были от другой матери, а в это время отец, не произнося ни слова, лениво смотрел на это со стороны, то тебе лишь остается просто принять истину. То, что твою жизнь смешали с дерьмом. Я начал смутно догадываться, что моя жизнь достигла этой стадии, когда мне было 10 лет. Мои младшие братья и сестры плакали, держась друг за друга. Причина была проста. Моя мать материлась на них с криками: "Грязные шлюхины дети!". Конечно, в то время я еще не знал значение слова "шлюха". День, когда я обнаружил, что существование пениса может быть необходимо для чего-то, отличного от того, чтобы мочиться, наступил, когда мне было 11; таким образом, мне требовался еще год до того, как я вошел в мир непристойности. Я серьезен. Даже я когда-то был невинен. Но вернемся к истории. Раз уж десятилетний ребенок не мог понять слово "шлюха", то пяти-шестилетки и подавно. За исключением того, что, очевидно, сказанные слова несли оскорбительный оттенок. – Бог мой. Так вы двое - дети шлюхи. Она говорила не так вежливо: – Ублюдочные шлюхины дети. Как вы смеете не знать свое место, и..! – вместо этого она просто взорвалась своей злостью. Даже дети поняли, что им здесь не рады. Не зависимо от того, способен ли ты понимать слова или нет, ты, по крайней мере, можешь понять, пытается взрослый перед тобой убить тебя или помочь тебе. Это особенно заметно, когда на части "дети шлюхи" взрослый сильно бьет тебя по лицу. И вот настал момент, когда у моих братьев и сестер стали трястись плечи. Момент, когда мои младшие братья и сестры, лишь секунду назад счастливо смеявшиеся, приглушенно плакали, потому что искренне боялись того, что будут убиты. Я нутром чуял, что если не исправлю эту дерьмовую ситуацию, то моя жизнь тоже превратится в дерьмо. – Батя. Прогони мать. – Че? – Не надо мне тут попусту переспрашивать. Ты все слышал. Разведись с моей матерью. Отец моргнул. Даже его моргание мне кажется поводом, который лишь больше усилил мою к нему неприязнь. – ... Что ты такое говоришь? – Так ты собираешься и далее играть в дурака? Что ж, ладно. Я воспользуюсь возможностью наглядно это тебе показать. Моя мать безумна. Мои младшие сестрички всего лишь случайно разбили керамическую кружку, и знаешь, что за это сделала моя мать? Я ударил себя по лицу. Сильно. Потому что считал, что должен продемонстрировать ему. – Она ударила их. Достаточно сильно, чтобы они попадали на пол. Да, тут все еще можно допустить, что она всего лишь истеричка, но то, что она сделала далее реальная проблема. Она схватила кухонный нож и сунула его им в лица. – ... – Ты понял? Кухонный нож. Она показала нож моей пятилетней младшей сестренке. Моя мать не истеричка. Она вконец спятивший человек. Немедленно разведись с ней и вышвырни ее из дома. – Сын. Она все еще твоя мать. – Я прекрасно это понимаю, – спокойно сказал я. – Вот почему я лишь сильнее призываю тебя развестись с ней. Прежде чем я стану еще больше презирать отца, который объявил, что любит эту женщину и сделал ее своей женой. – ... – Батя. Вчера ты читал мне цитаты Руссо. О том, что разница между зверем и человеком в том, что второй обладает волей. Ты читал это мне мягким, очень мягким тоном. И сегодня я увидел в лице своей матери зверя. – Определенно, мне стоит нанять тебе учителя по риторике. Ты намного более красноречив, чем был я в твоем возрасте. – Я еще в шесть лет понял, что гений. Ты же не собираешься своими комплиментами дать мне понять это снова. – Ты расценил это как комплимент? Я же стебался. – Ха. Тебе, батя, и правда стоило прослушать несколько уроков по риторике. Ты даже не знаешь, как правильно стебаться над собственным сыном, и ты думаешь, что будешь в состоянии держать в узде свою жену? Прошу, присмотрись к себе повнимательнее. – Я повторюсь. Она твоя мать. Голос отца похолодел. – Перед тем как подарить тебе жизнь за те 10 месяцев, пока ты был у нее в животе, она прошла через все виды боли. Твоя мать была первым человеком, улыбнувшимся тебе, когда ты явился этому миру, она же была тем, кто плакал за тебя, когда тебе впервые было больно. Сын. Знай свое место. Как смеешь ты говорить такие аморальные слова, наподобие "вышвырни мою мать". Я хихикнул. – Как стыдно. – Что? – Это не моя проблема. Батя, эта проблема – твоя. Всего из-за одной матери, шесть твоих детей подвергаются насилию. Простая математика. Сохранить одного, или же шестерых. Избавься от таких раздражающих слов наподобие аморальности. Нет таких людей, кто был бы большим этическим мусором, чем ты, отец. Ни одного. – ... – Я в последний раз попрошу тебя сделать что-нибудь по этому вопросу. Так что дай мне серьезный ответ. Ты разведешься с моей матерью? Мой отец замолчал. Он молчал более 40 минут. Причина, по которой я помнил время, заключалась в том, что я смотрел на наручные часы отца. Было около одиннадцати по полудню. – Я не могу. Черт, уже больше двенадцати. С этого момента я навсегда возненавидел это время суток. Отсюда же возникла и моя привычка отказываться просыпаться по утрам. Я повторюсь, но все же. Я до смерти ненавижу утро и полдень. – ... Почему? – Потому что я люблю твою мать. – Это воистину очень разочаровывающий ответ. В таком случае, получается, что ты не любишь своих детей, так, батя? Тебя не волнует, что твоя жена собирается убить твоих детей? – Да. Я ни за что не забуду этот момент. Как скульптор, использующий молоток и зубило, я выгравировал в своем мозгу этот след. Появилась своего рода травма.