− Вау, спасибо, Шерлок, только вот мы обе вчера его видели. − Я имею в виду, что виделась с ним снова, мы ушли из бара вместе после того, как ты решила отвести того незнакомца в уборную. В этот момент подошла официантка с нашей едой, и мы решили прервать наш разговор. После нескольких кусочков еды, Клэр ткнула вилкой воздух в мою сторону. − Хорошая девочка, я надеялась, что ты так и поступишь. − Она отрезала еще кусок. − Итак? Выкладывай. − Стой, я тут вот о чем подумала… Парень из уборной и тот местный парень − разные люди? − Ага, парень из уборной возбудился слишком быстро, и мне показалось, что он наверняка долго не протянет, поэтому я отдрочила ему и ушла. А местного парня я встретила в другом баре позже, вскоре после того, как ты мне написала. − Но с последним ты еще увидишься? − ДА УВИЖУСЬ Я С НИМ ЕЩЕ, УВИЖУСЬ, − взревела Клэр. − Теперь ты перестанешь меня об этом спрашивать? А то сглазишь еще. − Что сглажу? − Я действительно не понимала, почему Клэр так нервничала. − Я… и он… Между нами что-то происходит, и я не хочу это спугнуть, поэтому может нам стоит поговорить о чем-либо другом? − Что между вами происходит? − спросила я. − Прости, но я действительно не понимаю. Размазав картошку по тарелке, Клэр вздохнула и начала махать вилкой, бурно жестикулируя. − Я не знаю, Мара, действительно не знаю. Что-то происходит. Что? Черт его знает, хотя наверное, и он тоже не в курсе. Но это что-то серьезное и мы будем двигаться в этом направлении медленно и осторожно, и попробуем это… то, что получилось. − Ты имеешь в виду отношен… − Шшш! Замолчи! − рявкнула она. − Не произноси это слово. Мы это больше не обсуждаем. Еще хоть слово и я эту картошку запихну тебе в глотку. Эффективная угроза, ведь я ненавижу картофель. − Ладно, но когда мы сможем поговорить об этом, я ожидаю услышать от тебя все детали. − Договорились. Она протянула свою руку, сжала пальцы в кулак, все, кроме мизинца. Сделав тоже самое я зацепилась своим мизинцем за ее, и мы потрясли ими. Глупо, по-детски, но эту традицию мы соблюдали еще с военного лагеря. − Итак, Зейн, парень с охренительным членом. Мне нужны пикантные подробности. Я вздохнула. − Он отвел меня в какое-то жутко живописное место, и я сделала самый потрясный минет столетия, − драматическая пауза, − и возможно решила попрактиковаться в свиданиях пока я в Кетчикане. Клэр с хлопком сложила руки на сердце, нагнула голову вбок с выражением «Ах, как это мило» на своем лице. − Моя девочка уже совсем взрослая. − Заткнись. − Я кинула в нее пакетик с сахаром. − Я не буду заходить слишком далеко, но попытаюсь. − Если серьезно, я очень рада за тебя, моя тыковка. Я уставилась на нее. − Тыковка? Клэр засмеялась. − Экспериментирую с милыми прозвищами. Хочу найти такое, чтобы его можно было почти иронично использовать для этого парня, с которым я, можно сказать, встречаюсь. − Хорошо, только больше не называй меня тыковкой. Это странно. − Сладкая булочка? − Ну уж нет. Она почесала подбородок. − Пупсичек? Я кинула в нее еще один пакетик с сахаром. − Боже, прекрати, − окунув пальцы в стакан с таящим льдом, я брызнула на нее водой и начала повторять, − во имя Господа нашего Христа, изгоняю тебя! Завизжав, она прикрыла лицо руками. − Ладно, ладно, я больше не буду! − Когда я остановилась, она кинула пакетиком в меня. − И кстати, при проведении обряда экзорцизма не говорят «Во имя Господа нашего Христа, изгоняю тебя». − Откуда ты знаешь? Она нахмурилась. − Вообще-то, меня воспитывали в семье католиков. С самого детства, вплоть до старших классов, я ходила в католическую академию, посещала мессы каждую неделю и пела в хоре. Ошеломленная этим, я замолчала. − Да ладно, серьезно? − Я указала на нее. − Еще один факт, который я о тебе не знала. Что еще ты держишь от меня в секрете? − Это не был секрет, просто мы никогда это не обсуждали. Я перестала посещать академию после того, как закончила школу. − Вау. Раз так… что такого мы еще не обсуждали, что мне стоит знать о моей лучшей подруге? Она замолчала, явно обдумывая, что сказать в ответ. − Ну… Мне вырвали все зубы мудрости? А на третьем курсе мне удалили аппендицит, который чудом не разорвался, и я чудом не умерла. − Она посмотрела мне в глаза, а потом как ни в чем не бывало заявила. − А в двадцать мне делали дилатацию и кюретаж. Я потрясенно вздохнула. − Дилатация и кюретаж? Которые делают при выкидыше? Она кивнула. − Ага. Я забеременела, и случился выкидыш. Прямо на мой двадцатый день рождения. − Черт, Клэр. Ты никогда об этом не говорила. − Я была настолько потрясена, что долго не могла ничего сказать. − Как я могла не знать о том, что ты была католичкой? Про выкидыш я вообще молчу. Она пожала плечами. − Просто не люблю говорить о себе. − Это можно понять, − ответила я, но все равно была удивлена, что она никогда не рассказывала мне об этом, несмотря на то, что мы лучшие подруги. − Просто у меня… такое ощущение, будто я тебя совсем не знаю. − Мара, ты все еще моя лучшая подруга, это никогда не изменится. − Она вздохнула. − Но выкидыш… это было ужасно. Я даже не успела понять, что была беременна, а у меня уже выкидыш. А еще это отвратительно. Как во всех этих фильмах, где у девушки между ног происходит кровавая сцена из фильма Тарантино, и это не преувеличение. − Она снова помешала кофе ложкой. − Я… о таком не рассказываю не просто из-за эмоциональной травмы, но и из-за того, как это повлияло на мою жизнь в общем. − О чем ты? Что произошло? − Отец отказался от меня. Мама очень традиционных нравов и не может в открытую перечить ему, поэтому ее и сестер я могу увидеть только, когда он на работе и они могут незаметно уйти из дома. − Черт, дорогая… Она кивнула. − Да, отстой. Уже шесть лет прошло, а мне все еще нужно скрываться, если хочу их увидеть. − Он не передумал? Она покачала головой. − Не-а, и вряд ли когда-либо передумает. Он заставил снять новые семейные фотографии, чтобы меня на них не было. − Просто потому что у тебя был выкидыш? − Потому что забеременела вне брака. − Какой старомодный. − Это отец. − Она замолчала, затем подняла указательный палец в воздух. − А еще он служитель церкви. − Что это значит?